«Справедливая помощь доктора Лизы» нуждается в финансовой поддержке. Что стало с фондом «Справедливая помощь» за год

За год Лиза Глинка приснилась Ксении Соколовой только однажды. Об этом Соколова рассказала в интервью ТАСС: «Мы с ней ехали в какой-то машине, она на переднем сиденье, а я на заднем. Она повернулась и говорит: "Не очень-то ты годишься для этой работы…" Потом как-то рукой махнула и сказала: "Ты не волнуйся, я всем своим людям заплачу сама". Я тогда думала, где взять деньги на зарплаты сотрудникам… Из этого сна видно, чего я боюсь. Боюсь, но иду вперед».

В этот же день телеканал «РЕН-ТВ» сообщил , что, согласно штатному расписанию, Соколова увеличила себе зарплату в пять раз, сняла новый офис в центре Москвы и наняла секретаря, фандрайзера, исполнительного директора, при этом уволив детских врачей.

«Кто-то спросил, а как вы с образом жизни в подвале? В шубе. Я пришла сюда не для того, чтобы мне стало жить хуже», — приводит слова Соколовой «РЕН-ТВ».

Соколова считает, что год был успешным: фонду удалось сохранить все проекты и затеять масштабное обновление

Также из подвала на Пятницкой Соколова переехала в офис по соседству. Сам подвал было решено сохранить, сделав его «местом Лизы». Соколова получила государственное финансирование на следующий год и ждет в гости Владимира Путина. Сама она считает, что год был успешным: фонду удалось сохранить все проекты и затеять масштабное обновление работы организации.

«Вокзал по средам»

Каждую среду Доктор Лиза из подвала фонда на Пятницкой отправлялась на Павелецкий вокзал — вместе с волонтерами раздавать еду бездомным и оказывать первую медицинскую помощь.

Ксения Соколова, став руководителем фонда в середине февраля, впервые отправилась на акцию «Вокзал по средам» в марте. Вовсе не потому, что хотела заменить собой Глинку: «Здесь сработала моя журналистская привычка. Хороший материал получится только тогда, когда ты сам все изучишь и все своими руками потрогаешь. Поскольку специфика работы организации для меня абсолютно новая, мне нужно было влезть в перчатки Лизы и попробовать пройти этот путь, понять суть Лизиных намерений».

«Каждую среду приезжать не буду. Но раз в месяц — да. Просто чтобы руки помнили», — говорила Ксения Соколова

Соколова не планировала ходить на вокзал каждую неделю, но для понимания того, как организовать работу фонда по оказанию помощи бездомным, она все же побывала на Павелецком вокзале. «Вы же видели, там очень много волонтеров, и мое личное присутствие всякий раз будет лишним. Поэтому каждую среду приезжать не буду. Но раз в месяц — да. Просто чтобы руки помнили», — говорила она.

Это обещание Соколова не сдержала — с того раза на вокзале она не бывала. Впрочем, свою задачу она видит в другом — выстроить эффективную систему, которая бы работала и развивалась.

Сейчас Соколова хочет перенять опыт питерской . «Она замечательна тем, что ее деятельность укладывается в правовое поле и построена так, что на нее можно фандрайзить. Вот это я и называю превращением нашей практики раз в неделю кормить бездомных на вокзале — в систему», — Соколова.

Дети, эвакуированные из Донецка и Луганска Фото: Nigina Beroeva/Справедливая помощь Доктора Лизы

Донбасс и Сирия

За 2017 год фонд «Справедливая помощь» вывез с Донбасса 77 детей. За предыдущие 2,5 года конфликта на Юго-Востоке Украины волонтеры вывезли 500 детей. В интервью ТАСС Соколова говорит : «В Донецк — да, ездила в марте. Пообщалась с врачами, побывала в больницах. Людям в Донбассе было психологически важно увидеть человека, который после гибели Лизы возглавил фонд. Они были напряжены и боялись, что наша помощь закончится. Они очень надеются на нас. Говорят: «Это Россия, они помогут». В Сирию полететь не получилось. А сейчас, как вы знаете, наши войска выводят оттуда. Но все равно нужна гуманитарная помощь, недавно к нам пришел новый запрос. Будем отправлять».

Как подчеркнула Соколова, вывозить тяжелобольных детей из Донбасса стало проще. По ее словам, детей, которые ждут помощи, меньше от этого не стало.

Выступление кукольного театра «Добрые волшебники» в Доме Милосердия Фото: Nigina Beroeva/Справедливая помощь Доктора Лизы

«Дом милосердия»

В здании бывшей больницы на Басманной Лиза Глинка мечтала построить больницу для бедных. В 2015 году она получила флигель здания в бессрочную аренду и сделала там ремонт, осенью больницу открыли . После начала конфликта на Юго-Востоке Украины Лиза стала привозить сюда детей с Донбасса.

В здании два этажа, на которых размещено 12 жилых помещений для семей, а также кухня, столовая, санузлы и душевые. На первом этаже живут малоподвижные и лежачие люди, а на втором — те, кто может подниматься по лестнице, так как лифта в здании нет. Общая площадь «Дома» составляет 860 квадратных метров.

Соколова рассказала, что «Дом милосердия» собираются превратить в лечебно-патронажный центра имени Елизаветы Глинки

Телеканал «РЕН-ТВ» утверждает, что Соколова предлагает построить на месте больницы элитный лечебный комплекс на 150 койкомест, среди которых лишь пятая часть предназначается бедным, а за счет остальных будут зарабатывать деньги. Найти подтверждения этой информации не удалось.

Сама Соколова рассказала «Таким Делам», что «Дом милосердия» собираются превратить в лечебно-патронажный центра имени Елизаветы Глинки: «Центр состоит из двух направлений. Во-первых, гостиница с возможностью оказания первой помощи, где дети с родителями могли бы ждать госпитализации. Во-вторых, информационный центр, который аккумулирует сведения о возможностях государственной медицинской помощи и о возможностях благотворительных фондов. Если к нам поступает запрос о ребенке, который нуждается в помощи, мы можем направить его туда, где эту помощь окажут. Такой координационный центр, суперкомпьютер, в котором лежат все возможности медицинской помощи».

Сейчас Соколова находится перед выбором — реставрировать усадьбу или попросить под «Дом милосердия» другое здание. Реставрация, по ее словам, займет три года, а сумму она назвать отказалась, отметив, что это очень дорого.

Подготовил Игорь Залюбовин

Доктор Лиза: 5 поступков Настоящего Человека

Сегодня вспоминаем слова и поступки филантропа, правозащитника, врача-реаниматолога и общественного деятеля Елизаветы Глинки, погибшей в авиакатастрофе над Черным морем.

Кажется, что всю свою жизнь Елизавета Глинка посвятила добрым делам. Она помогала тем, кому никто не хотел помогать. Ее главные пациенты - безнадежные, умирающие, никому не нужные. Никому, кроме нее. Каждый день Доктора Лиза совершала маленькое чудо. Вспоминаем её добрые дела, чтобы гордиться и брать пример.

Стала заниматься паллиативной медициной

По образованию Елизавета Петровна - детский реаниматолог-анестезиолог. Оставшись им, она, конечно, была бы блестящим врачом. Но судьба распорядилась так, что подтверждая свой медицинский диплом в США, она случайно оказалась в отделении паллиативной помощи.

Это было много лет назад, я тогда представления не имела, что это за место. Стоя перед вывеской, я спросила: что это? Мой муж ответил: «Это место, где умирают».

Елизавета Петровна не раз говорила, что не любит, даже ненавидит смерть. Но тогда ей захотелось зайти внутрь. Потом Глинка рассказывала:
Когда я увидела крошечный хоспис в Берлингтоне, в котором лежат 24 больных и медперсонал исполняет любое их желание, когда оказалось, что люди на пороге смерти могут быть чистыми, накормленными, неуниженными - это перевернуло мою жизнь.

Пять лет Елизавета Петровна посещала хоспис в качестве волонтера и училась ухаживать, а не лечить. И когда в Америке появилась специализация по паллиативной медицине, сразу же отучилась на нее. А в 1999 году основала в Киеве первый хоспис при онкологической больнице.

Мой внутренний двигатель - это любовь. Я люблю наших больных, очень. Ведь на самом деле разница между мной и Марьиванной, которая лежит в хосписе, только одна: она знает, когда она умрет, а я когда умру - не знаю. Вот и всё.

Усыновила ребенка своей пациентки

13-летний мальчик из Саратова, Илюша, появился в семье Глинки в 2008 году. Когда от рака умерла пациентка Доктора Лизы, мама Ильи, подростка собирались отправить в детский дом. Сразу после похорон Елизавета Петровна поехала и подала в органы опеки заявление на усыновление.

Сейчас Илья уже взрослый 22-летний парень. Три года назад он подарил Елизавете Петровне первую внучку. На своей странице в социальной сети Илья выложил фото с мамой и подписью: «Я не могу поверить».

Вывезла из зоны боевых действий больше ста детей

Доктор Лиза вывозила детей из зоны военных действий на Украине с самого начала конфликта - больше двух лет подряд. За это время она спасла более ста маленьких пациентов.

В своей колонке для издания «Сноб» журналист Ксения Соколова вспоминает, как сопровождала Елизавету Петровну во время поездки в Донецк в 2015 году. Оттуда они должны были вывезти 13 детей, а вывезли 10. Еще около 50 малышей остались ждать помощи. На вопрос, почему нельзя забрать всех сразу, Доктор Лиза ответила:
…мы можем взять только один автобус - колонну с большей вероятностью обстреляют.

Совсем недавно, еще на прошлой неделе, Доктор Лиза привезла с Донбасса еще 17 малышей для лечения и реабилитации в московских больницах.

Открыла первое детское паллиативное отделение в Ульяновске

Ульяновск Елизавету Петровну Глинку не забудет никогда. Ведь именно благодаря Доктору Лизе в 2013 году здесь открылось первое детское паллиативное отделение в специализированном Доме ребенка. В интервью «Российской газете» Глинка сказала:

Я буду курировать это отделение. Хочу, чтобы дети были обеспечены не только концентраторами кислорода, пеленками и остальным, но и расходными материалами, которые часто бывают недоступны. Не секрет, что такие дома ребенка и именно такие дети финансируются, к сожалению, по остаточному принципу. Их не усыновят, они не поправятся никогда.

Но можно поддерживать их жизнь в достойном состоянии, чтобы они чувствовали себя комфортно. Если задыхается - давать кислород. Неудобна поза, в которой он сидит - найти приспособления, чтобы ему было удобно. За границей в хосписах много специальных приспособлений, вплоть до ложечек, которыми кормят. У нас этого ничего нет. Нужно с чего-то начинать...

Доктор Лиза хотела открыть такие отделения при каждом специализированном Доме ребенка, во всех регионах России.

Привозила медикаменты в зону боевых действий

В фонде «Справедливая помощь» подтвердили, что своим последним рейсом Елизавета Петровна везла медикаменты в университетский госпиталь Латакии: лекарства для онкологических больных, для новорожденных, расходные материалы, которые не поступали туда из-за войны и санкций. Месяц назад, во время вручения государственных наград в Кремле, Елизавета Петровна произнесла речь, в которой сказала:

Мне очень трудно видеть убитых и раненых детей Донбасса. Больных и убитых детей Сирии. Трудно сменить привычный образ горожанки на жизнь 900 дней во время войны, в которой сейчас гибнут ни в чем не повинные люди.

Увы, Доктор Лиза знала, о чем говорит. Пророческими оказались и слова, которыми она завершила свое выступление:
Мы никогда не уверены в том, что мы вернемся назад живыми, потому что война - это ад на земле, и я знаю, о чем я говорю. Но мы уверены в том, что добро, сострадание и милосердие работают сильнее любого оружия.

Елизаве́та Петро́вна Гли́нка (широко известна как До́ктор Ли́за; 20 февраля 1962 года, Москва - 25 декабря 2016 года, акватория Чёрного моря близ Сочи, Россия) - российский общественный деятель и правозащитник. Филантроп, по образованию врач-реаниматолог, специалист в области паллиативной медицины (США), исполнительный директор Международной общественной организации «Справедливая помощь». Член Совета при президенте России по развитию гражданского общества и правам человека.
Решением Министра обороны России имя Елизаветы Глинки будет присвоено одному из медицинских учреждений Минобороны. Её именем будут названы Республиканская детская клиническая больница в Грозном и хоспис в Екатеринбурге.

Елизавета Петровна Глинка – врач, специалист в области паллиативной медицины, создатель и руководитель первого бесплатного украинского хосписа, открытого 5 сентября 2001 года в Киеве. Там стационарно пребывают около 15 пациентов, кроме того, программа “Уход за больными дома” охватывает еще более 100 человек. Помимо Украины, Елизавета Глинка курирует хосписную работу в Москве и Сербии.

На всех фотографиях рядом с больными у нее живая улыбка и сияющие глаза. Как может человек пропустить через свое сердце сотни людей, похоронить их – и не ожесточиться, не покрыться корой равнодушия, не заразиться профессиональным цинизмом медиков? А ведь на ее плечах вот уже пять лет огромное дело – бесплатный хоспис (“за нельзя брать деньги!”).

У доктора Лизы, ее сотрудников и волонтеров, девиз: хоспис – место для жизни. И жизни полноценной, хорошего качества. Даже если счет идет на часы. Здесь хорошие условия, вкусная еда, качественные медикаменты. “Все, кто у нас побывал, говорят: как у вас хорошо! Как дома! Здесь хочется жить!”

Читатели нашего сайта давно знакомы с ее удивительными рассказами – короткими зарисовками из жизни хосписа. Казалось бы – несколько строк простого текста, а почему-то поменялось все миропонимание, все стало другим…

Сейчас помощь очень нужна самой Елизавете Петровне. В течение нескольких месяцев доктор Лиза живет в Москве: здесь в больнице тяжело болеет ее мать, Галина Ивановна, в течение нескольких месяцев находится в отделение нейрореанимации Бурденко. У нее кома 4-й степени. При малейшем движении (переворачивании на спину, например) у нее повышается давление до критического, что при ее диагнозе может означать наивысший риск смерти.

Но у доктора Лизы не получилось перестать быть доктором на эти несколько месяцев: в больнице она помогает и многим другим людям: рекомендациями по поиску средств на лечение, а главное – советами и информированием о том, какое лечение по закону должно оказываться бесплатно. Руководство клиники попросило Елизавету Петровну в течение недели подыскать другую клинику для матери, несмотря на то, что пребывание Галины Ивановны в госпитале полностью оплачиватся. Однако в теперешнем ее состоянии перевоз невозможен, он будет означать летальный исход.

Вот отрывок из письма Елизаветы Петровны директору больницы: “Мама наблюдается в отделении лечащим врачом, который хорошо знает особенности течения ее заболевания с момента повторной операции. Уход осуществляется высококвалифицированными сестрами на платной основе, сестры идеально выполняют все, что касается выполнения назначений.

Это продлит ее жизнь. Не надолго, так как я осведомлена о поражениях и последствиях ее заболевания. На мой взгляд, транспортировка такой больной в новое лечебное учреждение может существенно ухудшить и без того сложную ситуацию. Помимо медицинского аспекта, есть момент этический. Мама хотела быть похороненной в России в Москве.

Лично, как коллега коллегу и по – человечески, я прошу Вас войти в мою ситуацию, оставив мою мать в той больнице, в которой ее прооперировали и ведут знающие врачи – те, кому я доверяю.”

Дорогие читатели, просим ваших сугубых молитв о благополучном разрешении сложившейся ситуации!

Расшифровка передачи “Гость « Фомы »”, прозвучавшей недавно в эфире радио “ Радонеж “, подготовленая сайтом “Милосердие “.

– Здравствуйте, дорогие друзья. Сегодня у нас с вами удивительный гость. Эту хрупкую замечательную женщину зовут Елизавета Глинка. Она – врач паллиативной медицины. Здравствуйте, Елизавета!

– Здравствуйте!

– Мы узнали о вас из «Живого журнала», там вас зовут «Доктор Лиза». Почему?

– Потому что у меня никогда не было информационной площадки, и один бывший пациент и мой близкий друг сказал о том, чтобы я завела себе живой журнал. А поскольку для меня было немножко сложно открыть его, было мало времени, то собственно, я этот журнал получила в подарок. И «Доктор Лиза» – это так называемый ник, которым мой приятель меня наградил. И с тех пор полтора года у меня этот журнал – и теперь меня все зовут «Доктор Лиза».

– А почему вы вдруг решили связать свою жизнь с медициной?

– Потому что я хотела быть врачом столько, сколько себя помню. Даже когда я была маленькой девочкой, я всегда знала – не то, что хотела, а всегда знала, что буду доктором.

– Тем не менее все же в медицине есть разные направления. И то, которым занимаетесь вы – пожалуй, одно из самых сложных, если не сказать самое сложное, потому что работа в хосписе, работа с больными, у которых, возможно, нет шансов на дальнейшую жизнь – это одна из самых тяжелых, наверное, работ?

– Вы знаете, мне всегда очень трудно отвечать на такой вопрос, потому что когда ты работаешь на своем месте, то твоя работа не кажется тебе самой тяжелой. Я свою работу очень люблю, и мне, например, кажется: наиболее тяжелая работа – кардиохирургом или психиатром. Или, если не касаться медицины – у продавцов, которые имеют дело с большим количеством людей с разными характерами.

– А почему вы решили именно этим заниматься? Вот в медицине много разных профилей – а вы пришли в онкологию…

– Сначала я пришла в реаниматологию и аутофизиологию, а потом так сложилась жизнь, что мне пришлось переехать из России в другую страну, где меня мой муж привел ознакомиться с хосписом – и я посмотрела, как это выглядит за рубежом. И, собственно, то, что я увидела, полностью изменило мою жизнь. И я поставила своей целью, чтобы в моей стране были такие же отделения, в которых люди могут умирать бесплатно и достойно, мне очень захотелось, чтобы хосписы стали доступны всем слоям населения. Больница, которую я сделала, находится в Киеве, в Украине – а в Москве я сотрудничаю с Первым Московским хосписом, который был построен четырнадцать лет назад – и вот мы уже четырнадцать лет тесно дружим с его основателем, главным врачом Верой Миллионщиковой, достаточно известной здесь, в медицинских кругах.

Первый хоспис в России был построен в городе Санкт-Петербурге, в поселке Лахта Ленинградской области четырьмя годами раньше первого московского. То есть я знала о том, что зачатки хосписного движения в России уже существуют, то есть уже движение начиналось. И сказать, что я начинала с нуля – это не так. Наработки были – но вот например, когда мы познакомились с сотрудниками Первого Московского хосписа, была выездная служба и только организовывался стационар.

А четыре года спустя моя жизнь так сложилась, что я вынуждена была уехать в Украину, где мой муж получил работу по контракту с иностранной фирмой на два года – и таким образом я оказалась в Киеве. Вот тут я обнаружила, что, наверное, мою добровольческую деятельность и помощь Первого Московского хосписа придется расширить в том плане, что в Украине не было вообще никакого места, куда клали обреченных умирающих онкологических больных. То есть этих больных выписывали умирать домой, а если очень повезет – оставляли в многоместных палатах и госпиталях в очень плохих условиях. И не забывайте, что это было шесть лет назад, то есть экономическое положение было просто ужасное после распада Советского Союза – и эти больные находились буквально в ужасающих положениях.

– В силу профессии и в силу особенностей тех людей, которые являются вашими больными, вашими пациентами и просто людьми, которым вы помогаете, вы ежедневно сталкиваетесь со смертью. В принципе, такие вопросы жизни и смерти, когда человек впервые с ними сталкивается, как правило, кардинально меняют взгляд на жизнь. Таких примеров можно множество привести – и из жизни, и из литературы, и из кино и т. д. Что чувствует человек, который с такими проблемами сталкивается ежедневно?

– Трудный вопрос. Ну, понимаете, с одной стороны, это – моя работа, которую я хочу выполнять хорошо. А чувствую я, наверное, то же самое, что чувствует любой человек, потому что, безусловно, мне очень жалко больных, которые уходят из жизни, еще больше мне жалко больных, которые уходят из жизни в условиях нищеты. Очень больно смотреть на тех больных, у которых выражен так называемый болевой синдром – то есть те симптомы, которые, к сожалению, иногда сопровождают процесс умирания от онкологического заболевания. Но с другой стороны мне нельзя забывать о том, что я – профессионал, о том, что это – моя работа, и я стараюсь, выходя за пределы хосписа, не выносить эти переживания, не приносить их, например, в мою семью и не привносить это в компании людей, с которыми общаюсь, понимаете?

Потому что и так в силу обстоятельств, в которых я работаю, многие, если я называю место своей работы, и говорю, чем занимаюсь, ожидают увидеть какой-то виноватый взгляд, унижение какое-то в разговоре – понимаете? Я хочу сказать, что те, которые работают с умирающими – они такие же обычные люди, как и мы, и хочу добавить, что умирающие люди – они тоже такие же, как мы, об этом много говорят и много пишут. Но мне кажется, что никто не может услышать и понять, что разница между тем человеком, который умрет скоро, и мною и вами, например, в том, что там индивидуум знает, что ему осталось жить очень немного – а мы с вами просто не знаем, когда и в какую минуту это произойдет. И это – единственная разница, понимаете?

Ну, а вопрос того, что это происходит часто на наших глазах – уже специфика профессии, наверное, я просто привыкла. Но это не значит, что мой персонал – например, в хосписе – не плачет и не переживает. И вообще на Украине очень эмоциональные люди – намного более эмоциональнее, чем люди в Москве, хотя я москвичка по рождению да и по характеру. Но я вижу, что, конечно, персонал и переживает, и плачет – но с опытом нарабатывается какая-то такая… не то, что они становятся более холодными, а просто мы понимаем… Кто-то понимает, что знает о жизни что-то другое, кто-то просто понимает, что надо просто взять себя в руки для того, чтобы помочь следующему больному. Так и справляемся.

– А много таких, которые считают, что за этой жизнью есть что-то другое?
– Я думаю, что из десяти больных семь будут надеяться на что-то еще за гранью , и, наверное, трое больных, которые говорят – я не знаю, считают ли они так на самом деле, но мне они говорят, что там ничего не будет. Два будут сильно сомневаться, а один будет точно уверен, что там ничего нет, и эта земная жизнь закончится – и там уже все, там – пусто.

– А вы как-то пытаетесь с людьми на эти темы говорить?
– Только если этого хочет сам больной. Поскольку хоспис – все-таки светское учреждение, то я должна, обязана уважать интересы больного. И если это православный христианин, и он хочет поговорить об этом – я приведу ему священника, если католик – соответственно, он получит ксендза, если иудей – то мы приведем ему раввина. Я не священник, понимаете, поэтому – да, я выслушаю и могу ему сказать, во что я верю и во что не верю.

А есть больные, с которыми я не афиширую свое православие и просто снивелирую разговор, потому что некоторые больные не принимают веру православную – такая у них точка зрения. В Украине сейчас пошла полоса больных, которые вступили в секту «Свидетелей Иеговы». И их реально обирают: совсем недавно погибла женщина – я о ней писала, Таня – которая перед поступлением в хоспис, куда ее эти «братья» и «сестры» привезли… Первый вопрос, который они задали, когда вошли: «Где нам можно подписать доверенность на пенсию, кто нам это сделает?». Я говорю: «Кто это – «брат»? Какой?» «Во Христе!». То есть Таня была одинокой женщиной, которая двадцать лет была в ссылке в Магадане. И когда она вернулась в Киев, они увидели эту несчастную, больную, одинокую женщину и «вступили» ее в секту… А вы знаете, что такие больные – они слабенькие, очень подвластные какому-то влиянию…

И второй наш разговор был о том, что они оформили завещание, по которому Таня отдала им всю недвижимость. И поскольку это было желание этой больной… Внутри я понимаю, что это не очень красиво по отношению к этой женщине, несправедливо, но ее желание… Она очень ждала – они приходили один раз в день, на пять минут, говоря о том, что любят ее, и она говорила: «Елизавета Петровна, ко мне пришли мои братья и сестры, посмотрите, как они меня любят – они и наш Бог Иегова!..». Вот. А я не могла ей сказать, что «у тебя неправильная религия», потому что у нее вообще никого не было. И вот то, за что она зацепилась за две недели до смерти – я не имею права отрывать эту последнюю ее привязанность в жизни, поэтому иногда я просто на эту тему не говорю.

– Вы упомянули о том, что вы об этой женщине, о Тане, писали. Вы же уже говорили – вы как раз известны как замечательный автор прозаических произведений, коротеньких рассказов – и за каждым из них стоит судьба человека. Есть такое мнение, что писатель – это не тот, кто может писать, а тот, кто не может не писать. Почему пишете вы?

– Я абсолютно не согласна с тем, чтобы меня называли писателем, потому что писатель, наверное – это тот, кто получил специальное образование или более начитан, чем я. Действительно, вот я не хочу рисоваться. Вообще первый рассказ… ну, даже не рассказ – это действительно мой дневник. Для меня – было полной неожиданностью, когда я его опубликовала – у меня было там двадцать друзей, с которыми мы обменивались: куда я еду, какие пеленки покупаю, еще чего-то – то есть чисто хосписные друзья, которые знали немножко, что в моей жизни происходит…

А потом я встретила одну семью, семья была иудеев – у меня в хосписе – и они настолько отличались от нашего православного образа жизни, что я начала свое коротенькое наблюдение – и поделилась коротенькой историей этой семьи. И на следующий день, открыв почту, я была вообще потрясена шквалом откликов – это была полная неожиданность! Но, поскольку чисто физически я не успеваю писать большие дневники, и даже честно скажу – мне не очень интересно мнение тех, кто меня читает, мне интересно, чтобы они сами… Я хочу, чтобы они услышали, потому что, как правило, у меня нет счастливых историй со счастливыми концами – то есть я пишу судьбы, которые меня так или иначе задели.

– А были какие-то отклики, которые вам особенно запомнились?
– Что меня удивило – это количество людей, которые каждый день переживают вот эту боль от потерь онкологических больных – это самое большое количество откликов было. Опять же – через публикацию этих рассказов я получила, наверное, порядка сорока трех ответов от больных, которые обратились за помощью. То есть это сейчас явилось такой площадкой – например, сейчас мы буквально виртуально консультируем женщину из Краснодарского края… Из Ухты, из регионов России, из Одессы – там, где недоступны хосписы – но вот они прочли, что есть такое место, где этим больным можно как-то помочь – и вот они пишут…

Меня потрясло отсутствие, информационный вакуум, который касается процесса умирания больных – о том, что можно облегчить симптомы, о том, что есть препараты, которые их так или иначе облегчают… Что меня удивило из откликов – многие были уверены, что услуги такого хосписа – на уровне услуг, которые даются в Первом Московском хосписе – платные. И их очень трудно разубедить… И, наверное, это мое любимое кредо, что хосписы должны быть бесплатны и доступны абсолютно всем слоям населения. Мне все равно, какой у меня больной – депутат, бизнесмен, бомж или условно досрочно освободившийся человек. И критерии отбора при поступлении в хоспис и в России, и в Украине – помимо тех, которые от меня требует Горздрав– это смертельные заболевания с прогнозом жизни от полугода и меньше.

– Скажите, пожалуйста, у своих больных вы чему-то учитесь?

– Да. Вообще-то это – школа жизни. Я учусь у них не каждый день, а каждую минуту. Практически у каждого больного можно научиться терпению. Они все разные, но есть те, которые так терпеливо и так достойно переносят то, что с ними случилось в жизни, что я иногда очень удивляюсь. Учусь мудрости… Мне кажется, Шекспир написал – не ручаюсь вам за дословность цитаты, но приблизительно такие слова: «умирающие потрясают своей гармонией, потому что в них есть мудрость жизни». И это действительно так, буквально… Вы знаете, у них мало сил еще говорить, поэтому они, видимо, продумывают какие-то фразы и иногда говорят вещи, которые, вот сколько лет я работаю, меня настолько глубоко потрясают, что да – действительно я у них учусь.

А через некоторых больных я иногда учусь, что не надо делать, потому что как живешь, – так и умираешь, и действительно, не все больные – ангелы. Почему-то многие, читая мой живой журнал, говорят: «Где ты берешь таких потрясающих людей?» Понимаете? Нет, они не потрясающие – то есть я говорю о том, что и запросы есть капризные – ну, и холодные, расчетливые люди. И когда я посмотрела, как происходит их уход из жизни, и как семья разрушается – или наоборот, как семья реагирует, я для себя лично, наверное, делаю вывод, чего я, наверное, Бог даст, никогда не сделаю в своей жизни. Поэтому учимся и хорошему, учимся на ошибках, потому что это все происходит на глазах.

У меня сейчас в настоящий момент умирает удивительный священник – первый священник православный, который умирает у меня в палате, сегодня ему шестьдесят лет исполнилось, ему звонили… И я вам скажу: провелась нить за пятнадцать дней, я по пять раз проходила в палату, чтобы пообщаться. И вот от него я научилась, наверное, большему, чем у всех моих больных… А в больницу ко мне недавно журналисты ходили, подсчитали – через мои руки прошло 2356 больных – и от одного я получила то, что за четырнадцать лет работы не получила от остальных… Вот я спросила – батюшка – а что такое смирение? А он священствует тридцать три года – представляете? И потомственный – его отец был священник, и его сын сейчас священник. Он удивительный, потрясающий человек. И он говорит: самое большое смирение – это не обижать тех, кто слабее тебя.
Я ему говорю, что это самое трудное в жизни – не обидеть тех, кто слабее тебя, не накричать… И вот этих мелочей мы не замечаем. То есть это не мог быть какой-то диалог, а просто он такие вещи говорит, про которые думаешь: вот как я этого не понимала, и как я этого не знала? Вот такой вот у нас батюшка…

– Низкий вам поклон на то, что вы делаете и спасибо большое за то, что нашли время для этого разговора!
– Спаси Бог…

Спустя более чем год после гибели мецената и филантропа Елизаветы Глинки в авиакатастрофе летевшего в Сирию Ту-154 над Чёрным морем, ее вдовец и все помощники уходят из основанного ею же фонда. "Причина проста - новый руководитель, журналистка Ксения Соколова больше думает о себе, чем о людях, - сообщает online812.ru . - Глеб Глинка создает новый фонд имени погибшей жены – "Доктор Лиза".

Директором организации стала помощница доктора Лизы Наталья Авилова. Она рассказала, что в "Справедливой помощи" все не так как при жизни мецената: "Надеемся, что, когда фонд заработает в полную силу, к нам придет один из специалистов, который сможет продолжить работу, начатую Лизой, с паллиативными больными на дому, оказывать консультативную помощь их семьям, им самим оказывать медицинскую поддержку", - рассказала она РИА Новости .

Президентом нового фонда избран врач Александр Парфенов, который при жизни Елизаветы Глинки был главой ее фонда "Справедливая помощь". Отметим, что ранее стало известно, что Ксения Соколова, возглавившая после смерти Глинки ее фонд, увеличила себе зарплату в пять раз: 173 тысячи против 30 тысяч рублей в месяц, которые доктор Лиза платила себе самой. Также увеличилась стоимость аренды - Соколова сняла офис в центре Москвы за 172,5 тысячи рублей. При этом фонд остался без врача".

"Ксения Соколова "выстроила эффективную систему", - отмечает телеграм-канал Футляр от виолончели . - Наняла дорогостоящих менеджеров и свернула программу помощи Донбассу. Сообщают , что это вызвало конфликт с членом правления фонда Натальей Авиловой".

Елена Миро еще в декабре прошлого года писала о проблемах в фонде: "Организация "Справедливая помощь" оказывала материальную и врачебную помощь умирающим больным, малообеспеченным людям, бездомным. В адрес доктора Лизы звучало при жизни много критики, не со всеми её делами можно было соглашаться, но очевидно одно - она хоть что-то полезное делала, в отличие от критиканов.

К сожалению, в очередной раз вы сейчас убедитесь, что хорошие дела творят не организации, а только лишь личности. Пока благотворительной организацией управляла Глинка, её зарплата составляла 30 тысяч рублей. Понятно, что по меркам Москвы - это смех. Но именно так благотворительность и делают: не пытаются на ней заработать, а тратят силы на то, чтобы лучше стало другим. Благотворительность - это удел богатых. Тех, кому есть, что есть. Как только в благотворительность влезают нищие, добрые дела исчезают, превращаясь в способ побольше хапнуть. ..

Офис организации переехал с окраины, где он располагался в подвальном помещении, в самый центр Москвы. В штатное расписание внесены теперь и новые должности, типа секретарь и фандрайзер - человек, который бегает и ищет благотворителей. Расходы фонда, конечно, не нарушают закона, но всё это как-то противно попахивает. Стоило погибнуть Лизе, как её дело стало брендом для заработков".

Елизавета Глинка (1962-2016) - дочь врача-диетолога и телеведущей Галины Поскребышевой. Циркулировали слухи, что она - родственница секретаря Сталина Александра Поскребышева, но "Доктор Лиза" их опровергала. По профессии - врач-реаниматолог. В 1990 году вышла замуж за американского адвоката Глеба Глинку и некоторое время жила в США. Там она получила еще одну врачебную специальность - "паллиативная медицина" и пять лет работала в хосписах. В В 2007 году основала в Москве общественную организацию "Справедливая помощь", оказывавшую материальную поддержку и врачебную помощь умирающим онкологическим и малообеспеченным больным и бездомным. С 2014 года участвовала в благотворительных программах мирному населению Донбасса, а с 2015 года - Сирии.

"Елизавета Петровна могла найти общий язык с кем угодно, - рассказывает о принципах работы "Доктора Лизы" Наталья Авилова . - Когда это было нужно. Не когда она этого хотела, а именно когда ЭТО БЫЛО НУЖНО. Ориентировалась и перестраивалась мгновенно. Есть же совершенно непробиваемые стены. Вот ее работа с бездомными, этот ее мало кому понятный подход: "Попрекать куском хлеба нельзя никого – даже бездомного. Вернее, бездомного в особенности. Надо сделать дело – и забыть об этом. Даже если меня обманывают. Лучше я покормлю того, кто и так не оче нь голодный, чем случайно откажу тому, кому на самом деле нечего есть…"Ну и как с таким подходом, далеким от планирования, мотивации, контроля и прочих атрибутов "эффективного менеджмента" собирать деньги на бинты и памперсы?!А она находила нужные слова. " Сытый бездомный – безопасный бездомный". Сколько эффективных менеджеров, услышав этот ее аргумент, задумались, и в итоге начали помогать Доктору Лизе? Я знаю пару дюжин. "От сумы, да от тюрьмы..." их так не цепляло. Если бездомного покормить, дать теплую одежду, если его обезболить, перевязать, то это не только большая разгрузка социальных служб, это ощутимый вклад в безопасность. Тем более, если делают эту работу благотворительные организации и добровольцы, без использования каких-либо грантов и бюджетных средств, за счет частных добровольных пожертвований".

"Фонд "Доктора Лизы" раскололся, – пишет телеграм-каналЗакулиска . - Случилось то, что должно было случиться после прихода к руководству Ксении Соколовой... После прихода Соколовой много чудесатого стало происходить. Из первого - увеличение зарплаты руководителя, офисных расходов, сокращение расходов на лекарства. И вот новость. Фонд покинул Глеб Глинка, Наталья Акимова, Александра Красногородская. И сообщают об открытии нового Фонда Елизаветы Глинки. Желаем удачи в начинании ".

"Буквально на днях открывается новый фонд Доктора Лизы, -