- Сергей (так Серго Анастасович разрешил обращаться к нему), когда и почему вы оказались в Соединенных Штатах?

В Америке я оказался в значительной мере случайно. На одной из встреч с учеными в ходе кратковременной командировки в 1989 г., когда я был в Вашингтоне, моя добрая американская знакомая Джудит Киппер познакомила меня с пожилым генералом из Израиля. Тот рассказал, что находится в США временно: является исследователем в Институте Кеннана. Отвечая на мои вопросы, он объяснил, что это такое: даются стипендии ученым, и не только ученым, из разных стран для исследований на предложенную ими же тему. Надо только пройти конкурс. Джудит предложила: «А почему бы тебе не попробовать? Правда, времени в обрез. Я запрошу и срочно тебе пришлю необходимые анкеты и бланки заявления, а ты должен за три-четыре дня все отправить». Через три дня я был уже в Гарварде. Там мой друг Брюс Аллин из Школы Кеннеди и его тогдашняя помощница Астрид Туминес, этническая филиппинка (ныне работает в Фонде Карнеги), любезно, отбросив все свои дела, помогли привеcти в божеский (компьютерный) вид все документы, включая краткое резюме моей темы для исследования. Через несколько месяцев, уже в Москве, я получил извещение, что прошел по конкурсу в Институт русских исследований им. Дж. Кеннана в составе Института международных исследований имени Вудро Вильсона в Вашингтоне. Мне на 10 месяцев дали стипендию - 40 тыс. долларов, благодаря которой я приехал в столицу США в конце августа 1990 года с женой и младшим сыном Сережей. Ему на тот момент исполнилось 14 лет. Я отдал его в местную школу - пусть, думаю, учит английский язык. Работая в институте, я получил грант на следующий год, но уже от Института мира, который подчиняется Госдепартаменту. Грант был передан через Джорджтаунский университет, где я вел два курса лекций. Поэтому опять приехал к 1 сентября 1991 г. Сын пошел в ту же школу, а потом мой контракт с Джорджтаунским университетом был продлен еще на год. То есть сын проучился в американской школе уже три года. Я понял, что после трех лет перерыва в московской школе сыну будет трудно - как ни говорите, американская школа сильно отстает от российской. Его взяли бы в московскую школу с потерей двух или трех классов. Учась здесь, он, по крайней мере, будет свободно владеть английским языком, а там видно будет.

Тем более что в Москве Академия наук предложила мне освободить пост главного редактора журнала «Латинская Америка» - по недавнему довольно глупому постановлению такой пост можно было занимать не более 10 лет, а я работал уже почти 21 год. Вернулся в родной мне Институт мировой экономики и международных отношений АН СССР (где работал до журнала), но там в те годы во всю шел «период полураспада»: ни конкретной работы, ни нормальной зарплаты уже не было. Поэтому я стал искать работу в Америке. Преподавал, в частности, в Чикагском университете, позже начал научную работу в Мэрилендском университете, правда, ненадолго. Подал документы на «грин-карт» - в качестве «особо одаренной личности». Необходимо было показать отзывы шести других ученых, опыт руководства коллективом ученых и оценки их работы, собственные публикации, публикации обо мне - их нашлось достаточно много - и другие документы. В течение четырех месяцев мы получили «грин-карты», после чего я решил: раз уж так получилось, то будем жить в Вашингтоне. Хотя каждый год по несколько месяцев живу в Москве, где у меня старшие дети, внуки, братья. И даже формальное место работы.

- Где вы работаете?

Все там же, в ИМЭМО - Институте мировой экономики и международных отношений Российской Академии наук. Но зарплата по-прежнему гораздо ниже минимальной в США, жить на нее очень трудно. У меня она уходила бы на одни лекарства от повышенного давления. А средства на проживание в Америке мне дает то, что я сдаю в аренду в Москве квартиру отца, в которой жил после его смерти в 1978 г. Она находится в одном из самых престижных домов, арендная плата там высокая, что мне и позволяет жить и содержать здесь семью в Штатах. Свое пребывание в Америке я использую для научной работы. Я стал «scholar in residence» в Американском университете, сотрудничаю с Национальным архивом безопасности при университете Джорджа Вашингтона.

Выяснилось, что работать в американских архивах в тысячу раз легче, чем в московских. А библиотеки только в районе Большого Вашингтона дают то, что и не снилось библиотекам в Москве.

- При условии знания английского языка?

Конечно. В Москве сравнительно недавно я полтора года добивался допуска в спецхран, закрытый архив. Допуск, наконец, с большим трудом получил, и что вы думаете? Я должен был сидеть в комнате, где стоят три стола, а рядом сидит женщина и следит, чтобы все делали выписки только в специальную тетрадку. Она прошита, страницы пронумерованы, в конце дня ее следует сдать той самой женщине. «По окончании работы» ее перешлют в спецчасть моего института. Потом надо добиваться разрешения на публикацию книги с отрывками из спецхрановских записей. А пока работаю, должен все запоминать, работа идет медленно. Чтобы написать книгу, которую я написал в Штатах за один год, в Москве мне понадобилось бы лет семь, если не больше. Для моего возраста это значит - никогда. Поэтому я сказал спецхрану «большое спасибо» и ушел.

- Чем же отличается работа в архивах США?

Я имею возможность снимать ксерокопию с любого материала. Тот Национальный архив безопасности, о котором я упоминал, на основании принятого Конгрессом Закона о свободе распространения информации требует от ЦРУ, Минобороны, ФБР и даже от Белого дома рассекречивания документов старше, кажется, 30 лет. Поэтому в Америке прекрасные открытые материалы. В том числе и Государственный архив, и Библиотека Конгресса. Там, кстати, имеется архив Волкогонова, вывезенный из России. В России он - секретный, а в Америке - открытый.

- Волкогонов пишет о том, что пользовался документами всех секретных архивов России. Как это ему удалось?

Он попал в них во времена, когда старые правила уже не действовали, а новых еще не было. Он пользовался Президентским архивом, архивом НКВД-КГБ и Министерства обороны. Волкогонов работал помощником Ельцина, ему открывали все двери, были доступны практически все материалы. Копии с них он передал в Гарвард, а этот университет передал, в свою очередь, в Библиотеку Конгресса.

- Как, кстати, складывается в Америке судьба вашего сына?

Он окончил колледж и попытался устроиться на работу по специальности - финансы. Два года искал работу, получал временные контракты, но спад в экономике помешал найти постоянную работу. Теперь продолжает учебу, чтобы получить степень магистра. Но хочет работать уже в Москве.

- Насколько я понял, вы сидели в архивах, чтобы написать книгу, которую вы только что закончили. О чем она?

О Кубе и Карибском кризисе. Основана книга на личных архивах моего отца, котoрые хранились у меня дома, ну и, конечно, использовались материалы вышеназванных архивов США. Раньше я такую книгу сделать не смог бы, но в 1997 году были опубликованы материалы ЦРУ, записи обсуждений в кабинете президента Кеннеди в Белом доме, другие документы. В книге использованы также переписка между Хрущевым и Кеннеди, Хрущевым и Кастро, переговоры Микояна c кубинским руководством, переписка Хрущева с Микояном, мои личные записи по рассказам отца и так далее.

- Во время этого кризиса, когда Микоян был на Кубе, в Москве умерла Ашхен Лазаревна, ваша мама и мать ваших четырех братьев. Несколько слов о ней.

Мама отнюдь не была властной женщиной, вершащей семейные дела решительной рукой. Нет, она была очень мягким и ранимым человеком. Но воспитывала нас именно она, потому что отец постоянно был на работе. Возвращался в 4-5 утра, в 10-11 снова уезжал. Нам, пятерым сыновьям, удавалось видеть его в будние дни, когда он приезжал обедать, это случалось около 7 вечера. В это время с ним можно было сесть рядом за стол и пообщаться. Он спрашивал, как дела в школе, в институте. В воскресенье отец мог поговорить с нами подольше, но и в воскресенье он читал свои бумаги: шифровки из посольств, сообщения ТАСС, еще великое множество бумаг по его непосредственным делам: торговле, пищевой промышленности и т.д. Короче говоря, воспитывала нас мама, но все мы знали его требования. Она очень любила отца, я бы сказал, его она любила больше, чем нас. Это было у них взаимно. И мы были счастливы это видеть. Такую любовь я за свои 74 года больше не видел! Это была единая, органичная пара. Они oдинаково мыслили, одинаково чувствовали.

- На родном языке родители дома говорили?

Они говорили дома по-армянски - когда хотели, чтобы мы их не поняли. Армянскому языку они нас не учили - то была романтическая пора, когда считалось, что свой язык, язык маленького народа, не имеет значения, впереди мировая революция, язык будет общий. Жаль, что я не знаю армянского языка, я бы хотел его знать хотя бы как испанский или, на худой конец, французский.

- А вы их знаете?

Испанский я более или менее знаю, французский - кое-что понимаю, могу читать со словарем. Вообще, выражение «знаю язык» может иметь очень разный смысл. Строго говоря, я и родной мне русский знаю недостаточно, как и большинство из нас, с детства говорящих на нем. Это относится и к журналистам, к сожалению. В 1960 году я с отцом был на Кубе - в качестве его личного помощника. И мы напросились в гости к Эрнесту Хемингуэю. Отец представляет ему меня: «Вот мой сын может переводить, он знает английский язык». Хемингуэй спрашивает: «Вы знаете английский?» Я отвечаю: «Немного». Хемингуэй: «Как мы все…» Он сказал это совершенно серьезно, даже как-то задумчиво… То есть он считал, что сказать: «знаю английский язык» - это очень много значит! Многие наши соотечественники в Америке, общаясь с продавцом в магазине, считают, что знают английский язык. Я же считаю, что знаю английский язык недостаточно хорошо, хотя преподавал по-английски и написал на английском несколько глав в коллективных монографиях, вышедших в США и Англии. Меня, конечно, редактировали, но не больше, чем я редактировал русских авторов в Москве.

- Хорошо, Сергей. Вернемся назад, в ваши школьные годы. В какой школе вы учились, с кем дружили?

Я учился не менее чем в пяти школах. Ведь были война, эвакуация, возвращение из нее и т.д. Первая школа, № 32, в которую я поступил, была элитная, так называемая образцово-показательная. Находилась она во 2-м Обыденском переулке, рядом с Остоженкой. Я проучился в ней четыре первых года. В школе элитных детей было процентов 10, и дружил я не с ними, а с детьми из этого района.

- Принадлежность к семье высокого государственного деятеля накладывала на вас какие-то ограничения, сковывала, мешала вам?

И у отца, и у матери было одно железное правило: мы должны быть более скромными, чем другие дети. Именно потому, что у нас такая громкая фамилия, мы должны вести себя безукоризненно и быть, что называется, тише воды и ниже травы. Это было в какой-то мере плохо, у меня, например, из-за этого образовался некий комплекс. Нас воспитывали в духе порядочности, справедливости, в соответствии с требованиями высокой морали, а не классовой борьбы. Мама старалась сделать из нас прежде всего людей порядочных. Впрочем, как и отец. Он любил споры, любил, когда мы с чем-то были не согласны, это ему было интересно: видеть, как мы превращаемся в думающие существа. Он не хотел беспрекословного подчинения, и мы, все пять братьев, в общем-то и выросли людьми вполне самостоятельными, каждый - со своим характером, образом мыслей и так далее. Правда, жизнь одного из братьев оборвалась слишком рано: Владимир пошел добровольцем в авиацию в 17 лет и погиб под Сталинградом. Воевали и два других брата, старший, Степан, чуть не погиб, имел страшные ожоги, поскольку вылезал из горящего самолета. Зимой, при морозе в 40 градусов он потерял сознание, и его спасли деревенские мальчишки под Вязьмой в 1941 г.

Как мне мешал мой комплекс? Я вспоминаю, как в МГИМО, где я учился, на собрании осуждали одного человека, ветерана войны, который ушел от жены, женился на другой. Мне очень хотелось выступить, встать на сторону справедливости, но, я хорошо это помню, не мог это сделать именно потому, что я - Микоян. А я думал тогда: дочь Молотова вышла замуж за нашего блестящего профессора, тоже фронтовика, который ушел ради этого от жены. И мне хотелось встать и сказать: почему же зятю Молотова можно разбивать семью, а имярек - нельзя? Хотя он - фронтовик, потерял на войне ногу. Но тут же я подумал: выступать не следует, скажут, что он, Микоян, говоря о семье Молотова, возможно, сводит какие-то счеты. Или думает, что нам всем примешивать в обсуждаемый вопрос зятя Молотова нельзя, а ему, Микояну, можно. Этот комплекс жил во мне довольно долго.

- Вы рассказываете о своих студенческих годах, потом настал 53-й…

Очень хорошо его помню, мне было уже 24 года. Должен вам сказать, что я был настолько глуп, что смерть Сталина меня огорчила. И я был удивлен, что мой отец не огорчился - я это видел своими глазами. Он, наоборот, взбодрился. Я тогда не знал, что в октябре 1952 года Сталин заявил, что Микоян и Молотов объективно стали агентами Запада, попали под его влияние. То есть, если бы не смерть Сталина, не стало бы ни моего отца, ни меня, ни моих братьев. Но, подчеркиваю, тогда, в марте 53-го, я этого не знал, поэтому был огорчен, а отец ожил. Позже я познакомился со старым большевиком - Алексеем Владимировичем Снеговым, 17 лет просидевшим в сталинских лагерях и тюрьмах. Он прошел все круги ада: Лубянку, Лефортово, самую страшную Сухановскую тюрьму, лагеря на Воркуте. Он был весь исполосован, снимал рубашку и показывал мне спину. Он остался убежденным коммунистом, но страшно ненавидел Сталина. И всех, кто не отмежевался от Сталина: Суслова и компанию.

- Вы хотите сказать, что Анастас Иванович отмежевался?

Безусловно. Внутренне он отмежевался от него раньше, при его жизни. Сталин увидел, что Микоян ему не целиком предан, это и послужило причиной преследований моего отца. А в 30-е годы отец Сталину верил. После войны чаша терпения отца переполнилась, и Сталин понял, что это уже не его раб. Доказательством сказанного явились события, связанные с моей первой женой, Аллой Кузнецовой.

- Дочерью расстрелянного секретаря Ленинградского обкома Кузнецова?

Да, в связи с так называемым «ленинградским делом». На Алле я женился в тот самый день, когда ее отца сняли со всех постов «за антипартийное поведение». Конечно, об этом было известно заранее. Но мой отец вовсе не предостерег меня: подожди, будь осторожен. Наоборот, когда я сказал, что все равно намерен жениться на ней, он сказал: «Правильно. Она тебя любит, и ты ее любишь. Она и нам нравится. Женись». Это было явное неподчинение Сталину, явный вызов, протест. Он в это время был в стадии освобождения от магии Сталина. А магия Сталина существовала и была сильна! Об этом - помните? - рассказывал даже Уинстон Черчилль.

- Что стало с вашей первой женой?

Она умерла совсем молодой, 28 лет, от белокровия. Это была женщина, которую я любил больше всего в жизни, подарившая мне троих детей. Итак, отец Аллы был расстрелян, мать арестована. Через пять лет мать вышла из тюрьмы, выписывала журнал «Коммунист» и внимательно его читала. То есть, вы понимаете, что это были за люди? Мужа расстреляли, ее посадили, а она продолжала верить в идею. Это были фанаты идеи социализма.

- Аналогична судьба матери Булата Окуджавы, да и не только ее… Я хочу спросить вас: отец обсуждал дома какие-то государственные дела?

Обсуждал, но при жизни Сталина очень осторожно и в тех рамках, в каких это можно было обсуждать с детьми. И потом - он прекрасно знал, что в доме установлена подслушивающая аппаратура. Даже во времена Брежнева, когда отец хотел что-то сказать мне не для чужих ушей, он выводил меня на лестничную площадку. А на даче любил говорить на улице, вне дома.

- Во время первого заговора против Хрущева ваш отец был на его стороне, правильно?

Да, потому что в 1957 г. Маленков, Каганович, Молотов и, как тогда говорили, примкнувший к ним Шепилов, тащили общество назад, к сталинским порядкам. Вообще, с Хрущевым у отца отношения были хорошие, но не ангельские. Хрущев любил подхалимов, а мой отец ему не льстил, спорил с ним. Никто, кроме отца, в ЦК партии и в его Президиуме с Хрущевым не спорил. Вся «украинская мафия», которую Хрущев позвал в Москву: Подгорный, Брежнев, Кириленко, Кириченко, смотрела ему в рот - в отличие от моего отца. Это Хрущеву не нравилось. Отец был опытный политик, образованный, мудрый человек, он оказывался, в конце концов, умнее Хрущева, потому что был свободен от импульсивности, которая очень мешала Никите Сергеевичу. Тот, естественно, это чувствовал, поскольку тоже был умным человеком. Поэтому у Хрущева просвечивала зависть к отцу, их отношения были неодномерными, довольно сложными. Но когда Хрущева в 1964 г. стали снимать его же клевреты - Брежнев, Подгорный и другие - отец предложил оставить Хрущева на должности Председателя Совета Министров, а Генсеком партии сделать Брежнева. Тем самым Хрущев в глазах всего мира останется как бы на виду. Кроме того, у него, наряду с крайностями и перегибами, имелись хорошие идеи, которые можно было использовать во благо народа, общества. Как раз обо всем этом отец рассказывал нам дома. Кстати, с ним, в принципе, даже согласились в ЦК. Кажется, сам Брежнев сказал: «Вы правы, можно было бы Хрущева оставить на должности Председателя Совета Министров, но, зная его характер, мы не можем на это пойти». Они боялись его решительности, силы характера.

- Побоялись «Ста дней»?

Хрущев был человек крутой, волевой, упрямый. Они боялись: а вдруг он попытался бы вернуться к власти и за свои «Сто дней» «открутить головы» тем, кто лишил его власти?! По-моему, боялись напрасно, Хрущев не стал бы бороться против большинства. Но Брежнев, в отличие от него, был человек нерешительный, слабый, боязливый… Отец работал с новыми лидерами около года, но сказал мне однажды: «Это не моя команда, я не буду с ними работать». И в 1966 году, после выборов в Верховный Совет, собирался уйти на пенсию. Но Брежнев предложили ему сделать это на полгода раньше, когда отцу исполнилось ровно 70. Наверное, потому, что должность Председателя Президиума Верховного Совета СССР, которую он тогда занимал, понадобилась Подгорному. А когда эта должность приглянулась самому Леониду Ильичу, Подгорному предложили написать письмо об уходе на пенсию. Подгорный заупрямился, тогда письмо написали за него, поставили его подпись и зачитали на сессии Верховного Совета. Подгорный ничего не знал об этом, сидя на даче… Это были мелкие, безыдейные люди, равнодушные к народу, безразличные к делу, и конец режима начинался уже тогда. Такие люди как Брежнев, Суслов, Подгорный, Кириленко, Черненко неизбежно должны были привести режим к краху. Горбачев только ускорил его.

- В конце концов Анастас Иванович прозрел от коммунизма? Или только от сталинизма?

Это важный вопрос. Я бы сказал, что в социализме как идее отец не разочаровался, но его разочарование в советском строе, то есть в советской модели социализма, мы, сыновья, видели. В то же время отец считал, что капитализм в любом случае хуже социализма, даже советского. Мне и братьям друзья задавали вопросы: что происходит? У нас дома кипели дискуссии, может быть, не меньше, чем в кружке сторонников Сахарова. О некоторых вещах отец говорил: «Да, это плохо, но все-таки вы понимаете, какой скачок страна сделала с 1913 года!?» Я ему возражал: «Пап, с 1913 года все страны совершили скачок». Он, в свою очередь, возражал мне: «Возьми Афганистан. Там до сих пор XVIII век. И посмотри на наш соседний с ним Таджикистан. В нем - расцвет культуры, науки, образования. Есть своя Академия наук, современные больницы, университеты, школы. Видишь разницу? Социалистические идеи, даже плохо воплощенные, дают свои плоды».

- Извините, Сергей, что сейчас я напомню вам довольно хлесткую поговорку, ходившую в народе и касавшуюся вашего отца: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича». Анастас Иванович ее знал?

Отец услышал однажды эти слова от родственников, посмеялся. Что я могу сказать? Отец адаптировался к обстановке, не лез со своим уставом в чужой монастырь. Лезть в монастырь Сталина со своим уставом означало быть немедленно уничтоженным. Какой в этом смысл? Во-первых, не сделаешь ничего хорошего. Во-вторых, потянешь за собой вереницу людей! Ведь Сталин, если расправлялся с наркомом, арестовывал, обвиняя в мифическом заговоре, сотни людей - с женами, детьми и так далее. Отец был наркомом пищевой промышленности, значит, все директора мясокомбинатов, молочных заводов, кондитерских фабрик, холодильников, витаминных заводов немедленно были бы арестованы как вредители, завербованные Микояном. И все же Микоян не простил себе фактического пособничества диктатору, сказав однажды, что все они «были мерзавцами». Правда, при назначении наркомом внешней торговли он добился от Сталина, что, цитирую: «НКВД не будет вмешиваться в работу НКВТ» - то есть не будет арестов сотрудников. Наркомат стал островком безопасности в стихии репрессий.

А в 20-е годы отец хорошо относился к Сталину, искренне считая, что он - продолжатель дела Ленина. В 30-е годы, особенно после убийства Кирова, отец стал понимать, что со Сталиным происходит метаморфоза. Потом началась война, отец весь ушел в дело снабжения и тыла, и фронта. Подчеркну: он отвечал за снабжение и тыла, и фронта. Сюда входило все: обмундирование, питание, горючее, обувь, табак, лыжи, транспортные средства и даже артиллерийские снаряды. Он с головой окунулся в эту важнейшую и труднейшую работу, и Сталин ему почти не мешал, только изредка вмешивался, чаще всего неудачно.

Отец был тогда в хорошем возрасте, ему не исполнилось 50, он работал изо всех сил, спал по 5 часов в сутки. А после войны отец надеялся, что Сталин пойдет на демократизацию - это собственные слова отца, цитируемые мною из надиктованных им воспоминаний. Он имел в виду, конечно, не нынешнюю демократизацию России, а демократизацию партии и прекращение «завинчивания гаек» в обществе. И вдруг, к своему удивлению, он увидел, что Сталин решил заново закручивать гайки. Тут Микоян и стал психологически отходить от Сталина, что не могло от последнего укрыться, так как проявлялось и в политических вопросах.

- В каком году умер ваш отец, Сергей?

21 октября 1978 года, ему почти исполнилось 83 года. Произошло это при Брежневе, мы были огорчены, что его решили похоронить не в Кремлевской стене, а на Новодевичьем кладбище. Мы считали тогда, что тем самым власти продемонстрировали неуважение к отцу. Теперь рады, что по-людски можем собраться на общей могиле отца и мамы, дедушки и двух бабушек, маминого брата Гая Лазаревича. Там же похоронен умерший брат Алексей - средний по возрасту, отец известного многим Стаса Намина. Совсем рядом - и могила Артема Ивановича. А за ней - моей первой жены Аллы. Каждый год, 25 ноября, в день рождения Анастаса Ивановича Микояна, мы собираемся там, кладем цветы к каждому памятнику. Знаете сколько нас, его потомков? Цифра постоянно растет и приближается к полусотне!

- Сергей, a вы знаете, что мясокомбинат в Москве называется «Микояновский»? А одна из колбас - так просто: «Микоян»?

Да, знаю, и это говорит о многом, согласны? Отец, не побоюсь громких слов, создал пищевую промышленность СССР. Хотя назвать колбасу просто «Микоян», по-моему, не совсем правильно. Авторы плохо чувствуют русский язык.

- Вы упомянули Стаса Намина. Могли бы рассказать о нем подробнee?

Вряд ли. Он бизнесмен в музыке, музыкант в бизнесе. Ни в том, ни в другом я не разбираюсь или плохо разбираюсь. Я имею в виду современную эстрадную музыку. Мне гораздо больше нравятся Шаде, Кенни Джи и некоторые другие музыканты из США, Бразилии. В Москве с удовольствием слушаю Лаймe Вайкуле, Нани Брегвадзе, не против послушать Кобзона, Леонтьева, Лещенко. Но не тех, о ком больше всего шумят.

- Ваш дядя был конструктором самолетов МиГ…

Артем Иванович был замечательным человеком. Младше Анастаса Ивановича на 10 лет, но более мягкий, он часто амортизировал гнев отца, вызванный нашими проступками. Артем Иванович был в высшей мере порядочным человеком, никогда не участвовал в интригах, которые, нечего скрывать, имели место в мире советской военной авиации: внутри конструкторского сообщества и в ВВС. Дело не ограничивалось Василием Сталиным, из-за которого некоторые видные люди были даже арестованы. Другие интриги не заходили так далеко, но все же имели место.

Конструкторское бюро МиГ он организовал еще до Отечественной войны вместе с Гуревичем - отсюда и аббревиатура. Правда, Гуревич, который был гораздо старше, вскоре скончался. Но Артем Иванович не переименовал фирму, скажем, в МИК, а оставил прежнее имя, почитая память Гуревича. Сталин лично занимался военной авиацией, поэтому хорошо знал Артема Ивановича и уважал его.

Никакого покровительства моего отца младшему брату никогда не было. Артем Иванович прошел трудовой путь совершенно самостоятельно: когда перебрался в Москву, мой отец уже был кандидатом в члены Политбюро и наркомом торговли. А младший брат сам прокладывал свой путь. Работал в трамвайном депо, затем на заводе «Динамо». Учился на рабфаке. Наша семья жила в Кремле. Хотя и в небольшой квартире, но место для брата отец всегда нашел бы. Он его звал жить у нас. Но Артем Иванович ответил, что вполне удовлетворен общежитием, тем более оно близко к месту работы. Лишь через много лет дядя признался, что места в общежитии для него не нашлось, он снимал угол в дворницкой. Правда, недалеко от работы. Окончив Военно-инженерную авиационную академию имени Жуковского, Артем Иванович стал авиаконструктором у Поликарпова. Потом они с Гуревичем создали собственное КБ, начавшее проектировать истребители. После войны МиГ уверенно занял первое место в истребительной авиации и занимал его несколько десятилетий, успешно соперничая с американскими. Миг-15 - с Ф-6 Сэйбр, а МиГ-29 - с Ф-15 и другими.

Интересный эпизод произошел вскоре после войны. Дело в том, что слабым местом нашей авиации тогда были двигатели. Английские Роллс-Ройсы и американские Праттс энд Уитни превосходили моторы Микулина и других. Артема Ивановича отправили в Англию для переговоров с фирмами, производившими авиационные моторы, для закупки хотя бы небольшого количества. Мы еще считались союзниками, поэтому президент компании согласился. После чего получил настоятельную рекомендацию правительства - лучше не продавать. Президент чувствовал себя весьма неловко - он ведь уже дал слово. Артем Иванович стал играть на этой струнке: президент компании сказал «да», кто же может заставить его взять слово назад? Тот не знал куда деваться. И тогда Артем Иванович нашел необычный ход. «Давайте, - говорит, - разыграем ситуацию на бильярде. Выиграете вы - я вам возвращаю данное слово, выиграю я - вы его выполняете». Президент часто бывал в клубе, где происходил этот разговор, хорошо играл в бильярд и, видимо, подумал, что одержит верх. Но дело в том, что у отца на даче с довоенных лет стоял прекрасный бильярдный стол с шарами из слоновой кости. Артем Иванович приезжал практически каждое воскресенье и много играл с другим нашим дядей, братом мамы, тоже прекрасным, интеллигентным человеком Гаем Лазаревичем Туманяном. Несколько слов о нем. В годы войны Гай Лазаревич долго служил в военной разведке, бывал в республиканской Испании, а еще раньше - в Китае. С первого дня войны был заброшен к партизанам в районе Ленинграда. Чуть не погиб там. После эт ого служил в танковых войсках, стал генералом, дошел до Германии. Итак, он на даче здорово натренировал Артема Ивановича за бильярдным столом. Тот выиграл решающую партию у президента компании. Двигатели были отправлены в СССР.

В 1970 г. Артем Иванович скончался во время операции на сердце. Он оставил вдовой чудесную женщину, Зою Ивановну. У них были две дочери и сын, с которыми наша семья очень близка. Сейчас, к огорчению для всей нашей большой семьи, КБ Сухого вышло вперед. Но и МиГи с успехом участвуют в международных салонах. Память об Артеме Ивановиче сохранилась не только в нашей стране. Во многих странах МиГи были (и есть) на вооружении и даже участвовали в военных действиях. А в Лос-Анджелесе в музее авиации в честь Артема Ивановича Микояна открыт Стенд славы. Кстати, несколько лет назад туда пригласили моего брата Степана как летчика-испытателя, и аналогичный стенд открыли в разделе, посвященном крупным испытателям.

Дополните информацию о персоне

Микоян Анастас Иванович
Другие имена:	Микоян Анастас Ованесович, Микоян Арташес Ованесович
Латиницей:	Mikojan Anastas Ivanovich
Дата рождения:	25.11.1895
Место рождения:	Санаин, Армения
Дата смерти:	21.10.1978
Место смерти:	Москва, Россия
Краткая информация: Деятель Коммунистической партии и Советского государства

Орден_Красного_Знамени.jpg

Орден_Красной_Звезды.jpg

Орден_Ленина.jpg

Орден_Октябрьской_Революции.jpg

Биография

В 1917 - на партийной работе в Баку, в Тифлисе. В октябре 1917 принимал участие в работе I съезда кавказских большевистских организаций, редактировал газету «Социал-демократ» (на армянском языке), позже «Известия Бакинского Совета».

Летом 1918, в период борьбы за Баку с германо-турецкими войсками, был комиссаром бригады Советской Армии. После временного падения Советской власти в Баку (1918), со вступлением в город английских интервентов, был председателем подпольного горкома РКП(б).

С марта 1919 - возглавил подпольную партийную организацию Азербайджана, был членом Кавказского краевого комитета партии. Установив связь с Москвой и Астраханью, организовал доставку нефтепродуктов для Советской Республики.

Партийная, государственная деятельность в 20-30-е годы

С октября 1920 - заведующий агитационно-пропагандистским отделом Нижегородского губернского комитета РКП(б).

В 1921-1922 - секретарь Нижегородского губернского комитета РКП(б).

С конца июня 1922 по 1924 - секретарь Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б) в Ростове-на-Дону.

В 1924-1926 - 1-ый секретарь Северо-Кавказского краевого комитета РКП(б) - ВКП(б), член Военного Совета Северо-Кавказского военного округа.

14.08.1926 - 22.11.1930 - народный комиссар внешней и внутренней торговли СССР.

22.11.1930 - 29.07.1934 - народный комиссар снабжения СССР.

29.07.1934 - 19.01.1938 - народный комиссар пищевой промышленности СССР.

22.07.1937 - 28.02.1955 - заместитель председателя СНК (с 1946 - Совета министров) СССР.

29.11.1938 - 04.03.1949 - народный комиссар (министр) внешней торговли СССР.

Микоян в годы Великой Отечественной войны (1941-1945)

10.09.1939 - 21.03.1941 - председатель Экономического Совета при СНК СССР.

10.09.1939 - 30.06.1941 - член Комитета обороны при СНК СССР.

21.03.1941 - 06.09.1945 - член Бюро СНК СССР.

С 03.07.1941 - председатель Комитета (Бюро) СНК СССР по снабжению РККА.

26.06 - 16.07.1941 - заместитель председателя Совета по эвакуации при СНК СССР.

16.07 - 25.12.1941 - член Совета по эвакуации при СНК СССР.

25.12.1941 - 1942 - председатель Комитета по разгрузке транзитных грузов.

03.02.1942 - 04.09.1945 - член Государственного Комитета Обороны СССР, уполномоченный по снабжению. Им же были заключены договора об американских поставках в СССР по ленд-лизу.

14.02.1942 - 18.05.1944 - член Транспортного комитета при Государственном Комитете Обороны СССР.

08.12.1942 - 04.09.1945 - член Оперативного бюро Государственного Комитета Обороны СССР.

Последний период деятельности

21.8.1943 - 1946 - член Комитета при СНК СССР по восстановлению народного хозяйства в районах, освобождённых от фашистской оккупации.

15.03 - 24.08.1953 - министр внешней и внутренней торговли СССР.

24.08.1953 - 22.01.1955 - министр торговли СССР.

28.02.1955 - 15.06.1964 - первый заместитель Председателя Совета Министров СССР.

15.07.1964 - 09.12.1965 - председатель Президиума Верховного Совета СССР.

09.12.1965 - 06.1974 - член Президиума Верховного Совета СССР.

С 06.1974 - на пенсии.

С 1975 - не участвовал в работе Верховного Совета, в 1976 не принимал участия в работе XXV съезда КПСС и не был переизбран в ЦК.

Сочинения

• Стальной солдат большевистской гвардии // Правда. 1929. 21 дек.
• Речь товарища Микояна на XVII съезде ВКП(б) (Заседание 29 января 1934 г., вечернее)
• Пищевая индустрия Советского Союза. [Речи и доклады], М., 1939
• Мысли и воспоминания о Ленине, М., 1970
• Дорогой борьбы. Книга первая. Серия: О жизни и о себе. М., 1971
• В начале двадцатых. М., 1975
• Так было: Размышления о минувшем. М., 1999 , Новая электронная библиотека
• Une Vie de lutte / auteur(s) : Anastase Ivanovitch MIKOYAN - traduit du russe sous la rédaction de Mireille Lukoševicius. Editeur:Editions du Progrès. Année:1973

Награды

• Герой Социалистического Труда (1943) (за заслуги в области постановки дела снабжения фронта продовольствием, вещевым имуществом и горючим в трудных условиях военного времени)
• орден Ленина (6)
• орден Октябрьской революции
• орден Красного Знамени (за боевые заслуги в Гражданской войне)
• орден Отечественной войны I степени
• орден Красной Звезды (2)
• лауреат Ленинской премии (1962)
• лауреат Государственной премии СССР (1941, 1947, 1948, 1949, 1952, 1953)
• медали

Изображения

А. И. Микоян, И. В. Сталин, Г. К. Орджоникидзе (Тбилиси, 1925 год)



Нарком внешней торговли СССР А.И.Микоян. 1930 - Ленинград



Семья Анастаса Микояна. Стоят (слева направо): Артем (младший брат), Анастас, Ашхен (жена), Гай (брат Ашхен). Сидят: сыновья Владимир, Степан, Серго, Алексей, Вано



Просмотр образцов упаковок для детских новогодних подарков. Н.И.Сац, А.И.Микоян, Н.С.Хрущёв (1936)









А.И. Микоян с Вильгельмом Пиком. 1954





А.Н. Косыгин, Л.И. Брежнев, А.И. Микоян на трибуне мавзолея. 1964



Анастас Микоян и Эрнест Хемингуэй

Книги

Память

Разное

• Сын деревенского плотника Анастас Микоян был умен не по годам и на это обратил внимание местный священник, который и направил мальчика в семинарию. Именно с учебы началось восхождение Микояна на политическую вершину, которую он покорил еще при Ленине и не покидал ее вплоть до брежневских времен. «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича» - говорили в народе о главном хозяйственнике Страны Советов. Но еще более хозяйственной оказалась его жена, Ашхен Лазаревна Туманян (1896-1962). 36 лет она была кремлевской женой. Дольше, чем кто бы то ни был. Она знала Крупскую, общалась с Аллилуевой и имела свое мнение о её гибели, сочувствовала сосланной Полине Молотовой, обменивалась рецептами с Марией Буденной, встречалась с Ворошиловой у портнихи… Ее стаж в коммунистической партии шел еще с дореволюционных времен. Но, выйдя замуж, она отказалась от политики и полностью посвятила себя семье. Анастас и Ашхен Микоян были эталоном советской счастливой семьи. Он хлопотал по стране, она - по дому, и эти хлопоты были смыслом их жизней, их идеологией и политикой. Ашхен умерла скоропостижно. Сидела, наклонилась за чем-то и упала. Когда к ней подбежали, она была уже мертва. А Анастас в это время вёл переговоры на Кубе с Ф. Кастро о том, как разрешить «Карибский кризис». Микоян на похороны в Москву не поехал и, уговорив Кастро, во многом способствовал предотвращению Третьей мировой войны. Каждый остался верен тому, чему служил…
• У Анастаса Микояна было пятеро сыновей: Степан (Стефан) (1922), Владимир (1924-1942), Алексей (1925-1986), Вано (1927), и Сергей (Серго) (1929-2010). Четверо из них по примеру дяди - легендарного авиаконструктора Артема Микояна посвятили себя авиации (Степан стал генерал-лейтенантом ВВС, Героем Советского Союза; Владимир - летчиком-истребителем, погиб в воздушном бою; Алексей - военным летчиком, генерал-лейтенантом; Вано - авиаконструктором), а пятый, Серго, историком. Интересная подробность: троих сыновей Микоян нарек именами Бакинских комиссаров (Степана - в честь Шаумяна; Алексея - в честь Джапаридзе, которого все называли Алешей; Вано - в честь Ивана Фиолетова, известного на Кавказе как Вано). Серго был назван в честь Орджоникидзе, Владимир - в честь В.И. Ленина. Внук А.И. Микояна музыкант Стас Намин (псевдоним взят по фамилии матери). Брат А.И. Микояна - Артём (1905-1970), академик АН СССР, авиаконструктор. Под его руководством, совместно с М. Гуревичем, созданы истребители серии «МИГ».
• В 1922-1926 А.И. Микоян возглавлял краевую партийную организацию Северного Кавказа. В крае проживало около 10 миллионов человек. Сюда входили территории казачьих областей - Кубанской, Терской и Войска Донского, Ставропольской, Астраханской и Черноморской губерний, а также семь национальных округов. Проблемы, которые приходилось решать Микояну, были исключительно сложными. Северный Кавказ еще недавно служил ареной жестоких боев гражданской войны. И все же в условиях нэпа Северный Кавказ быстро оправлялся от разрухи и становился снова житницей страны. Микоян решительно требовал сближения с крестьянством и казачеством. В станицах сохранялся казачий быт, одежда, поощрялись даже военные учения, джигитовка. Под лозунгом «Сделать казачество опорой Советской власти» эти формирования включались в состав территориальных частей Красной Армии. Крайком разрешил не только горцам, но и казакам носить холодное оружие; было сохранено станичное управление и общий станичный бюджет. Во многих выступлениях Микоян призывал коммунистов не разрушать церквей и мечетей и не ссориться с крестьянами и казаками на почве религии. Для прекращения партизанской борьбы в крае несколько раз объявлялась амнистия. Все это создало Микояну репутацию умелого и опытного администратора и партийного руководителя.
• А.И. Микоян - человек поучительной судьбы, показавший пример необычного в нашей стране политического долголетия. В 1919 - он был избран во ВЦИК РСФСР. Затем стал членом ЦИК СССР и Президиума Верховного Совета СССР до 1974 года. Таким образом, в составе высших органов Советской власти он состоял пятьдесят пять лет. Микоян пятьдесят четыре года подряд был членом ЦК партии (с 1922 - кандидат, в 1923-1976 - член ЦК РКП(б) - ВКП(б) - КПСС) и сорок лет работал в составе Политбюро ЦК (с 1926 - кандидат, в 1935-1966 - член Политбюро ЦК КПСС).
• Анастас Микоян был одним из первых представителей советского руководства, посетивших Кубу после революции. Там он встретился и с Эрнестом Хемингуэем. Микоян лично вручил великому писателю двухтомник недавно вышедшего в СССР собрания сочинений Хемингуэя. Однако на вопрос последнего – почему в Советском Союзе так и не опубликовали его главный роман «По ком звонит колокол» - Микоян не нашел, что ответить. Он знал, что роман не прошел цензуру. По его возвращении вопрос публикации снова был поднят: роман вышел в свет в 1962 году, когда Хемингуэй уже год, как покончил с собой.
• Тридцать восемь лет непрерывной работы в правительстве СССР - таков стаж Анастаса Микояна. Он оказался талантливым организатором, мастером переговоров и компромиссов. Не последнюю роль в его деловых качествах играло и происхождение. Британскому премьер-министру Гарольду Макмиллану Микоян говорил: «У вас в Англии многовековая традиция торговли. Но мы тоже умеем вести торговые переговоры - я имею за спиной долгую историю армянских торговцев!».
• Американские газеты называли его «советский ликвидатор узких мест» и «улыбающийся Мик». Посол США в СССР Уолтер Беделл Смит охарактеризовал его как «умного и мудрого в масштабе всего мира маленького армянина». А предшественник Смита Аверелл Гарриман считал его «единственным человеком в Кремле, с которым можно разговаривать».
• Известна огромная роль А.И. Микояна в предотвращении военного конфликта в период Карибского кризиса. В 1962, когда мир стоял на грани мировой войны из-за размещенных на Кубе советских ракет, Микоян сумел добиться согласия Ф. Кастро на демонтаж и вывоз ракет в обмен на обещание Кеннеди не нападать на Кубу. Микоян, действовавший как посредник между Хрущевым, Кеннеди и Кастро, во многом способствовал ликвидации кризиса. Усилия по разрешению Карибского кризиса стали венцом его многолетней и богатой политической карьеры.
• Майкл Эллман, профессор Чикагского университета, говорил: «Долгожительство Микояна имело своей причиной не только и не столько его поразительную хитрость, умение изворачиваться и плести интригу. Дело было не только в его феноменальном таланте дипломата. Микоян был действительно практически незаменим. Он был сверхэффективен». Сейчас таких людей называют современным термином кризис-менеджер. О Микояне можно сказать гениальный кризис-менеджер. Он умел «разрулить» ситуацию, найти компромиссы, уступая в частностях, но выигрывая в главном. Когда в Грозном вспыхнули беспорядки между русским населением и возвратившимися в республику после депортации чеченцами и ингушами, именно Микоян вылетел в Чечено-Ингушскую АССР, чтобы урегулировать конфликт. Дело обошлось без кровопролития и массовых арестов. Перед глазами Анастаса Микояна прошла почти вся история Советского Союза, он был активным участником или свидетелем практически всех значимых событий в жизни страны. Политические фигуры государственного масштаба редко бывают однозначными. Анастас Микоян не исключение, его личность очень противоречива и сложна. Но одно можно сказать с уверенностью для многих поколений Микоян навсегда останется ярчайшим примером государственного деятеля, политика с большой буквы.
• Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Библиография

• Армяне-народ созидатель чужих цивилизаций: 1000 известных армян в мировой истории/С.Ширинян.-Ер.: Авт. изд., 2014, стр.71, ISBN 978-9939-0-1120-2
• Տիգրան Հայազն, Գարեգին Ղազարյան: 1000 հայազգի գեներալներ,ծովակալներ.-Ե.,Հեղինակային հրատարակություն, 2009 թ.,էջ 358: ISBN 978-9939-53-105-2
• Большая русская биографическая энциклопедия. (3 CD)
• Большая cоветская энциклопедия. 3-е изд. М., 1970-1977
• Васильева Л. Кремлевские жены. М., 1998. С.433-445
• Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители. 1923-1991 гг. Историко-биографический справочник / Сост. В.И. Ивкин. М., 1999
• Залесский К.А. Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь. М., 2000
• Казинян Арис. 100 величайших армян ХХ века. Москва. 2006. С.-208-209
• Куманев Г.А. День первый, срединный, последний // Книга исторических сенсаций. М., 1993
• Нерсисянисты (1824-1914). Авакян С., Периханян Г. Ер., 1975
• Мамулов С.С. Удивительный народ из страны чудес. Книга 4. М., 2005
• Медведев Р.А. А.И. Микоян: политическое долголетие // Аргументы и факты. 1989. № 19. С. 5-6
• Медведев Р.А. Они окружали Сталина. М., 1990
• Осколкова Э.Д. А.И. Микоян // Соратники Ленина на Дону: Очерки. Ростов н/Д. 1980
• Торчинов В.А., Леонтюк А.М. Вокруг Сталина. Историко-биографический справочник. Санкт-Петербург, 2000
• ЦК КПСС. Об антиконституционной практике 30-40-х и начала 50-х годов // Архив Президента Российской Федерации (АПРФ). Совершенно секретно. Особая папка. Пакет № 59 (90). Подлинник // Вестник АПРФ. № 1. 1995
• Чернев А.Д. 229 кремлевских вождей. Политбюро, Оргбюро, Секретариат ЦК Коммунистической партии в лицах и цифрах. Справочник. М., 1996
• Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. М., 1997

21 октября 1978 года в Москве, не дожив несколько недель до своего 83-летия, умер советский государственный и политический
деятель Анастас Микоян.
Анастас Иванович, родившийся на севере Армении и закончивший духовную академию в Тифлисе, занимал в советском государстве самые ответственные посты на протяжении пятидесяти пяти лет. Из них 54 года - Микоян член ЦК КПСС и 40 лет - член Политбюро ЦК КПСС. Больше него на руководящей работе прожил только Ворошилов. Он начал свою деятельность в годы правления Владимира Ильича Ленина, а закончил при Леониде Ильиче Брежневе.
В разные периоды своей деятельности Микоян руководил торговлей внутри страны, внешней торговлей, снабжением, пищевой промышленностью, а так же в последние годы своей деятельности был главой Советского государства - Председателем Президиума Верховного Совета СССР. В силу столь долгого пребывания в высших “коридорах советской власти” многие воспринимают Микояна лишь как символ политической непотопляемости (“прошел путь от Ильича до Ильича”), забывая о том, что Анастас Микоян был неутомимым тружеником, талантливым организатором, тонким дипломатом.

Предлагаем вам подборку любопытных фактов
об этом удивительном человеке.

1. Микоян в возрасте 30 лет стал самым молодым членом Политбюро и наркомом СССР - ни до ни после никто не занимал в столь “юном” возрасте таких высоких постов в стране.

2. Когда перед страной встала острая проблема нехватки валюты Микоян ее быстро решил - он организовал продажу произведений искусства из коллекций Эрмитажа, Пушкинского музея, драгоценностей конфискованных у царской семьи и дворянства, мебели из дворцов и редких книг. Продавали много лет, оптом и по умеренным ценам.

3. В 1942 году машину Микояна перепутал с машиной Сталина красноармеец Савелий Дмитриев, решившийся на покушение “вождя народов”. Савелия, устроившего целый уличный бой удалось остановить только с помощью двух гранат - тяжело ранив. Микоян не пострадал.

4. Умному руководству Микояна страна обязана быстрому развитию пищевой промышленности. Для этого он слетал в США, подучился, закупил оборудование и, буквально в месяцы, наладил производство колбас, сосисок, консервов, сахара, печенья, конфет, табака, хлеба, котлет.

5. Микоян очень любил мороженное и сделал все, чтобы его много и качественно производили в стране, эти однобокие усилия не ускользнули от всевидящего Сталина, он как-то сазал: “Ты, Анастас Иванович, такой человек, которому не так коммунизм важен, как решение проблемы изготовления хорошего мороженого”.

6. В конце 30-х годов вышла первая поваренная книга в Советском Союзе - детище Анастаса Ивановича. К каждому разделу им лично было написано предисловие, где главное место отводилось, конечно, нравоучениям тов. Сталина. Например, перед разделом “Рыба”, было рассказано читателям, как: “… однажды товарищ Сталин задал мне вопрос: “А продают ли у нас где-нибудь живую рыбу? Не знаю. - говорю, - наверное, не продают”. Товарищ Сталин продолжает допытываться: “А почему не продают? Раньше бывало”. После этого мы на это дело нажали и теперь имеем прекрасные магазины, главным образом в Москве и Ленинграде, где продают до 19 сортов живой рыбы...”.

7. Микояном были введены в СССР знаменитые “рыбные дни”. Случались они каждый
четверг - во всех общепитах, образовательных и государственных учреждениях на обеды подавали исключительно рыбные блюда - для разгрузки.

8. Микоян - один из первых людей в стране, кто понимал выгодность рекламы. Он привлекал к написанию коротких зазывальных строчек известных поэтов и развешивал на стенах домов сначала плакаты, а потом и вывески из неона: “Всем попробовать пора бы, как вкусны и нежны крабы”, “А я ем повидло и джем”, “Нужен вам гостинец в дом? Покупай донской залом”.
Самодеятельные артисты воспевали в стихах микояновский комбинат и даже поставили спектакль “Изобилие”. В нем под музыку звучали такие слова:

Мы, советские колбасы,
Широко проникли в массы.
Нас сто двадцать пять сортов,
Ждем мы только ваших ртов...

9. Сталин регулярно приглашал членов Политбюро отужинать к себе на дачу. Он заводил патефон и приглашал всех танцевать. Чего делать никто не умел, но, не смея отказаться, пытались переступать с ноги на ногу, не попадая в такт. Единственный кто всегда лихо отплясывал - Микоян, при чем, под любую музыку и всегда один и тот же танец - лезгинку.

10. Во время одного из перелетов Микояна в Америку у самолета “Боинг” загорелись оба двигателя. В салоне началась паника. Микоян летел с сыном и с группой советских экспертов. У Анастаса Ивановича, не раз смотревшего смерти в лицо, не дрогнул ни один мускул. Он сказал: “Будьте мужчинами”, и продолжал дальше обсуждать рабочие темы. Вероятность гибели самолета была огромной - справиться с ситуацией удалось чудом и не сразу.

11. Неординарность его натуры неизменно вызывала восхищение у западных политиков. Посол США в СССР Уолтер Беделл Смит охарактеризовывал его как “умного и мудрого в масштабе всего мира маленького армянина”, его предшественник Аверелл Гарриман считал Микояна “единственным человеком в Кремле, с которым можно разговаривать”, Канцлер ФРГ Конрад Аденауэр говорил: “Микоян великий дипломат, одновременно наилучший экономист. Если на сегодня мы имеем экономические связи с СССР, то этим мы обязаны усилиям и умной дипломатии Микояна”. “Советским ликвидатором узких мест", - называли его иностранные обозреватели. И это были не пустые слова. Какая бы деликатная внешняя проблема ни возникала, ею, как правило, занимался Микоян. И решал он ее со знанием дела и успехом.
В 1962 году во время чреватого третьей мировой войной Карибского кризиса именно на Микояна было возложено тяжелое бремя переговоров между СССР, США и Кубой. И он ценой огромных усилий успешно завершил свою миссию. В результате было достигнут договор о вывозе с острова советских ракетных установок средней дальности и ненападении США на Кубу.

12. Во время изнурительных переговоров между Советским Союзом, США и Кубой, которые привели к разрешению чреватого Третьей мировой войной Карибского кризиса. Кастро до последней минуты не соглашался убирать советские ракеты из своей страны. В самый острый момент переговоров в Москве умерла жена Микояна. Фидель передал Микояну, что самолет для отлета в Москву готов. Микоян посмотрел на него и сказал: “Я никуда не уеду”, - потом отошел к окну - хотел скрыть катящиеся по щекам слезы. Для кубинского лидера это не осталось незамеченным, и свое согласие на снятие ракет он дал.
В очередной свой приезд в Советский Союз Фидель Кастро пожелал непременно встретиться с Анастасом Ивановичем. А в ЦК ему сказали, что Микоян уже на пенсии и встречаться с ним нецелесообразно.

13. Микоян был единственным членом Политбюро, кто не участвовал в заговоре о смещении Никиты Сергеевича. За что его невзлюбил Брежнев, и при первой же возможности выдворил на почетную пенсию. Почет оказан был на словах. А на деле, Анастаса Ивановича лишили многих привилегий и выселили с дачи, где он проживал безвыездно почти половину века. Прикрепили его к партийной организации завода “Красный пролетарий”, куда он регулярно ходил на партийные собрания и конференции. Однажды, партийная организация попросила выступить Микояна в научно-исследовательском институте, где директором работал знаменитый советский ученый П. Капица. Когда Анастас Иванович зашел в переполненный зал, никто хлопать не стал. Очевидно, что люди были настроены почти враждебно. Это нисколько не смутило Микояна. Не поднимаясь на кафедру и не прибегая к помощи шпаргалок, он повел с залом дружеский, полный необычных, неслыханных фактов разговор. О том, какие нелепые проблемы возникали в организации торговли и снабжения в 30-е годы, о трагических репрессиях в среде ученых, об опасном Карибском кризисе 60-х - когда две сверхдержавы были на гране войны, и Микоян жил в небе между Москвой, Гаваной и Вашингтоном, по личному заданию Хрущева вступив в тайные переговоры с Кеннеди, чтобы предотвратить войну. О том, как проходили похороны Кеннеди, куда он был приглашен как представитель СССР. Зал был заворожен. Когда Анастас Иванович выступление закончил, люди встали и устроили Микояну овацию.

Семья Анастаса Микояна. Стоят (слева направо): Артем (младший брат), Анастас, Ашхен (жена), Гай (брат Ашхен). Сидят: сыновья Владимир,
Степан, Серго, Алексей, Вано

14. У Анастаса Микояна было пятеро детей: Степан, Владимир (1924-1942), Алексей (1925-1986), Вано, и Серго (1929-2010). Четверо из них по примеру дяди - легендарного авиаконструктора Артема Микояна посвятили себя авиации (Степан стал генерал-лейтенантом ВВС, Героем Советского Союза; Владимир - летчиком-истребителем, погиб в воздушном бою; Алексей - военным летчиком, генерал-лейтенантом; Вано - авиаконструктором), а пятый, Серго, стал историком.
Интересная подробность: троих из сыновей Микоян нарек именами бакинских комиссаров (Степана - в честь - Шаумяна; Алексея - в честь Джапаридзе, которого все называли Алешей; Вано - в честь Ивана Фиолетова, известного на Кавказе как Вано). Серго назвал в честь Орджоникидзе, Владимира - в честь Ленина.

15. Микоян свои воспоминания наговаривал на магнитную ленту. И немного записывал. Сразу после его смерти в квартиру пришли сотрудники Института марксизма-ленинизма с мандатом на изъятие архива. И вынесли все в неизвестном направлении. Американский советолог А. Улам, как-то, написал о еще живущем Микояне: “Размышляя об искусстве политического продвижения, мы обращаемся обычно к примеру Талейрана. Но Талейран был дилетантом, а не профессионалом по сравнению с Микояном… когда Микоян умрет, мы можем быть уверены, что его убитые горем коллеги будут нервозно и тщательно изучать каждый лоскуток бумаги, который он оставит”.

Дети Кремля» (Лариса Васильева)

Персонажи одной из книг сатирика Фазиля Искандера разговаривают о том, почему Анастас Микоян в какой-то трудный момент не помог Армении.

А он своими сыновьями занят.

Один из этих сыновей, Вано Анастасович, как прочел это - слышать не хочет про писателя Искандера, хотя прежде любил.

Меня резануло! Что он знает о Микояне и его сыновьях?

В самом деле, что известно о пятерке кремлевских мальчиков, для которых Кремль то же самое, что для всех остальных детей мира двор дома, где они знают каждую выбоину под пятой? И почему я лишь теперь в новом издании заговорила о сыновьях Микояна? Да потому, что ожидала от троих - Степана, Вано, Серго - их собственных книг или хотя бы общей книги о себе и семье. Не дождавшись, пошла на поиски.

Явственно представляю себе картину: грузно-внушительный правительственный черный автомобиль неуверенно и стеснительно тормозит за углом школьного здания и на его обычно самодостаточной «физиономии» страх - как бы кто не заметил, что он подвозит детей в школу. Дверь открывается, и… «мы, вся пятерня микоянчиков, бежим на занятия», - вспоминает Вано Анастасович.

С сыновьями Микояна всегда была путаница. Никто из мало знающих эту семью, но что-то где-то слышавших, не мог точно сказать, сколько их у Анастаса Ивановича и кем кто из них стал. Чтобы прояснить путаницу, перечисляю по порядку.

Степан, 1922 года рождения, летчик-испытатель. Ушел на фронт добровольцем, был сбит в бою, ранен. Заслуженный летчик Советского Союза, генерал-лейтенант. Живет в Москве. Работает в г. Жуковском.

Владимир, 1924 года рождения, летчик-истребитель. Ушел на фронт добровольцем. За три месяца до фронта работал в авиаинспекции, облетал самолеты и наши, и «мессершмиты». В 1942 году был сбит в бою и пропал без вести.

Алексей, 1926 года рождения, ушел добровольцем на фронт, летчик. Боевой генерал-лейтенант, командир полка, дивизии, корпуса, округа.

Вано, 1929 года рождения, авиаконструктор, сорок шесть лет работает в КБ имени Микояна, в последние годы - заместитель главного конструктора.

Серго, 1931 года рождения, окончил институт международных отношений, специалист по странам Латинской Америки.

Этот список требует некоторых подробностей. В кремлевских семьях, особенно кавказского происхождения, в 20-х годах с особым уважением относились к памяти двадцати шести бакинских комиссаров, расстрелянных англичанами в 1918 году в песчаной степи Туркменистана. В знаменитой «Балладе о двадцати шести» Сергея Есенина есть строки:

То не ветер шумит,

Не туман.

Слышишь, как говорит

«Джапаридзе,

Илья ослеп,

Посмотри:

У рабочих хлеб.

Нефть - как черная

Кровь земли.

Паровозы кругом…

Корабли…

И во все корабли,

Вбита красная наша

Имена бакинских комиссаров ожили в семье Анастаса Микояна в именах его троих сыновей.

Степан - назван в честь Степана Шаумяна.

Алексей - в честь Джапаридзе, которого все называли Алешей.

Вано - в честь Ивана Фиолетова, которого на Кавказе называли Вано.

Серго - назван в честь Серго Орджоникидзе, тоже одного из бакинских комиссаров, но не попавшего под выстрелы 1918 года, а пустившего себе пулю в лоб спустя почти двадцать лет.

Владимир Микоян был назван в честь Ленина.

Обращает на себя внимание одна деталь: Вано Микоян работает в КБ имени Микояна. Своего имени или отца? Ни то, ни другое.

КБ было создано Артемом Ивановичем Микояном, родным братом нашего отца. Так как отец почти не бывал дома, нас воспитывали мама, дядя Артем и дядя Гайк Туманян, родной брат мамы, разведчик, работавший с Зорге и прошедший сталинские лагеря. Они втроем строили нашу семью. Я с детства что-то всегда изобретал, и меня тянуло к дяде, - говорит Вано Анастасович. - У брата Алеши были командирские навыки, он командовал мной, потому что больше было некем. Мы ссорились, я прятался от него в уборную, он быстро остывал, и ссора сходила на нет.

Братья Микояны Степан и Вано, вспоминая своего погибшего брата Владимира, рассказывают, что он готовился к отправке на передовую, а его все не отправляли. Поинтересовался - почему? Объяснили: не включили в список полка, потому что он - сын Микояна. Владимир пришел домой и сказал отцу:

Я проклинаю свою фамилию!

Отец взглянул исподлобья:

Иди, воюй!

После того как Владимир пропал без вести и не осталось никакой надежды, на фронт добровольцем из девятого класса ушел еще один летчик - Алексей Микоян. На фюзеляже своего самолета он крупно вывел буквы: ВЛТ, что означало: Володя, Леня, Тима. Он мстил за брата Владимира и его погибших друзей - Леонида Хрущева и Тимура Фрунзе.

Пять пальцев разжатой руки. Пять жизней, рожденных одной семьей. Пятеро оперившихся птенцов вылетели из кремлевского гнезда в небо. И хоть младший, Серго, избрал себе другую профессию, но и он - в небо - Латинской Америки обычно достигают на самолете. Наверно, родись Серго чуть раньше, и он стал бы летчиком, но в конце сороковых, когда война исчерпала страсть молодежи летать, а явление союзников и заграничные фильмы поворотили взоры молодежи к Западу, возникла новая мода - институт международных отношений. С небольшими поправками - мода эта жива по сей день.

Микояновская фамилия ничем себя не опозорила, - говорит Вано Анастасович, сердясь на фразу из произведения Искандера.

Однако в сороковых случилось событие, которое дало право обществу считать, что именно Вано и Серго Микояны опозорили имя своего отца.

Рассказывая об Ашхен Микоян в книге «Кремлевские жены», я коснулась странной истории, которой дала бы название:

Драма на Каменном мосту

В нашем классе, - вспоминает Вано Микоян, - учился Володя Шахурин, сын наркома авиационной промышленности. Он был вообще какой-то сдвинутый. В эвакуации в Куйбышеве этот мальчик куда-то вдруг пропал, он увел с собой девочку, и их долго не могли найти. Потом, когда в нашем классе появилась Нина Уманская, Володя влюбился в нее. Он узнал, что она уезжает с родителями в Мексику, куда ее отец был назначен послом, и сказал: «Я ее туда не пущу».

Никто не обратил внимания на эти слова.

В 1943 году Москва была полна трофеями: немецкие кресты, ордена, пистолеты, погоны, у нас на даче хранился пулемет с «юнкерса». Никто за это не преследовал. У меня был свой трофейный пистолет - дали наши охранники.

Володя Шахурин, как и другие, обменивался разными трофеями. У него была книжка Гитлера «Моя борьба», и он писал программу захвата власти, распределив роли в своем правительстве: меня назначил министром авиации, моего младшего брата Серго - министром пропаганды. Ни я, ни Серго про это ничего не знали. Это была, конечно, игра Володи с самим собой, но на нее, при определенных условиях, можно было посмотреть серьезно.

Условия не заставили себя ждать. Володя зашел ко мне и взял мой пистолет: «Пусть он побудет у меня». Он, я и Нина Уманская шли по Александровскому саду. Я шел сзади. Володя с Ниной поднялись на Каменный мост. Я услышал выстрелы и убежал домой в Кремль. Володя застрелил Нину и убил себя. Разумеется, была найдена тетрадь с планом захвата власти, и мы с братом Серго оказались на Лубянке.

Сначала взяли меня. Охранник на даче в Зубалове позвал меня якобы ловить рыбу, но я вижу - везут в сторону Москвы. Спрашиваю: «Куда?», отвечает: «Нужно кое-что узнать по делу Шахурина». Через десять дней взяли Серго. Всего арестовали 26 человек. Вел следствие Лев Шейнин. Мне было 15 лет. Полгода сидели в Лубянской тюрьме парни из нашего класса: Хрулев, Хмельницкий, другие (в основном дети крупных начальников. - Л.В.). У меня был сокамерник - подсадная утка. Как я это понял? Он все знал. 5 июля 1943 года наши войска взяли Белгород и Орел. По этому случаю в Москве был салют. Я услышал грохот, подумал: «Москву бомбят», а мой «утка» все объяснил.

Там, в камере, я много читал. Ни до, ни после тюрьмы не читал так много. На Лубянке была замечательная библиотека, наверное, реквизированная у буржуазии после революции. Книги развозили по камерам на тележках. Кормили нормально: так как дома у нас всегда была простая пища, я не почувствовал разницы.

Наконец, мне дают бумагу: «Распишись, что ты активист фашистской молодежной организации». Отвечаю: «Я этого не подпишу».

Выводят из камеры, приводят в большое помещение. За столом сидит Кобулов, помощник Берия, я его знаю, другие. Тут же мой брат Серго, Хрулев, Хмельницкий - все двадцать шесть. Вижу маму с вещами. Слышу - приговаривают к году высылки. Опять требуют подписать обвинительное заключение. Опять отказываюсь. «Пойдешь обратно в камеру. Сгниешь в лагерях, если не подпишешь».

Мама уговаривает подписать. Выходим. Я вижу, стоит отцовская машина. Говорю: «Прощай, тюрьма лубянская!» Мама в страхе: «Тсс!»

Нас с Серго привозят в Кремль к отцу. Я с порога говорю: «Папа, я ни в чем не виноват». - «Был бы виноват, - отвечает он, - я тебя задушил бы собственными руками. Иди отдыхай».

Нас с Серго отвезли в Зубалово, а потом отправили в ссылку в Сталинабад. С нами поехала туда наша домработница тетя Даша.

Когда я пришел в Сталинабаде в СМЕРШ, чтобы зарегистрироваться, начальник СМЕРШа сказал: «Иди и никому не говори, что ты высланный».

Мать навестила нас летом 1944 года. Она подружилась с женой таджикского Председателя Совета Министров. Их звали почти одинаково: маму - Ашхен, ту женщину - Ойшехон. Я в то время уже учился на механика. Кормили нас плохо. Мама привезла сапоги, мне разрешали надевать их только в увольнительную, чтобы не выделяться. В сорок пятом мы с Серго вернулись…

Пятеро кремлевских сыновей Микояна - чем не предел мечтаний для кремлевских дочек? Однако ни один из них не вступил в «династический брак».

Владимир погиб, не успев жениться.

Степан женился на падчерице полярника Шевелева, интеллигентной и умной девушке Элеоноре. Она лихо водила «Опель» отчима, была прекрасной музыкантшей, рисовала. У Степана и Элеоноры ныне трое взрослых детей. И внуки.

Алексей - любимец матери, самый шумный из сыновей, единственный, к радости отца, женился на армянке по имени Нами. У них родились сын Стас и дочка Нина. Позднее Алексей и Нами разошлись, к большому неудовольствию родителей, которые взяли сторону невестки. Нами осталась в семье, ее дети воспитывались у Анастаса Ивановича и Ашхен Лазаревны.

Вано Микоян, как и его старший брат, полюбил русскую девушку, Зинаиду Никитину, балерину из ансамбля Игоря Моисеева. Пришел к отцу: «Папа, я хочу жениться». - «Подожди неделю, я дам ответ».

Через неделю радостная Ашхен Лазаревна вызвала к себе Зинаиду: «Все в порядке. Можете жениться».

Оказывается, Зинаиду проверяла Лубянка. Девушка входила в кремлевскую семью, где были секретные бумаги, и мало ли что…

Зинаида Никитина не могла похвалиться кремлевской знатностью - она происходила из рабочей семьи, из барака, но Микоянов-старших это не смущало. Она, единственная из невесток, прожила в кремлевской квартире вместе со свекровью не один год и вспоминает:

Ашхен Лазаревна встретила меня очень хорошо, но, видя, как много я бываю на гастролях, стала переживать и беспокоиться. А бабушка, мама Ашхен Лазаревны, сначала говорила: «Пусть уйдет из ансамбля». Но Вано сводил ее на наш концерт, и она сказала мне: «Я горжусь тобой». Анастас Иванович тоже гордился, всем говорил: «Вот она, моя невестка». Правда, ему не нравилось, что я уезжаю на гастроли, мало бываю дома: «Дети твои - не проблема, дети вырастут. А вот если ты однажды вернешься с гастролей и увидишь, что твой муж ушел к другой? Увольняйся с работы, я буду платить тебе за твоих детей».

Самый младший из сыновей Микояна, Серго, в 1950 году собрался жениться на Алле, дочери Александра Кузнецова, первого секретаря обкома КПСС Ленинграда. Вот была бы возможность появиться в семье Микояна династическому кремлевскому браку, если бы именно в это время не началась кампания против Кузнецова.

У Сталина было два пугала: украинский национализм и ленинградская оппозиция, - говорит Степан Микоян. - Кузнецова сняли с работы, отправили в Перхушково под Москвой на учебу - это было по тем временам грозным знаком. Каганович звонил отцу: «Ты сошел с ума! Как ты допускаешь эту свадьбу?» Отец ответил: «Пусть дети сами решают».

Свадьба состоялась на даче в Зубалове. Отец Аллы по настоянию нашего отца приехал из Перхушкова всего на час, боясь навлечь беду на Микояна. Когда Кузнецова расстреляли, наши отец и мать стали заботиться о его детях.

Алла умерла 6 ноября 1957 года после тяжелой болезни. Отец наш на похоронах плакал. Мама была в депрессии, и это спасло ее от активного горя.

В любой такой большой семье, как семья Микоянов, много всегда бывает разного, сложного и тревожного, однако Анастас и Ашхен вдвоем создали целый большой род и позаботились о том, чтобы в одном их потомки были уверены: «Микоян - фамилия, которая ничем себя не опозорила».

Разумеется, найдутся историки, способные доказывать обратное, исходя из документов, которыми я не располагаю, и оценивая создателя пищевой промышленности СССР по законам совсем не его времени, и они по-своему будут правы, как правы по-своему сыновья Анастаса Микояна, сердясь на писателя Искандера, сказавшего, мол, их отец не помог Армении, потому что своими сыновьями занят.

Что ж тут было бы плохого, будь он в самом деле занят? К сожалению, Анастасу Микояну не хватало времени на свою великолепную пятерню. А может, и не к сожалению: не всегда слишком пристальное отцовское внимание полезно детям. Вернее сказать - не всем полезно оно. Как и материнская ласка - должна непременно быть к месту. Ни школы, ни университеты не учат людей правилам материнства и отцовства, и мы, не всегда удачно, действуем по наитию.

А если бы учили?!

Их было слишком много, чтобы казаться незаметными. Кремль был их домом. Вано Анастасович помнит, как в Тайницком саду Кремля жила лиса. Он, мальчик, видел ее, боялся, а Бухарин уговаривал его не трусить.

Микоянчики были в прямом смысле детьми Кремля, просыпались под натуральный бой курантов, и, поди, Сталин гладил их по головкам.

С рождения живя в Кремле, я никогда не видел Сталина. Несколько раз мог бы увидеть. Иду домой, поворачиваю к зданию, где мы жили, и вдруг охранник загоняет меня в подъезд, - рассказывает Вано Анастасович. - В подъезде стоит офицер. Молчит. Я, конечно, понимаю, что сейчас через двор пойдет Сталин. Проходит, и последний из его охранников выпускает меня.

Чего только не случалось в треугольнике Московского Кремля за все века его существования. Если бы камни могли говорить, а пятеро микоянчиков могли услышать, то они узнали бы о детстве Дмитрия Донского, об играх Ивана III, о тайнах Ивана IV, о подлинном происхождении Лжедмитрия и о страхах мальчика, когда, стоя на Красном крыльце, он видел, как стрельцы убивают его родственников.

Да что там далекое прошлое, когда уже на памяти у мальчиков кроваво-расстрельные драмы родителей их друзей.

И они, все пятеро, искренние и чистые, готовые на подвиги во имя родины, каждую минуту должны чего-то бояться, с кем-то не общаться, должны верить, что вчерашние друзья их родителей на самом деле шпионы и враги народа.

А Кремль стоит невозмутимо-прекрасный, могучая крепость, не способная защитить своих случайных жителей ни от Лубянки, ни от ссылки, ни от какой другой беды. А в тридцати шагах от квартиры, где готовится еда и делаются уроки, с утра до глубокой ночи работает их отец, который может позволить лишь редкие минуты перерыва, зная, что всегда должен быть готов принести любого в жертву войне или сталинской кампании борьбы с «проклятой кастой».

Тёплым летним вечером 1936 года народный комиссар пищевой промышленности Анастас Микоян собирался в отпуск.
Впереди заманчиво маячил месяц в Сочи вместе с любимой супругой Ашхен Лазаревной и пятью сыновьями. Оставалось только попрощаться с Иосифом Виссарионовичем, и можно отбывать на юга. Когда Микоян завёл речь об отпуске в Сочи, «вождь народов», раскуривая трубку, вдруг сказал ему: «А что тебе, дружище Анастас Иванович, делать в Сочи? Не поехать ли тебе на пару месяцев в Америку? И отдых тебе там будет, и изучение опыта американского пищепрома»…

Микоян, хоть и носил неформальный титул «любимого наркома Сталина», всё же решился возразить вождю: мол, родные не поймут, особенно жена.
«А ты бери её с собой,– улыбнулся вождь,– а детки твои пусть у нас в Крыму отдохнут. Для общего, так сказать, спокойствия. Дадим тебе денег, сколько нужно, чтобы сразу купить технику, которая понравится, все полномочия, чтобы договоры заключать. Ну и сопровождающих, конечно. Человек десять, не больше…»


Не ручаюсь за точность приводимого диалога, но суть его была именно такой: Микоян с супругой волею вождя был отправлен в Североамериканские Соединенные Штаты, чтобы присмотреть там что-нибудь подходящее для нашей страны. И уже через неделю небольшая делегация отправилась в Америку. Сначала поездом в Берлин, затем в Париж, а потом из Гавра пароходом «Нормандия» прямиком в Нью-Йорк…
О вкусной и здоровой пище
Через три года после упомянутой поездки в СССР была опубликована «кулинарная библия» – «Книга о вкусной и здоровой пище», которая появилась при непосредственном участии Анастаса Микояна и буквально проникнута преклонением перед американским опытом и желанием перенести его на советскую почву.
По этому поводу сам нарком вспоминал слова «лучшего друга советских пищевиков»:
«Не случайно товарищ Сталин сказал, что нам нужно соединение русского революционного размаха с американской деловитостью». А в книге постоянно встречаются цитаты типа: «Намечая меню завтрака, полезно вспомнить хороший американский обычай: подавать к раннему завтраку различные фрукты». Или: «В Америке производство филе получило чрезвычайно широкое развитие. В последние годы выпуск филе организован и в СССР».


Правда, следующие, послевоенные издания «Книги о вкусной и здоровой пище» вышли уже несколько «кастрированными». В 1952 году исчезли все упоминания об Америке и американской еде, в 1954 году о Сталине, в 1974 году о Микояне. Как будто и не было знаменитого американского путешествия «любимого наркома», который привёз и внедрил в жизнь советских людей такие виды продуктов и такие технологии, которые они через какое-то время стали считать исконно советскими, несмотря на то, что изначально на упаковках и машинах было написано «Made in USA»…
Советского мороженого не было. И нет…
В первом же пункте пребывания в США – Нью-Йорке делегация во главе с Микояном попробовала на вкус и отобрала в качестве перспективных восемь сортов мороженого. Памятные многим нашим читателям со стажем пломбир сливочный и молочный, крем-брюле, эскимо, ванильное, фруктовое мороженое были рекомендованы для производства в СССР. Первые образцы его появились в продаже 4 ноября 1937 года.
Микоян вспоминал:
“Большую пользу принесло нам знакомство с производством мороженого. У нас со стародавних времён повелось изготовление мороженого кустарным, ручным способом. Задача состояла в том, чтобы развить машинное производство и сделать мороженое дешёвым и доступным. Спрос на него у нас повсеместный, его с удовольствием едят теперь дома и на улице, в кино и театрах, летом и зимой. В результате мы привезли из США всю технологию промышленного производства мороженого.
Вскоре при Московском холодильнике № 8 было завершено строительство первой фабрики мороженого, оборудование для которой было решено закупить в США. И действительно, на закупленном в США оборудовании наша фабрика, начиная с 1938 г., стала выпускать мороженого более чем вдвое против ранее запланированного”.

Качество лакомства контролировалось жесточайшим образом, а введённый 12 марта 1941 года ГОСТ 117-41 «Мороженое сливочное, мороженое пломбир, фруктово-ягодное, ароматическое» был одним из самых жёстких стандартов в мире.
Основой качества были натуральные ингредиенты, исключительно молочные жиры и отсутствие консервантов. Практически четверть века, учитывая интерес могущественного Микояна к данному продукту, какие-либо «шалости» с рецептурой были исключены.
Именно Анастас Иванович удерживал настоящее американское качество мороженого до тех пор, пока сам сохранял влияние на политическом Олимпе. Можно как угодно оценивать и интерпретировать события, но после свержения Хрущёва и прихода к власти Брежнева, который недолюбливал Микояна, прошло всего два года, и «микояновское» мороженое стало постепенно уходить в небытие.

В 1966 году установление ГОСТов на мороженое отдали регионам. Где-то (особенно в Москве и Ленинграде) качество сохранялось, в других местах с целью удешевления готового продукта его стали «бодяжить». А в 1986 году система окончательно рухнула: мороженое начали производить по «техническим условиям». Это совпало с появлением множества химических ароматизаторов, стабилизаторов и прочих добавок, которые придавали мороженому «идентичный натуральному» вкус. Тот самый, который мы с вами можем в полной мере ощутить, если купим наше современное мороженое. И тут хочется вспомнить добрым словом и Микояна, и его американский вояж…
Кое-что о майонезе «Провансаль»
Моя мама жила в доме, расположенном буквально в двухстах метрах от «Смоленского» гастронома (кстати, сам термин «гастроном» придумал тоже Микоян). Она рассказывала, как москвичей в 1937 году (ей было 11 лет) приучали к использованию майонеза.
Новый продукт, только появившийся в продаже, почему-то никого не интересовал. Рекламы на ТВ и радио тогда не было, на плакатах этот соус стали рекламировать только через год. А в залах «Смоленского» стояли девушки с подносами. На них лежали кусочки хлеба, намазанные майонезом, которые предлагали всем желающим «на пробу». Народ пробовал и удивлялся нестандартному вкусу.

Старорежимные бабушки и дедушки с ностальгией вспоминали дореволюционные домашние майонезы, а новые советские граждане постепенно начинали интересоваться желтовато-белым продуктом в банках с завинчивавшейся крышкой.
11 сентября 1936 года в Чикаго на сельскохозяйственной выставке Микоян ознакомился с технологией производства майонеза, получившего впоследствии наименование «Майонез провансаль». А потом посетил майонезный завод и заключил соглашение на производство майонеза по американской технологии в СССР.
Этот продукт советско-американского сотрудничества пережил и Великую Отечественную войну, и борьбу с космополитизмом (тогда просто перестали упоминать о его происхождении), и смерть Сталина, и Хрущёва с Брежневым…
Внук Анастаса Микояна Владимир вспоминал:
“У меня был один случай с директором Московского жирового комбината, ныне покойным, известнейшим нашим специалистом в масло-жировой области Леонидом Павловичем Азнаурьяном… Я его убеждал видоизменить рецептуру майонеза «Провансаль» и использовать некоторые новые ингредиенты, которые позволяют удешевить продукт. На что он мне сказал:
«Этот майонез утверждён по рецептуре, подписанной твоим дедом. Какие ещё могут быть ко мне вопросы? Я его сохраню и буду сохранять так, чтобы люди знали, что вот у меня тот самый классический майонез”.

Но всё же настоящий, «микояновский» «Майонез провансаль» продержался на прилавках нашей страны около полувека и был неотъемлемой частью советского застолья: от новогодних праздников и дней рождения до поминок и проводов в армию…
Сталин терпеть не мог сухое шампанское
Интересная история произошла с началом массового производства напитка, который назывался «Советское шампанское». Летом 1936 года перед поездкой в Америку Анастас Микоян говорил:
– Товарищ Сталин сказал, что стахановцы сейчас зарабатывают много денег; много зарабатывают инженеры и другие трудящиеся. А если захотят купить шампанское, смогут ли они его достать? Шампанское – признак материального благополучия, признак зажиточности!

В 1936 году с «подачи» Микояна было принято постановление ЦК и Совнаркома СССР, в соответствии с которым планировалось выпускать «Советское шампанское» в огромном количестве. Естественно, традиционным способом изготовить 12 миллионов бутылок за 5 лет было невозможно, поэтому решили использовать метод, который в 1907 году изобрел Эжен Шарма. Сейчас всем известно, что большинство «шампанских», а на самом деле просто «игристых» вин производится в огромных резервуарах, а не выдерживается в бутылках.
Поездка по США с посещением завода «газированного шампанского» в Окленде окончательно убедила Микояна в том, что относительно дешёвый и приятный на вкус напиток нужно делать по этой технологии. Руководить процессом было поручено известному ещё в царской России виноделу Антону Фролову-Багрееву, который приспособил итальянско-американский метод к нашим условиям. Первый комплект оборудования (для ростовского завода) был закуплен у французской фирмы «Шосеп».
Массовый выпуск «Советского шампанского» начался в 1937 году. Сталину, как вспоминал Микоян, не нравились сухое шампанское и «брют». А вот сладкое и полусладкое он пил с удовольствием. Производство «кислятины» чуть не было свёрнуто, но «любимый нарком Сталина» убедил вождя в том, что на экспорт эти напитки нужно производить.

В результате напиток стал поистине «народным», и никакой Новый год, никакая свадьба не могли обойтись без «Советского шампанского». Другого, настоящего, у нас в стране тогда не было…
Хлеб – всему голова!
Казалось бы, что могла какая-то там Америка дать Советскому Союзу – наследнику великой хлебопроизводящей России для производства основного массового продукта питания – хлеба? Оказывается, могла, да ещё как! Микоян писал по этому поводу:
“Надо сказать, что в те времена в нашей стране промышленным хлебопечением обеспечивалось менее 40% городского населения. Крестьянство, составлявшее тогда большинство населения нашей страны, обеспечивало себя хлебом самостоятельно, за счёт домашней выпечки. Поэтому перевод советского потребителя на фабричный хлеб равносилен революции в этой области быта.

В США в те времена на хороших заводах всё было механизировано: к хлебу не прикасалась рука человека. Все это упиралось в технику, и мы считали, что незачем, так сказать, заново «изобретать велосипед», коль он уже изобретен другими. Поэтому многое было взято нами у американцев.
Так, например, мы привезли из Америки механизированный способ изготовления булочек, которые до того изготовлялись вручную и назывались «французскими». Новый тип булок мы назвали «городскими».
В сентябре 1936 года в Чикаго Микоян ознакомился с промышленным производством хлеба и закупил оборудование для хлебозаводов.


Обращусь к нашим читателям, особенно тем, кто помнит продукцию наших хлебозаводов до середины 80-х годов. Не правда ли, «городские» булочки ценой в 7 копеек за штуку были замечательными?
Но кто-то вспомнит, что даже эти относительно «массовые» американского происхождения булки свободно продавались только в крупных городах. А в глубинке было, как правило, два основных вида хлеба: чёрный и белый (впрочем, скорее он был серым). И вот эти-то виды хлебопродуктов производились по истинно советской технологии, хотя иногда и на сохранившемся американском оборудовании…
И домашние холодильники тоже…
Я думаю, что Анастас Микоян несколько лукавил, когда в своих воспоминаниях писал следующие строки:
“Находясь в Америке, я с удивлением увидел на заводе «Дженерал Электрик Компани» специальный цех по производству домашних холодильников. Этот цех ежегодно выпускал в продажу свыше 100 тысяч таких холодильников, пользовавшихся огромным успехом у населения.

Возвратившись из США, в беседе со Сталиным я поставил вопрос о том, чтобы приступить и у нас к массовому производству домашних холодильников, причём организовать производство на нескольких наших наиболее крупных машиностроительных заводах (что впоследствии и было сделано).
Однако тогда Сталин не согласился со мной, ссылаясь на то, что на значительной территории страны зима длинная и поэтому особой надобности в холодильниках нет, а в летние месяцы наше население привыкло держать продукты в ледниках и погребах и к тому же наши заводы тяжёлого машиностроения очень загружены, в том числе оборонными заказами. Последний аргумент был, конечно, решающим”
Уж кто-кто, а «любимый нарком» не был неинформированным и наивным человеком. И он, будучи хорошо знакомым с Сергеем Мироновичем Кировым, наверняка знал, что тот ещё в 1933 году выписал себе из Америки бытовой холодильник той самой фирмы «Дженерал Электрик», которую Микоян посещал в США.

Некоторые историки, кстати, утверждают, что второй такой холодильник (а он стоил в начале 30-х порядка двух автомобилей «Форд») был у самого Микояна. А «кировский» агрегат, сохранившийся до сих пор, был несколько лет назад выставлен в экспозиции музея Кирова в Санкт-Петербурге.
Первые образцы советских бытовых холодильников, изготавливавшихся по образу и подобию американских, появились в 1939 году, но по-настоящему массовый выпуск их начался через десять с лишним лет.
Как у нас в 1937 году чуть не появился «Макдоналдс»
Прогуливаясь летом 1936 года по Нью-Йорку, Микоян обратил внимание на замечательный продукт местного общепита, продававшийся прямо на улицах:
“Привлекло наше внимание массовое машинное производство стандартных котлет, которые в горячем виде продавались вместе с булочкой – так называемые «хамбургеры» – прямо на улице в специальных киосках…
Котлета поджаривается с одной стороны, затем переворачивается на другую сторону – и в течение нескольких минут она готова. У этого же продавца имеются булочки. Он разрезает булочку, кладёт внутрь котлету, добавляет томат, ломтик солёного огурца или горчицу, и вот вам горячий бутерброд. Для занятого человека очень удобно”.
Не напоминает ли вам, уважаемые читатели, эта технология ту, что сегодня используется в московских, да и во всех остальных «Макдоналдсах»? Кстати, впечатлённый увиденным, Микоян, с присущим ему размахом, сразу заказал в Штатах 25 машин по производству котлет, которые могли производить два миллиона «советских гамбургеров» в день. А потом купил образцы жаровен для разогрева этих изделий и завод по производству булочек.

Но ведь в «Макдоналдсе» еду принято ещё и запивать. Озаботился Анастас Иванович и этим вопросом:
“Большой интерес нашей группы вызвало и производство безалкогольных напитков. Мы тогда и сами выпускали довольно большое количество фруктовых вод, но гарантировать их равноценное качество на всех предприятиях ещё не могли.
В Америке стандартное качество массовой выработки фруктовых вод обеспечивалось самой организацией производства, а именно – выработкой на нескольких заводах нужных экстрактов. Эти экстракты затем развозятся по стране. Состав экстракта у каждой фирмы одинаков и, как правило, очень высокого качества. Мы изучили процесс производства кока-колы, но при ограниченности в средствах мы тогда не в состоянии были наладить у себя подобное дело”.

Скажу больше: выпуск гамбургеров в СССР начался в 1937 году, но вот на «Кока-Колу» денег не хватило – не захотели американцы продавать рецепт, предлагали лишь поставки концентрата. А Микоян в 1936 году мечтал о том, как наши граждане будут запивать гамбургеры «Кока-колой».
Для тех, кто не помнит, скажу, что первый «Макдоналдс», где эта идея была реализована, открылся в США лишь 15 мая 1940 года…
Так чью еду мы ели и едим?
Итак, если внимательно изучить воспоминания Микояна и литературу о развитии пищевой промышленности в СССР в тридцатые годы, то можно констатировать следующее. «Любимый нарком Сталина» привёз нам не только мороженое, гамбургеры, майонез, шампанское и булочки. Он закупил заводы для производства мясных, рыбных и овощных консервов (с рецептурой продукции), заводы по изготовлению фруктовых соков.
Были приобретены фабрики по производству сухарей, бисквитов, конфет и шоколада. Мы получили из Америки варёную колбасу, кукурузные хлопья, кетчуп, сгущённое и сухое молоко, машины для упаковки чая и кофе. В СССР появились американские заводы по производству сахара из свеклы, первые аппараты для машинной дойки коров, технология быстрого замораживания продуктов, «сухой лёд» и бытовые холодильники…


Сам Микоян по этому поводу через много лет писал:
“Вряд ли за два месяца можно было сделать больше, чем это удалось нашей группе. Но каждый из нас впоследствии, а порою даже и сейчас – сорок лет спустя! – находит в жизни родной страны какие-то приметы, отзвуки, следы той работы, которая была нами проделана в результате командировки в Соединенные Штаты осенью 1936 г.
Пребывание в США оказалось для меня университетским курсом в области пищевой промышленности и американской экономики. Не имея законченного высшего образования, я вернулся оттуда как будто обогащённым, со значительными знаниями и с планом перенесения в нашу страну опыта развитой капиталистической страны”.
Как говорится, комментарии излишни…
При подготовке материала использованы воспоминания Анастаса Микояна «Так было», его статья в номерах 10 и 11 журнала «США – экономика, политика, идеология» за 1971 год под названием «Два месяца в США», книга Ирины Глущенко «Общепит. Микоян и советская кухня» и, конечно же, «Книга о вкусной и здоровой пище»