Модель и актриса, одно из самых коммерчески успешных детищ Энди Уорхола, вдохновительница манхэттенских поэтов и возлюбленная Боба Дилана. Она блистала на подиуме, охотно позировала фотографам с постоянным «реквизитом»: сигаретой в руке, коктейльным бокалом или бутылкой кока-колы, а еще снималась в сумасшедших фильмах своего фабричного «отца». «Это гораздо легче, чем рисовать: просто включил камеру, и она все делает за тебя », — любил повторять гений маркетинга Уорхол.
В его объектив попадали упакованные в глянцевые обертки люди вместе с абсурдной начинкой из их речей и жестов. Именно в такой компании оказалась 22-летняя миллионерша Эди Седжвик. Эпатажные выходки, ломка модных стереотипов, и вот перед нами икона стиля, которая сводит с ума даже самую взыскательную публику. Но, увы, волшебство длилось недолго: эффектные наряды превратились в грязные лохмотья, позолоченная карета — в тыкву, а изящные хрустальные туфельки — в грубые деревянные башмаки. Этакая история Золушки наоборот. И без хеппи-энда. Вчерашняя законодательница мод попала в гигантскую мясорубку, которая безжалостно прокрутила ее, выплюнув в виде еще одного кирпичика для пинкфлойдовской стены отчуждения.
Эди Седжвик родилась 20 апреля 1943 года в аристократической семье. Ее отец Френсис был скульптором и филантропом, а мать Элис — дочерью президента и председателя правления Южной Тихоокеанской железной дороги (кстати, один из ее дальних предков подписывал Декларацию независимости Соединенных Штатов). У пары было восемь детей, и наша героиня была предпоследней. Казалось бы, вот он, образец респектабельного американского семейства: огромное ранчо в Санта-Барбаре, обилие живности, например лошадей, столь любимых Эди, отсутствие материальных проблем, постоянно приумножающееся богатство, светские рауты и всеобщее уважение...
Прямо-таки идиллическая картинка, квинтэссенция счастливой беззаботной жизни. Примерно об этом мечтал выходец из семьи словацких эмигрантов Андрей Варгола, будущий король поп-арта и рекламный новатор, а тогда простой житель промышленного Питтсбурга. Кругом дымили сталелитейные заводы (это вам не благословенный климат Санта-Барбары с ее песочными побережьями), а мальчик складывал свой пазл из вырезок глянцевых журналов. Роскошные лимузины, изящные модницы, импозантные мужчины, а в центре, конечно же, он сам — Андрей Варгола. Мать только посмеивалась: разве получится у него, сына обыкновенных работяг, попасть и органично влиться в закрытый мир богачей? Меж тем подобная задачка для талантливого парня оказалась не такой уж сложной. И пока где-то там, в прекрасной солнечной Санта-Барбаре, подрастала его будущая муза. Варгола упорно покорял американский бомонд и обивал пороги глянцевых журналов, принося в роскошные офисы стайку тараканов из съемного жилья. Впрочем, об этом чуть позже.
Несмотря на неотъемлемые атрибуты dolce vita, детство и юность Эди Седжвик вряд ли можно назвать счастливыми. Ее отец страдал маниакально-депрессивным психозом, и ему с супругой настойчиво рекомендовали не заводить детей. Но пара к советам не прислушалась. К слову, старший брат Эди покончил с собой из-за затянувшейся депрессии, да и саму девушку сложно было назвать уравновешенной. С самой юности Седжвик страдала анорексией и не раз попадала в клиники из-за мучительного страха прибавить несколько сантиметров в талии. Ее другой брат. Бобби, студент Гарварда, оставил учебу из-за душевного расстройства, а позже разбился насмерть, врезавшись на мотоцикле в автобус.
Так что атмосфера респектабельного и благовоспитанного семейства Седжвик, разумеется, была далека от идеала. В фильме Factory girl основанном на реальных событиях, как уверяют создатели, и вовсе упоминается, что Эди подвергалась насилию со стороны отца (впрочем, официального подтверждения эта версия не находит). «Один только взгляд <...> — и я увидел, что у нее проблем больше, чем у любого другого человека, которого я когда-либо встречал », — говорил о своей музе Энди Уорхол. Вот так и трещит по швам миф о беззаботной жизни богачей...
Жизнь в Нью-Йорке и начало фабричных дней
Эди Седжвик отучилась год в Кембридже, но особого рвения и уж тем паче талантов в научных изысканиях в ней не наблюдалось. Говорят, что за всю жизнь она не прочитала толком ни одной книги и даже газеты, зато, по легенде, всюду брала с собой «Повесть о двух городах» Чарльза Диккенса. Зачем гламурной красотке писатель XIX века (вот если б Керуак или Буковски!) — остается только догадываться. Возможно, это всего лишь еще одна небылица из запутанной биографии Эди Седжвик. Кстати, однажды она предложила Уорхолу экранизировать самую знаменитую повесть . «Я люблю « », потому что, я думаю, это то, что я могу сыграть очень хорошо », — говорила модель. Забавно, что в юности однокашники по факультету дизайна называли Уорхола «интеллигентным белым кроликом». Вот они, готовые персонажи. Экранизации, впрочем, так и не получилось, но сюрреализма и абсурда в жизни Эди Седжвик и без этого было хоть отбавляй.
Итак, с образованием было покончено. Зато в наследство юная Эди получила 14-комнатную квартиру бабушки в Нью-Йорке. Вдали от своего семейства Седжвик окончательно пустилась во все тяжкие. На бешеных скоростях гоняла на сером «Мерседесе», а разбив его вдребезги, пересела на лимузины. К своим 22 годам Эди имела огромное состояние, неуравновешенную психику, проблемы с алкоголем и наркотиками, разбитое сердце и один аборт. Впрочем, самые мрачные времена для нее еще не наступили.
И вот Седжвик оказалась на пересечении 47-й и 3-й линий Парк-авеню на знаменитой «Фабрике» Энди Уорхола (это место одновременно служило клубом, мастерской и апартаментами). От прежнего имиджа «интеллигентного кролика» и сына словацких работяг не осталось и следа, как, впрочем, и от его имени. Теперь это был эпатажный художник, носящий парики и темные очки: он больше не вкалывал как проклятый, дабы выбиться в люди. Отныне Уорхол моделировал собственную реальность и умел добывать деньги буквально из воздуха. Красивая миллионерша, безусловно, приглянулась Энди (он вообще хорошо чувствовал людей).
Модный переворот
Уорхол не хотел становиться Пигмалионом, тем более что для «создания» его Галатен достаточно было пары штрихов. Каштановый цвет волос заменили на серебристый блонд (корни, кстати, почти всегда оставляли темными), длину — на короткую мальчишескую стрижку. Брови оставили густыми и естественными, а вот глаза очень ярко и небрежно подводили черным карандашом. Чаще всего Эди носила длинные массивные серьги и накладные ресницы. Добавим болезненную худобу и общую миниатюрность (у Седжвик был совсем не модельный рост, всего 163 см). Вот, собственно, и все изменения. Что касается одежды, то здесь Эди выглядела явно ярче, чем, например, ее британская коллега по подиуму такая же анорексичная блондинка Твигги. Седжвик предпочитала короткие геометрические платья, юбки-трапеции, меховые накидки (ее леопардовая шуба в свое время произвела фурор), плотные черные колготки и провокационную сеточку. Иногда модель щеголяла в шляпах и, разумеется, только на высоких каблуках. Уорхол вспоминал, что она могла покупать за 50 центов юбки и майки, которые на любой другой девушке смотрелись бы безвкусно, но именно ей придавали особый шарм. Кстати, Эди одной из первых стала носить балетное трико как полноценный наряд.
Все перечисленные образы Седжвик взорвали модный мир 60-х. Диана Вриланд, тогдашний редактор культового журнала Vogue, буквально влюбилась в стиль Эди. Седжвик оказалась в звездной компании: Твигги, Верушка фон Лендорф, Миг Джаггер и ... Вриланд вообще любила открывать молодые дарования и посвящать им целые развороты. Можете себе представить, она считала, что у наркоманов «чудесная кожа»!
Впрочем, Эди носила такой плотный слой макияжа (Уорхол утверждал, что она его толком и не смывала, постоянно нанося все новые и новые косметические средства), что о реальном состоянии ее кожи можно было лишь догадываться. Обо всем этом модель со временем пожалела. «Я делала маску из своего лица, потому что не понимала, что очень красива. Бог так наградил меня, а я практически уничтожила эту красоту », — сокрушалась Эди. Но тогда ей, разумеется, все нравилось. Модные показы, вечеринки, ни к чему не обязывающие диалоги, секс, наркотики, убойные дозы алкоголя... И целые чемоданы всевозможной одежды и косметики. «50 пар накладных ресниц, разложенных по размерам. 50 флакончиков туши, все оттенки теней, когда-либо выпущенные Revlon, — перламутровые и обычные, матовые и блестящие, 20 коробочек румян Max Factor », — это только то, что припомнил ее фабричный «папа» Энди Уорхол. Подобно безумному аптекарю, она постоянно натирала до блеска свои тюбики и бутылочки, приклеивая к ним ярлычки и раскладывая по цветам. Тот же Уорхол вспоминал, что Седжвик любила коллекционировать лифчики и никогда не отрезала у них ценники. «Она хранила штук 50 лифчиков разных оттенков бежевого — от бледно- и темно-розового до кораллового и белого ». Вот такие были причуды у кокаиновой феи 60-х.
Занятия «фабричной» девушки
Чем еще занималась Эди, помимо светских тусовок и проматывания наследства? Толком ничем. Уорхол вспоминал, что один из друзей-спонсоров Седжвик пытался пристроить красотку в модный бизнес: он предложил ей разработать собственную линию одежды и даже купил мастерскую, наняв персонал. Но беспечная Эди угощала работниц кокаином и, подобно ребенку, целыми днями перекладывала туда- сюда кусочки ткани и играла с бутылками, набитыми пуговицами и бусинами. Надо ли говорить, что идея открытия собственного бизнеса быстро зачахла. Зато она снималась в фильмах своего любимого Энди. «Богатая бедняжка», «Тюрьма», «Внешнее и внутреннее пространство», «Девочки из Челси»...
Эти картины не имели коммерческого успеха и редко показывались за пределами «Фабрики», но все равно обсуждались, причем, как правило, в негативном контексте. Фильмы Уорхола стали настоящей пощечиной не только для поборников морали, но и для утонченных синефилов. Отсутствие монтажных склеек и какой бы там ни было драматургии, эпатажные картинки (к примеру, страстно целующиеся мужчины), обнаженные тела и бессмысленные диалоги... «Каждый имеет право на свои 15 минут славы », — любил повторять Энди. Перед камерой Уорхола Эди что-то щебетала (понятное дело, не о политональных наложениях у Бриттена), беспрестанно курила, пила кофе и примеряла наряды. Так что ее заслуги как актрисы, мягко говоря, невелики.
Любовные неудачи
Но их творческий союз был недолгим. Эди потихоньку теряла связь с реальностью, употребляя еще больше наркотиков и алкоголя и распродав уже все, что можно, из своей некогда шикарной квартиры. Впрочем, это не единственная причина расставания художника и его музы. Дело в том, что скандальная модель по уши влюбилась в известного певца Боба Дилана, который на дух не переносил Уорхола и настоятельно советовал новой пассии отказаться от работы с ним. Эди колебалась, а Энди, разумеется, был не в восторге от того, что его крошка и «чудесный чистый лист» хочет уйти к кому-то другому. Вряд ли он, гей и автор скандального высказывания «секс — это работа», ревновал ее как женщину, скорее как творческо-коммерческую единицу, а еще точнее — как податливый пластилин для своих безумных экспериментов. В конце концов парочка в пух и прах разругалась в ресторане, но Эди, полная радостных надежд и ощущая себя чуть ли не миссис Дилан, всерьез полагала, что начнет все сначала и прекрасно справится и без Уорхола.
Седжвик переехала в знаменитый отель «Челси», где в разное время останавливались корифеи американской литературы в лице Марка Твена и О. Генри, богемная художница Фрида Кало и королева французского шансона Эдит Пиаф. Там же Керуак корпел над рукописью «В дороге», а Леонард Коэн занимался любовью с Дженис Джоплин. Творческая атмосфера, что и говорить. Именно в «Челси» Седжвик встречалась с Бобом Диланом. Казалось, пара была счастлива. Дилан посвящал Эди песни, которые молниеносно становились хитами: «Leopard-skin pill box» и «Just Like a Woman»... Модель готовилась к подписанию новых контрактов. Но тут окрыленная Седжвик узнала, что ее возлюбленный, оказывается, давно живет с другой женщиной (по некоторым данным, Дилан был помолвлен, а по другим — уже женат на Саре Лоундс). А интрижка с моделью — не более чем эпизод в богатой событиями биографии рок-звезды.
Седжвик было переметнулась к Бобу Ньювирту, лучшему другу Дилана, но и эта связь быстро прервалась. Даже богемные рок-звезды и их приближенные были в шоке от саморазрушительной Эди. Ей бы надо было дружить с Джимом Моррисоном и Дженис Джоплин. Эти трое, пожалуй, могли бы посоревноваться по количеству всевозможных загулов и трипов. Кстати, все перечисленные фигуры родились в 1943 году и умерли примерно в одно и то же время: Джоплин — в 1970 году, а Моррисон и Седжвик — в 1971-м. В этом вся соль бунтарских 60-х: «Живи быстро и умри молодым». Да, тогдашние звезды не покупали абонементы в фитнес-клуб и не были приверженцами здорового образа жизни. Все было с точностью до наоборот. Кстати, Твигги, которую часто сравнивают с Эди Седжвик, оставила модельный бизнес в 1970 году. Легенда 60-х жива и по сей день.
Закат карьеры
В последние годы Эди отчаянно пыталась сниматься (и все безуспешно): вчерашняя звезда подиума №1 быстро превратилась в никому не нужный отработанный материал. Седжвик хотела вернуться к Уорхолу, но тот только развел руками: он свою миссию честно выполнил и сделал ее звездой, на которую мечтают быть похожи все девочки из Джерси, а вот сколько уж она просияла — это вне его компетенции. Тем более ему совсем не хотелось разбираться в ее проблемах. Энди просто сменил музу, ею стала эффектная блондинка Нико. Теперь она исполняла песню «Femme fatale», которую когда-то Лу Рид из The Velvet Underground посвятил Седжвик.
Эди страдала, мешала алкоголь с наркотиками, лежала в психиатрической клинике, заново отрастила волосы, вернула свой естественный каштановый цвет, прекратила ярко краситься, увеличила размер груди и неожиданно вышла замуж за Майкла Бретта Поста, своего соседа по больнице. Она называла его «папой» и больше ненавидела, нежели испытывала к нему какие-либо нежные чувства. Седжвик и Пост поженились в июле 1971 года, а уже через 4 месяца Эди не стало. Вернувшись домой после модного показа, она легла спать и не проснулась. В крови 28-летней модели были обнаружены лошадиные дозы алкоголя и барбитуратов.
Энди на смерть экс-подруги никак не отреагировал и даже не пришел на похороны. Он вообще не был сентиментальным в отношении своих «фабричных детищ». Когда танцор Фредди Херко покончил с собой, художник сокрушался разве только о том, что парень его об этом не предупредил: ведь падение можно было заснять на пленку! Кстати, любопытный факт: в своей автобиографической книге Уорхол пишет, что Эди (там он называет ее «Тэкси») «умерла несколько лет назад на Гавайях, куда один крупный промышленник отвез ее «отдохнуть».
Вот так бесславно закончилась жизнь иконы стиля 60-х. У Седжвик не получилось стать полноценной актрисой, да и ее модельный век был более чем коротким. С точки зрения людей, которых принято называть self-made, все ее заслуги кажутся мнимыми: несколько неудачных провокационных фильмов, пара-тройка неплохих фотосессий. Но, как это ни парадоксально, даже спустя 43 года после своей смерти Эди продолжает влиять на мир моды и красоты, а еще на нее по-прежнему хотят быть похожими девушки из самых разных уголков нашей планеты. А это уже, согласитесь, немало.
Я люблю Нью-Йорк. Этот бурный город был любимым местом многих великих людей искусства. Но сегодня я думаю и пишу о Нью-Йорке 60-х. А именно об Энди Уорхоле, Эди Седжвик и Бобе Дилане. Имя первого знакомо тем, кто интерисуется и знаком с поп-артом, имя второго знают фанаты рок-музыки. А ее имя знакомо не всем. Кто та, которая была музой художника Уорхола и музыканта Дилана? Что сделало ее иконой стиля, и заставило других подражать ей?
Данные о ее жизни в разных источниках немного отличаются (иногда не совпадают года), потому рассуждая логически и сопоставляя даты я написала подробный рассказ о ее жизни. Кому будет интересна история самой яркой жительницы Манхэттена 60-х - пусть читает дальше. На фото - Эди Сеждвик, Энди Уорхол и Боб Дилан.
Ее таланты можно пересчитать на пальцах одной руки, а ее достижения, да и жизнь в целом, если смотреть здраво, в наше целеустремленное время вызывают усмешку – пара съемок в журналах, несколько андеграундных кинокартин, не требующих особо изощренного актерского мастерства, много вечеринок и в конце смерть от передозировки в 28 лет. Она – это блондинка с короткой стрижкой, it-girl Нью-Йорка бурных шестидесятых.
Ее родители.
Родилась Эди Седжвик 20 апреля 1943 года. Ее отцом был Френсис Минтерн Седжвик (1904-1967), владелец ранчо в Санта-Барбаре, у которого было три нервных срыва до его брака в 1929 на матери Эди Элис Делано Де Форест. Перед браком отец Эллис посетил докторов Френсиса Седжвика в Эстон Риггс Центре в Массачусетсе, где он выздоравливал от фазы безумно-депрессивного психоза. В психиатрической клинике отцу Эллис советовали, чтоб у Френсиса и Эллис не было детей.
Но в конечном счете у них родилось восемь детей: Эллис (Сьюзи) в 1931, Роберт Минтерн (Бобби) в 1933, Памела в 1935, Френсис Минтерн (Минти) в 1938, Джонатан в 1939, Кэтрин (Кэйт) в 1941, Эдит Минтерн (Эди) в 1943, и Сюзанна в 1945.
Ее предки.
Семья Седжвик часто упоминается в истории штата Массачусетс. Седьмой прадед Эди, англичанин Роберт Седжвик, был первым генерал-майором Колонии Массачусетского залива, основанной в Чарлстауне, штат Массачусетс в 1635 году. Семья Эди переехала из Стокбриджа, Штат Массачусетс, где ее прадед судья Теодор Седжвик обосновался после Американской Революции. Теодор женился на Памеле Дуайт, которая была дочерью Абигейл (Вилльямс) Дуайт. Всё это это означает, что Эфрэйм Вилльямс, основатель Вильямс-Колледжа, был ее пятым прадедом. Теодор Седжвик был первым человеком, выигравшим дело по вопросам предоставления свободы чёрнокожей женщине, Элизабет Фриман, согласно Массачусетскому Биллю о Правах, объявлявшему, что все люди равны и имеют равные права. Мать Седжвик была дочерью Генри Вилера Дe Фореста (президента и председателя правления Южной Тихоокеанской Железной дороги, и прямого потомка Джесси Дe Фореста, чья Голландская Вест-Индская компания помогла построить Новый Амстердам. Джесси Дe Форест был также седьмым прадедом Эди. Её дедушка по линии отца был историком и уважаемым автором Генри Дуайтом Седжвиком III; её прабабушка, Сюзанна Шоу, была сестрой Роберта Гуда Шоу, американского полковника времён Гражданской войны; её прапрадед, Роберт Боун Минтерн, был совладельцем клипера «Flying Cloud», и ему приписывается создание и продвижения Центрального Парка в Нью-Йорке. Прапрапрадед Эди, Уильям Эллерай, был одним из тех, кто подписывал Декларацию Независимости Соединенных Штатов. Она была кузиной актрисы Киры Седжвик, а также актёра Роберта Седжвика - Кира, отец Роберта и Эди были кузенами.
После брака родители Эди, Френсис и Эллис, жили в Кембридже, и Френсис взял классы в Школе бизнеса Гарварда. Из-за его "приступов астмы и других возбужденных признаков" его доктора "советовали ему развивать свою артистическую сторону". Они переезжали на Лонг Айленд, проводя не одно лето в их доме в Санта-Барбаре, который они купили во время их медового месяца. Они в конечном счете переехали в 50-акровое ранчо в Голете (1943). Эди родилась в Коттедж Хоститал в Санта-Барбаре 20 апреля 1943. Во время войны они переезжали в большее ранчо, Корал де Куатти, с деньгами, унаследованными от дедушки Эди по материнской линии, Генри Вилера Де Фореста. Хотя он потерял большую часть своего состояния в крушении на Уолл-Стрит, половина остающихся денег (несколько миллионов долларов) досталась матери Эди.
Нефть была обнаружена на ранчо в начале пятидесятых, и приблизительно семнадцать колодцев были построены, чтобы использовать нефть в своих интересах. С дополнительными деньгами семья была в состоянии переместиться на новое 6 000-акровое ранчо приблизительно в шести милях от Корал де Куатти (июль 1952). Сестра Эди, Сюзанна, описала новое ранчо, Ранчо Ла Лагуна де Сан-Франциско, как "великолепно красивое".
Френсис Седжвик жил в их собственном мире, и даже построил для своих детей их собственную школу. Детям не разрешили пойти в государственную школу. Эди и ее сестре Сюзанне была взята женщина врач, для ежедневных уколов витамина В.
Брад Эди, Минти (Френсис Минтерн) был алкоголиком с пятнадцати лет. Позже, в начало шестидесятых, он находился в психиатрической больнице Сильвер Хилл, посещая там встречи анонимных алкоголиков, периодически сбегая. В октябре 1963 он был найден в Центральном Парке, стоящем на статуе, декламирующим речь несуществующей аудитории. Тогда он был направлен в Манхэттенскую государственную больницу. Позднее он возвратился в Сильвер Хилл и был найден мертвым в своей комнате в начале 1964. Он повесился за день до его двадцать шестого дня рождения. Ночь перед совершением самоубийства, он звонил Эди и, согласно словам одного из ее друзей, Минти сказал Эди, что "она была единственной из Седжвик, на которую он мог когда-либо надеяться."
Ее у другого брата, Бобби, также были психиатрические проблемы. У него был нервный срыв в начале пятидесятых во время его второго года обучения Гарварде. Он был привезен из общежития в смирительной рубашке. Когда он возвратился в Гарвар осенью 1953 года, он все еще продолжал посещать психиатра в Бостоне. В 1963 году он провел несколько месяцев в Манхэттенской государственной больнице. Накануне Нового года 1964 он ехал на своем Харви Девидсоне, не справился с управлением и врезался в ехавший на встречу автобус. Он скончался 12 января 1965 года.
Анорексия.
Эди была госпитализирована осенью 1962 после страдания от анорексии и, как ее брат, посетила Сильвер Хилл. Позднее она была переведена в Блумингдеил, отделение Нью-Йоркской больницы. Принимая во внимание, что Сильвер Хил был довольно либерален, Блумингдеил был очень строг. К концу пребывания там она забеременела и сделала аборт (об отце ребенка ничего не известно).
Чак Вейн.
После ее выпуска из больницы она начала обучение в Кембридже, продолжая видется с психиатром. Там она встретила Чака Вейна, который, согласно словам друга Эди, Эда Хенесси, "дипломировался год или два тому, но он вернулся, чтобы продолжать бездельничать".
Она покинула Кембридж после исполнения двадцати одного года и переехала в Нью-Йорк в 1964. Согласно словам Сенди Киркланда, который болтался с Эди в ее Манхэттенской квартире, Чак Вейн "будет планировать следующее движение их стратегии - кого он собирался представить Эди, что они могли сделать для нее... У Чака было видение реального покровителя о ней... Он знал, что она была полностью дезорганизована и не будет в состоянии оттолкнуть его от себя, таким образом, он принял ее жизнь."
В январе 1965, Эди встретила художника и арт-хаусного режиссера Энди Уорхола в квартире Лестера Перского. C марта она начала посещать его известную «Фабрику» регулярно вместе с Чаком Вейном. Во время одного из таких посещений Энди снял ее в своем фильме «Винил», несмотря на то, что все роли в фильме мужскими. В следующем фильме «Конь» Эди появилась в конце. Ее роли в обоих фильмах были маленькими, она произвела впечатление на зрителей.
Рональд Тавель (сценарист «Винила»):
"Я не думаю, что Энди был принят Чаком в течение одной минуты. То, что он любил, было его светлыми волосами и синими глазами".
Энди решает снять фильм, в котором Эди испоняла бы главную роль. Первый из тех фильмов, «Богатая Бедняжка» , был первоначально задуман как часть ряда фильмов, повествующих о Эди, под названием «Сага о Богатой Бедняжке». Ряд включал в себя фильмы «Богатая Бедняжка», «Ресторан», «Лицо», и «День». Съемки «Богатой Бедняжки» началась в марте 1965 в квартире Седжвик. Первая часть фильма показывает пробуждающуюся Седжвик, заказывающую кофе и апельсиновый сок и делающую макияж под музыку Everly Brothers. Из-за проблем с линзой камеры, картинка в первой части была не сфокусирована. Во второй части Седжвик курит сигареты, разговаривает по телефону, примеряет одежду и рассказывает, как она провела последние шесть месяцев.
Энди, Эди, Чак.
Когда Энди Уорхол пошел на открытие его выставки в Галерее Соннабенд в Париже 30 апреля 1965, он взял Эди и Чака (так же как Джерарда Малангу). После возвращения в Нью-Йорк Энди сказал его сценаристу, Рональду Тавелю, что он хотел бы сделать Эди королевой "Фабрики" и попросил, чтобы он написал подлинник для нее: "Кое-что в кухне. Белый и чистый пластик. Результатом была «Кухня».
После «Кухни» Чак Вейн заменял Тавеля, став авторлм и помощником директора для съемки «Красоты № 2», в котором Эди играла главную роль с Джино Пизеркио.
Хотя фильмы Уорхола не имели коммерческого успеха и редко показывались вне Фабрики, но, поскольку популярность Седжвик возрастала, серьёзные авторитетные издания начали печатать о её появлениях в фильмах Уорхола и об ее необычном стиле, выражавшемся в сочетании чёрных трико, мини-платьев и огромных серёжек, свисающих до плеч. Кроме того, Седжвик обрезает свои волосы и окрашивает их (натурально-шоколадных) серебряным спреем, добиваясь платинового блонда. Уорхол окрестил Эди его «Суперзвездой», а в прессе появляются фотографии, где они запечатлены вместе на выходах в свет. Они некоронованные король и королева Манхеттена, с созвучными именами, с одинаково постриженными и обесцвеченными волосами, в одинаковой серебристой одежде.
Их союз стал квинтэссенцией новой культуры, символом поп-арта. Эди стала принимать наркотики, и если сейчас компании рвут контракты с моделью, которая принимает наркотики, то накротическая зависимость Седжвик прибавляла ее образу «богемности».
Легендарная Диана Вриланд,тогда редактор акмериканского Harper’s Bazzar, носила Эди на руках и говорила что «у наркоманов чудесная кожа». Эди стала иконой стиля – короткие платья, черные колготки, длинные серьги, подведенные глаза и короткие белые волосы копировали тысячи девушек.
Ей советовали перестать работать с Энди и стать надлежащей звездой. Одним из людей, советующих оставить Уорхола, был Бобби Ньювирт, который был описан как "правая рука Боба Дилана"
Боб Дилан и Боб Ньювирт.
Боб Дилан и Боб Ньювирт встретились в первый раз с Эди в декабре 1964 года встретились в первый раз с Edie в декабре 1964 года, приблизительно за месяц до того, как она встретила Энди Уорхола.
Бобби Ньвирт:
"Боб Дилан и я иногда решали войти в мир ночной жизни. Я думаю кто - то, кто знал Эди сказал «Вы должны встретить эту потрясающую девочку». Дилан позвонил ей, и вызвал лимузин, который привез ее, чтобы познакомить нас. Мы провели час или два, смеясь и хихикая, это было потрясающее время. Я думаю, что мы встретились в баре на МакДугал Стрит, которая была одним из больших мест шестидесятых. Это было как раз перед Рождеством; шел снег. Эди была фантастической. Она всегда была фантастической."
Ньювирт встретился в первый раз с Диланом в начале мая 1961 на индийском Народном Фестивале в Коннектикуте. В феврале 1964 Ньювирт присоединился к Дилану и стал его "правой рукой." В то время, когда Ньювирт и Дилан встретили Эди, Дилан жил в отеле "Челси"(комната 211) с его будущей женой, Сарой Лоундс, и ее 3-летним ребенком от предыдущего брака. В то время как Сара осталась в гостинице, заботясь о ее ребенке, Ньювирт и Дилан наслаждались ночной жизнью Нью-Йорка. Бар на МакДугал Стрит был одним из их регулярных прибежищ. У Дилана также были отношения с Джоан Баез, которые началась в мае 1963 после того, как оба выступали на Джазовом Фестивале Монтерей. Отношения с Баез продолжались до мая 1965, и прекратились когда Баез застала Дилана и Лоундс в гостиничном номере, во врему концертного тура Дилана по Великобритании. Ранее Дилан «забыл» сказать Баез о Лоундс.
В ноябре 1965, Дилан женился на Лоундс на тайной церемонии.
По слухам Эди была вдохновительницей оригинального альбома Дилана 1966 года «Blonde on Blonde», его песни «Just Like a Woman», и хита «Leopard-Skin Pill-Box Hat». Это также значило что фраза «ваша дебютантка» из песни «Stuck Inside of Mobile with the Memphis Blues Again» относилась к ней. В конце концов, друзья Дилана убедили Седжвик подписать контракт с менеджером Дилана, Альбертом Гроссманом. Дилан обещает сделать ее звездой если она «перестанет быть придатком Уорхола». Но Эди не уходит. Но и Уорхол не принимает ее обратно. Отношения Седжвик с Диланом закончились, когда она узнала, что Дилан тайно обручился с Сарой Лоундс.
Очевидно, Седжвик узнала об этом от Уорхола, во время ссоры в ресторане Джинджерман в феврале 1966 года.
Пол Моррисси:
"Она, Эди, сказала: «Они, люди Дилана, собираются делать фильм, и я, как предполагается, играю главную роль в нем вместе с Боби (Диланом)». Она говорила «Бобби то, Бобби се» и они поняли что она влюбилась без памяти в него. Они думали, что он обманывал ее, потому что только в тот день Энди Уорхол услышал в офисе своего адвоката, что Дилан был тайно женат в течение нескольких месяцев - он женился на Саре Лоундс в ноябре 1965. Энди не мог сопротивляться выяснению «Эди, ты знала, что Боб Дилан женился?» Она дрожала. Они поняли, что она действительно думала о серьезных отношениях с Диланом».
Эди пошла, чтобы сделать телефонный звонок, и когда она возвратилась, она объявила, что оставляет Фабрику. Джерард Маланга, который был там же, думал, что она звонила Дилану. Маланга вспоминал, что «она уехала, и все были отчасти притихшими. Это было существенное событие. Эди исчезла. Это был конец. Она никогда не возвращалась".
Нет никакого свидетельства, что у Эди когда-либо были сексуальные отношения с Бобом Диланом. Однако, она действительно имела их с Бобом Ньвиртом. (По мнению других источников у Эди и Дилана все же был бурный роман).
Эди Седжвик («Чао! Манхэттен»,записывает на пленку):
"Это было действительно грустно – Бобби Ньювирт и мое дело. Единственная истинная, страстная, и длительная любовная сцена. Я действительно училась любви у него, удовольствию. Это полностью уносило мой ум – делало меня безумно. Я походила на сексуального раба этого человека. Я могла заниматься любовью в течение сорока восьми часов, сорока восьми часов, сорока восьми часов, не становясь усталой. Но минута, когда он оставлял меня в покое, я чувствовала себя настолько пустой и потерянной, что я начинала совать в рот пилюли".
Энди Уорхол (в Popism):
"Мне понравился Дилан, нравился способ, которым он создал блестящий новый стиль... Я даже дал ему одну из своих серебряных картин Элвиса в дни, когда он был первым вокруг. Позже, тем не менее, я стал параноидальным, когда я услышал слухи, что он использовал Элвиса. Когда я спросил «Почему он делал это?» Я неизменно получил ответы « Я слышу, что он (Элвис) чувствует, что Вы разрушили Эди» или «Слышал Вам нравиться Ролинг Стоун – я думаю вы дипломат на хромовой лошади». Я не знал точно, что они подразумевали - я никогда не слушал слова песен, но я знал, что люди говорили, что я не нравился Дилану и он обвинял меня в наркотической зависимости Эди".
Карьера модели.
После расставания с "Фабрикой", все еще в отношениях с Бобом Ньювиртом, Эди пыталась быть моделью, появляясь с Vogue 15 марта 1966. В течение ее Фабричных дней она появилялась в Vogue в августе 1965 как и также в журнале Life в сентябре 1965.
Она никогда не становилась частью "семьи Vogue" потому что, согласно старшему редактору Глории Шиф: "она была запечатлена в рубриках светской хроники со сценой принятия препарата. Люди были действительно испуганы этим, наркотики нанесли так много ущерба молодым, творческим, блестящим людям, что мы только выступали против той сцены как против политики".
Семейное рождество.
Эди плотно сидела на наркотиках. Наследство было практически растрачено, и она стала выносить из дома антиквариат. В октябре 1966 она заснула в квартире с зажженными свечами – она сама попала в больницу с ожогами. Возвращаться ей было не куда и она поехала в отель «Челси» к любовнику Бобу Ньювирту, от которого зависела как от наркотиков.
В конце 1966 Эди, которая жила в отеле «Челси» в течение нескольких месяцев, приехала домой на Рождество. Ее брат Джордан помнил ее как: "действительно фантастической, когда она достигла ранчо... Она была иностранкой. Она поняла бы то, что Вы собирались сказать прежде, чем Вы сказали бы это. Это поставило всех в неловкое положение. Она хотела петь, и пела. Но это было бремя, потому что все не соответствовало действительности. Она была как нарисованная кукла, шаткая, томилась на стульях, пытаясь быть похожей на вампа".
Согласно лентам, которые она позже сделала для фильма «Чао! Манхэттан», она попыталась заставить врача своей матери снова выдать ей рецепт препарата. Мать узнала об этом. Позже той ночью ее родители дали ей снотворное, чтоб она могла спать. Но ночью они разбудили ее и сказали, что у нее высокая температура и ее надо доставить в больницу. Хотя она думала, что она едет в нормальную больницу, на самом деле ее везли в патрульной машине в Больницу Графства, чтобы обследовать ее психическое состояние.
Когда Эди вышла из больницы, она вернулась в Манхэттен в отель «Челси» (комната 105) и продолжила принимать наркотики. В начале 1967, Ньювирт, неспособный больше справляться со злоупотребляющей лекарствами Седжвик и её беспорядочным поведением, прекратил их отношения. Когда он бросил ее, Эди спала с кем попало за наркотики, приходила на «Фабрику» просить у Уорхола денег, попадала в лечебницы.
"Чао! Манхэттен".
Съемки заключительного фильма Эди, "Чао! Манхэттен", начались в первый день Пасхи, в 1967 году. Это История об Эди, рассказанная ею самой. Размышления о прожитой жизни, предыдущих годах, семье, друзьях, знакомых.
24 октября 1967 умер отец Эди. К концу его жизни один из ее братьев услышал, что он говорит: "Вы знаете, мои дети полагают, что их трудности происходят от меня. И я соглашаюсь».
Эди была в больнице Грейс Сквер во время смерти ее отца.
Ее брат, Джордан, описывает ее состояние, когда мать Эди наконец привезла ее из больница назад на ранчо в Санта-Барбаре: "Она не могла идти. Она едва не падал. Она не имела контроля над телом. Доктор сделал контраст-тест нескольких видов, и он показал, что кровь не достигала определенных частей мозга. Она не могла говорить. Я сказал: "Эди, проклятье, это разрушает твою голову. Она сказала: «Я… Я…Я… Знаю… Это…Это…С..С..Сильное».
В конечном счете она чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы жить в городе и получила квартиру в Исла Виста около Санта-Барбары. Она была госпитализирована снова в августе 1969 в психиатрическую лечебницу Коттедж Госпиталя, после того как полиция нашла у нее наркотики. В то в больнице она встретила другого пациента, Майкла Поста, за которого она позже выйдет замуж.
Вновь в больницу Эди попала летом 1970, но была освобождена при наблюдении двух медсестер, чтобы закончить «Чао! Манхэттен».
Для кадров с шоковой терапией в фильме использовалась реальная клиника. Кадры в ее "квартире" были фактически сняты у основания пустого плавательного бассейна в Лос-Анджелесе.
Скоро впоследствии Эди попала в ту же самую клинику, в которой сниснимали кадры с шоковой терапией в «Чао! Манхэттане», где у нее была реальная шоковая терапия.
Майкл Пост:
"Она была в клинике с 17 января до 4 июня... У нее была шоковая терапия - я не знаю сколько - возможно двадцать или больше раз. Доктор Мерсер сказал мне, что у нее были некоторые сеансы шоковой терапии на Востоке. Он разрешал новые сеансы, потому что он думал, что Эди могла быть близка к самоубийству."
Согласно биографу Уорхола, Дэвиду Бордону: "Между январем и июнем 1971, она получила двадцать или больше сеансов шоковой терапии".
24 июля 1971 Эди выходит замуж за Майкла Поста. Она прекратила пить и принимать пилюли до октября, когда обезболивающее было дано ей, чтобы рассматривать физическую болезнь. Она оставалась на попечении доктора Мерсера, который предписал ей барбитураты, но она будет часто требовать больше пилюль или говорить, что она потеряла их, чтобы получать больше, часто комбинируя их с алкоголем.
Ночью от 15 ноября 1971, Эди пошла на фэшн-показ в Музее Санта-Барбары. После показа Эди подверглась нападению одного из гостей, который назвал ее наркоманкой. Гость был настолько громок, что ее попросили уехать.
Дома она приняла из рук мужа прописанное ей снотворное и заснула. Когда Майкл проснулся на следующее утро в 7:30, Эди был мертва. Коронер зарегистрировал ее смерть как несчастный случай/самоубийство из-за передозировки барбитуратами. Ей было 28 лет.
Эди была похоронена на маленьком кладбище Оак Хилл в Балларде, Калифорния в простой могиле. Ее надгробный камень гласит «Эдит Седжвик Пост - Жена Майкла Бретта Поста, 1943-1971».
Несмотря на то, что ее судьбу не назовешь счастливой, Эди Седжвик и сегодня - героиня и объект для подражания, ведь тысячи девушек любят веселье, наркотики и людей искусства, но мало кому удается своей любовью повлиять на мир, как это сделала Эди Седжвик, девушка с «Фабрики».
Об Эди Седжвик, Уорхоле и Дилане снят превосходный фильм "Фабричная девушка"("Я соблазнила Энди Уорхола" (2006 г.). Сиенна Милер великолепно справилась с ролью Эди. У нее необыкновенно сходство с Седжвик. Гай Пирс исполнил роль Энди Уорхола и опять таки необычайно схож с оригиналом - внешностью, манерой. Хайден Кристенсен сыграл Боба Дилана (однако в фильме ни разу не называется имя - догадатся, что кто именно этот "Музыкант" не сложно). Советую посмотреть и окунутся в эту сумасшедшую атмосферу.
P.S. Энди Уорхол часто обвинялся в принятии Эди Седжвик наркотиков и следствием этого психического заболевания. Но это ошибочное мнение. Прежде чем встретить Уорхола, Эди была в психиатрических больницах дважды и происходила из семьи с историей психического заболевания. Она была близкf к Уорхолу в течение года, с приблизительно марта 1965 до февраля 1966.
Другая ошибка была в том, что думают что именно Уорхол угробил Эди после того как перестал с ней работать, тогда как правда была в том, что это было решение Эди оставить Фабрику, соблазняемую обещаниями славы Бобом Диланом и его менеджером, и оставить Энди, чувствующего себя немного преданным.
Музе Энди Уорхола сейчас было бы 75 лет, но жить так долого она, кажется, вообще не собиралась.
Принцесса в страшном королевстве
Ее любимой книгой была «Алиса в стране чудес» Кэрролла. Она даже мечтала однажды снять по ней фильм, в котором, конечно, сыграла бы главную роль. Увы, этому не суждено было сбыться. Хотя, если вдуматься, она и так была Алисой – хрупкой милашкой в непонятном мире, населенном странными людьми.
Эдит «Эди» Минтерн Седжвик появилась на свет в состоятельной и уважаемой калифорнийской семье с богатой родословной. Деньги, связи, большое поместье в Санта-Барбаре… Казалось, у них было все. Однако детство будущей иконы 60-х если и было похоже на сказку, то на жутковатую. Отцу Эди, Френсису Седжвику, еще до ее рождения поставили диагноз «биполярное расстройство». Врачи категорически не рекомендовали ему иметь детей: недуг передается по наследству. Правда, ни Френсис, ни его жена Элис к советам не прислушались – родили восьмерых. Через много лет дальняя родственница Эди, актриса Кира Седжвик, скажет в интервью: «Та ветвь Сэджвиков – просто кучка сумасшедших. Психические болезни – это у них в крови».
Жизнь как минимум троих из восьмерых детей сложилась трагически. Старший сын Седжвиков, Френсис-младший, покончил с собой в психиатрической лечебнице. Через 18 месяцев его брат Роберт разбился на мотоцикле, врезавшись на полной скорости в автобус. Официальной причиной гибели признали несчастный случай, но многие, включая Эди, были убеждены, что Бобби, как и брат, расстался с жизнью по собственной воле.
Трудно сказать, что стало главной причиной того, что психика юношей оказалась нестабильной и уязвимой – наследственность или травматичные отношения с отцом. Френсис был человеком деспотичным и жестоким. Детей держал в «черном теле», еще и перевел на домашнее обучение – они практически не покидали пределы поместья. Сама Эди незадолго до смерти призналась брату Джонатану, что отец растлевал ее. Кроме того, как-то раз, в 13 лет, она застала его с очередной любовницей. В ответ на обвинения дочери Френсис ударил ее, обозвал лгуньей и отправил к психиатру, чтобы тот «вправил ей мозги».
С тех пор в жизни Эди началась длинная череда «каникул» в самых разных психиатрических лечебницах. Сперва ее лечили от анорексии и булимии, которые дали о себе знать на фоне нездоровых отношений с отцом, позже – от пристрастия к «веществам».
Путешествие в кроличью нору
Считается, что впервые Эди попробовала наркотики, став студенткой Кембриджа в 1963 году. Ее подруга и однокурсница Лилли Сааринен вспоминает: «Она была такой беззащитной, побаивалась мужчин. Хотя им она очень нравилась, многие хотели позаботиться о ней». Заботу, как известно, каждый понимает по-своему. Некоторые – как возможность устроить «подопечной» побег от суровой реальности.
Учеба Эди в Кембридже не продлилась долго. Уже в 1964-м она переехала в Нью-Йорк, где родственница оставила ей в наследство квартиру. Вроде бы, она мечтала стать моделью и актрисой, но главная цель переезда была другой: «Я отправилась в Нью-Йорк, чтобы увидеть все своими глазами… Кажется, так пишут в детских книжках? Я переехала, чтобы понять, наконец, что такое настоящая жизнь», – говорила впоследствии сама Седжвик.
Лучше места, чем Нью-Йорк 60-х для того, кто мечтает узнать жизнь во всей полноте, не найти. Этот город, с его безумием, атмосферой бунта, творчества и свободы, стал для нашей Алисы кроличьей норой, в которую она надолго провалилась.
Баснословных денег у нее не было: родители не очень-то стремились ей помогать, а жизнь она вела роскошную не по средствам. Например, передвигалась исключительно на лимузинах, ела в лучших ресторанах, танцевала до утра на вечеринках, которые потом обсуждал весь Манхэттен. Наркотики в те годы окончательно стали ее любимой отдушиной – с помощью них Эди обретала уверенность в себе и в окружающем мире.
На одной из вечеринок, в 1965-м, она встретила Энди Уорхола, художника, иллюстратора, провокатора, режиссера независимого кино, основателя поп-арта, уже тогда одного из знаменитейших представителей нью-йоркской арт-сцены. «Она танцевала, словно древняя египтянка, – вспоминал он их первую встречу. – Красиво, грациозно наклоняла голову. Так не умел больше никто. Люди так и называли этот танец – «седжвиком».
Если бы Уорхол не был геем, то наверняка бы влюбился. Но коль женщины его не интересовали, они с Эди довольно быстро стали парой в ином, платоническом смысле. Постоянно появлялись вместе на публике, вели длинные телефонные разговоры. Седжвик регулярно снималась в арт-хаусных короткометражных фильмах Уорхола. Самые известные – «Винил» (уорхоловская интерпретация «Заводного апельсина») и «Бедная богатая девочка». Последний показывал день из жизни беспечной светской тусовщицы – фактически Эди сыграла в нем саму себя. Картины не выходили в широкий прокат, их показывали лишь в арт-пространстве Уорхола, на так называемой «Фабрике» (гибрид мастерской, студии, сквота и места для вечеринок), но богемному Манхэттену этого хватило для того, чтобы возвести Эди Седжвик в ранг новой иконы.
«Она была рассеяна и беззащитна, это делало ее отражением тайных фантазией каждого. Она могла быть кем угодно - маленькой девочкой, женщиной, умной, глупой, богатой, бедной. Прекрасная-прекрасная пустышка» Энди Уорхол.
Спрей, трико и ресницы
Энди утверждал, что из всех ныне живущих Эди больше других на него походит. И если бы о нем сняли фильм, то лишь ей он позволил бы себя сыграть. Между ними было и внешнее сходство: в Нью-Йорке Эди коротко подстригла свои длинные каштановые волосы и осветлила их с помощью серебристого спрея. Именно такой она и вошла в историю – хрупкой блондинкой с мальчишеской стрижкой и огромными, густо подведенными глазами с накладными ресницами.
В тот период своей жизни Эди влилась не только в арт-, но и в fashion-мир. Она подружилась с главным редактором Vogue Дианой Вриланд. Та, как ей и подобало, держала руку на пульсе манхэттенской жизни и была чрезвычайно заинтересована в новых it-girls. Она окрестила Эди одной из так называемых youthquakers. Этим труднопереводимым, ею же придуманным словом Вриланд называла дерзких, юных, хрупких звезд, которые олицетворяли собой дух 60-х. В их числе, по мнению Дианы, были, например, Твигги, Джин Шримптон и Верушка. На самом известном фото для Vogue Эди – в черных колготках и трико – балансирует на одной ноге, вытянув руки в стороны, так, что кажется, будто вот-вот взлетит.
Облегающие черные вещи – трико и мини-платья – стали одной из самых ярких черт «стиля Седжвик». Еще она обожала леопардовые пальто – могла накинуть такое прямо поверх трико или на голое тело. Сумки Эди не любила и почти не носила, ее любимым аксессуаром были длинные серьги-шандельеры. «У нее была очень короткая стрижка и длинные сережки, – вспоминал Энди Уорхол. – Видимо, серьги заменяли волосы. Она отбрасывала их рукой от лица, словно пряди».
В те же годы Седжвик была завсегдатаем культового для 60-х магазина футуристической одежды (блестящие ткани, строгие силуэты, мини и пластик) Paraphernalia. «Она была фактически моей первой моделью, – вспоминает владелица бутика, дизайнер Бетси Джонсон. – Походила на мальчишку. Думаю, с нее-то и началась вся эта мода на унисекс».
Свет, который сжигает
Со стороны казалось, что Эди добилась всего, чего хотела. Но, как и ее фальшивое богатство, успех был лишь видимостью. Она мечтала о серьезной актерской карьере, а получала невразумительные, по ее собственному признанию, роли в арт-хаусных короткометражках Уорхола. Она грезила о большой любви, но и здесь ей не везло. По слухам, у Сэджвик был роман с Бобом Диланом. Якобы именно ей он посвятил свой альбом Blonde On Blonde. Она хотела выйти за него замуж и сняться с ним в большом полнометражном кино. У Дилана, однако, были совсем другие планы: тайно от Эди он обручился с другой, а фильм, на который Эди рассчитывала, так никогда и не был снят.
После Седжвик отдала предпочтение лучшему другу музыканта Бобу Ньювирту. Но и тут ее ждало разочарование: новый любовник порвал с ней, не выдержав ее пристрастия к наркотикам. К середине 60-х все зашло слишком далеко: для Эди стало обычным делом колоть по дозе в две руки одновременно.
Есть те, кто считает Энди Уорхола ответственным за то, что жизнь его музы постепенно стала превращаться в хаос. Уже во второй половине 60-х они стали отдаляться друг от друга. Но чья в этом вина, сказать сложно. Эди обвиняла Уорхола в том, что в своих картинах он выставляет ее на посмешище – ей казалось, она достойна большего, чем вечных ролей «богатых бедняжек», утверждала, что друг ее эксплуатирует. Эгоцентрик и «взрослый ребенок», Энди же не любил драматических сцен и чрезмерных сложностей, поэтому постепенно вычеркнул Седжвик из жизни и из своих проектов.
«Знаю, некоторые полагают, что это я погубил Эди, – писал Уорхол в своих мемуарах Popism. – Но я, во-первых, никогда не давал ей наркотиков. А во-вторых, помочь можно лишь тому, кто сам этого хочет. Эди не хотела».
Одной из последних попыток Седжвик собрать воедино свою распадающуюся, словно пазл, жизнь стали съемки собственного независимого фильма «Чао, Манхэттен!», где она в очередной раз сыграла себя же. Сумбурный и мрачноватый, фильм, по сути, превратился в исповедь отчаявшейся женщины с нестабильной психикой и множеством зависимостей. В период работы над картиной в номере отеля «Челси», где Эди тогда жила, случился пожар от непотушенных свечей. Седжвик попала в больницу с ожогами, а вскоре навсегда оставила свою «кроличью нору», вернувшись домой в Калифорнию.
Последняя вечеринка
«Я была на самом дне. Но теперь все иначе. Я намерена начать все с чистого лица и стать счастливой», – эти слова Эди записала на пленку, находясь в одной психиатрических лечебниц. С конца 60-х и до самой смерти она периодически попадала под надзор врачей. В клинике же она встретила будущего мужа – бывшего наркомана по имени Майкл Пост. Летом 1971 года они поженились, и в жизни Эди наступил короткий период без кокаина, таблеток и алкоголя. Увы, продлился он недолго. Уже осенью того же года все вернулось на круги своя: брак стал давать трещину, рядом оказались привычные «друзья» барбитураты.
«Можно быть рожденным для чего-то, так вот Эди была рождена, чтобы умереть от удовольствия. Она бы умерла от наркотиков независимо от того, кто её на них подсадил,» ─ Нико, певица, актриса и модель.
Символично, что свой последний вечер Эди провела на вечеринке – на показе мод в музее Санта-Барбары. По пути домой поссорилась с мужем, перед сном переборщила с таблетками и утром 16 ноября 1971 года уже не проснулась. Ей было всего 28 лет. Впрочем, за эти годы она, пожалуй, сумела пережить, испытать и перечувствовать столько, сколько некоторые не успевают за семьдесят. Увы, водоворот той самой жизни, к которой она стремилась прикоснуться, затянул ее слишком глубоко, так и не позволив выплыть на берег.
Хотя фильмы Уорхола не имели коммерческого успеха и редко показывались вне Фабрики, но, поскольку популярность Седжвик возрастала, серьёзные авторитетные издания начали печатать статьи о её появлениях в фильмах Уорхола и о ее необычном стиле, выражавшемся в сочетании чёрных трико, мини-платьев и огромных серёжек, свисающих до плеч. Кроме того, Седжвик обрезает свои волосы и окрашивает их (натурально-шоколадные) серебряным спреем, добиваясь платинового блонда. Уорхол окрестил Эди его «Суперзвездой», а в прессе появляются фотографии, где они запечатлены вместе на выходах в свет.
В течение 1965 года Седжвик и Уорхол сделали вместе ещё несколько фильмов: «Внешнее и внутреннее пространство», «Тюрьма», «Льюп» и «Девочки из Челси». Однако, к концу 1965 года их отношения ухудшились, и Седжвик попросила Уорхола больше не показывать ни один из её фильмов и даже удалить из фильма «Девочки из Челси» кадры с её участием. Сцены с Эди были заменены на сцены с Нико , с цветными огнями, спроектированными на её лице и музыкой The Velvet Underground, играющей на заднем плане. Кадры с Седжвик должны были войти в фильм «Полдень».
Считается, что «Лупе» (картина о трагической судьбе актрисы Лупе Велес) - это последний фильм, снятый Уорхолом вместе с Эди, однако Седжвик позже снялась в картине «История Энди Уорхола» с Рене Рикардом в 1966 году, то есть на следующий год после съёмок «Лупе». «История Энди Уорхола» так и осталась необнародованной картиной, показанной лишь однажды на «Фабрике». В фильме показывается Седжвик с Рикардом, пытавшимся спародировать Уорхола. Этот фильм, видимо, был потерян или уничтожен.
Боб Дилан и Боб Ньювирт
Покинув круг общения Энди Уорхола, Седжвик поселилась в отеле «Челси», где сблизилась с Бобом Диланом . По слухам она была вдохновительницей оригинального альбома Дилана 1966 года «Blonde on Blonde», его песни Just Like a Woman и хита Leopard-Skin Pill-Box Hat. Это также значило, что фраза «ваша дебютантка» из песни «Stuck Inside of Mobile with the Memphis Blues Again» относилась к ней. В конце концов друзья Дилана убедили Седжвик подписать контракт с его менеджером Альбертом Гроссманом. Отношения Седжвик с Диланом закончились, когда она узнала, что Дилан тайно обручился с Сарой Лоундс. Очевидно, Седжвик узнала об этом от Уорхола во время ссоры в ресторане Gingerman в феврале 1966 году.
Согласно Полу Моррисси Седжвик сказала: «Они <(люди Дилана)> собираются снимать фильм, и я буду играть там с Бобби». Внезапно у неё началось «Бобби то, Бобби сё», и все поняли, что Эди без ума от него. Энди Уорхол, услышав в офисе своего адвоката, что Дилан уже в течение нескольких месяцев был тайно женат на Саре Лоундс, рискнул спросить: «Эди, ты знала, что Боб Дилан женат?» Она задрожала. Они поняли, что она действительно думала о серьёзных отношениях с Диланом.
За несколько недель до премьеры скандально известного фильма «Я соблазнила Энди Уорхола», названного газетой The Village Voice «Эди для чайников», а именно 29 декабря 2006 года компания «Вайнштейн» (Weinstein Company) и производители фильма взяли интервью у старшего брата Седжвик, Джонатана, который утверждал, что она «сделала аборт от (видимо) Боба Дилана».
Джонатан Седжвик, отставной проектировщик самолетов, вылетел из штата Айдахо в Нью-Йорк для того, чтобы встретиться со знаменитой актрисой, Сиенной Миллер , играющей его умершую сестру, и дать детальное восьмичасовое видеоинтервью о подразумеваемой связи между Эди и Диланом, которое дистрибьютор быстро обнародовал. Джонатан утверждал, что Эди сделала аборт вскоре после ужасного случая, когда «Эди была сильно травмирована в результате столкновения мотоцикла и попала в больницу. В результате несчастного случая, доктора отправили её в психиатрическую больницу, где она лечилась от наркотической зависимости». Однако не существует ни отчётов из больницы, ни семейных документов, которые могли бы подтвердить эту теорию. Тем не менее, брат Эди также утверждал, что «персонал больницы обнаружил, что она была беременна, но, боясь, что ребенок родится с увечьями из-за анорексии и наркотической зависимости, вынудил её сделать аборт».
Он был одним из самых противоречивых представителей искусства ХХ века. Она — его Музой. Он воплощал в жизнь наиболее безумные проекты, с удовольствием эпатируя публику. Она — послушно выполняла все его прихоти, помогая ему в этом. Он называл ее «восхитительное, красивое пустое место» и был геем. Она именовала себя «миссис Уорхол» и, судя по всему, любила его больше, чем всех своих мужчин.
Энди Уорхол. Четвертый ребенок в семье иммигрантов-русинов Анджей Вархола с детства был иным. В школе и колледже над ним потешались — он говорил в сильным акцентом, а в придачу, отличался слабым здоровьем. Хорея, болезнь, ранее называвшаяся «пляска Святого Витта» и характеризующаяся беспорядочными отрывистыми движениями, превратила его в изгоя среди одноклассников.
БОльшую часть времени в детстве и юности он проводил в больнице — и в результате возненавидел врачей до конца жизни. Однако именно в больничной палате он начал рисовать и делать свои первые коллажи из газетных вырезок.
Перебравшись после окончания колледжа в Нью-Йорк, он меняет имя на Энди Уорхол и начинает работать художником-иллюстратором и оформлять витрины и плакаты.
Он, европейский провинциал, отчаянно хочет стать настоящим американцем — стать частью модной тусовки того времени становится его самоцелью. Злые языки утверждали, что, если бы на Манхэттене проводили торжественное открытие общественного туалета, Энди явился бы туда первым.
В 1963 году он создает «Фабрику» — мастерскую, где ставит на поток создание произведений современного искусства. Это здание становится пристанищем всей богемы города, символом нового искусства.
Здесь собираются толпы молодежи — в одной комнате рисуют, в другой читают стихи, в третьей обсуждают новую модную коллекцию… Сам Уорхол рисует в собственном отдельном помещении — и иногда снисходит к своим последователям наподобие некого божества.
Именно во время одного из таких «выходов в люди» тридцатисемилетний Уорхол знакомится с 22-х летней Эди Седжвик.
Девочка из хорошей семьи, представительница аристократической американской династии с европейскими корнями, собственным гербом, вековыми традициями… и наследственными психическими заболеваниями.
К моменту встречи с Уорхолом она уже успела пройти курс лечения от анорексии, сделать аборт и удрать из семейного гнезда в Санта-Барбаре — в Нью-Йорк, в завещанную ей бабушкой 14-комнатную квартиру на Парк-авеню.
Эди пленила Уорхола с первой встречи.
Хрупкая девушка, словно вся состоящая из острых углов — короткое платья, черные колготки, длинные серьги, подведенные глаза и короткие белые волосы — показалась ему воплощением всего того, что он видел сутью современного искусства.
Он задался целью превратить ее в королеву богемы — и преуспел. Она появляется в его фильмах:
- Конь. Horse (без слов, 1965)
- Винил. Vinyl (без слов, 1965)
- Стерва. Bitch (1965)
- Screen Test No.1 (1965)
- Screen Test No.2 (1965)
- Богатая Бедняжка. Poor Little Rich Girl (1965)
- Лицо. Face (1965)
- Ресторан. Restaurant (1965)
- Кухня. Kitchen (1965)
- Полдень. Afternoon (1965)
- Beauty No. 1 (1965)
- Beauty No. 2 (1965)
- Космос. Space (1965)
- Фабричные Дневники. Factory Diaries (1965)
- Внешнее и Внутреннее Пространства. Outer and Inner Space (1965)
- Тюрьма. Prison aka Girls In Prison (1965)
- Льюп. Lupe (1966)
- История Энди Уорхола. The Andy Warhol Story (1966)
- Дневники, Заметки и Наброски. Diaries, Notes and Sketches (1970)
- Чао! Манхэттан. Chao! Manhattan (1972)
