Брэд Питт стал героем нового номера американского журнала GQ. В выпуске не только свежая фотосессия звезды Голливуда, но и интервью , в котором он впервые откровенно говорит о расставании с Анджелиной Джоли. «Мне 53, и я прохожу через это. Я думал, что могу справиться с такими вещами. Помню, год-полтора назад кто-то переживал громкий скандал. Я тогда подумал: „Слава богу, я никогда не стану частью одного из них снова“, – признается Питт. - Я живу собственной жизнью, с моей семьей, я делаю свое дело, не совершаю ничего противозаконного, не перехожу никому дорогу».
Брэд Питт и Анджелина Джоли были очень красивой парой
Голливудский актер поясняет, что последние полгода помогли ему еще четче понять, что семья всегда стоит на первом месте: «Люди на смертном одре не говорят о наградах или достижениях. Они говорят о близких или о своих сожалениях. Дети все впитывают. Они должны быть выслушаны. Я хочу быть лучше в этом. Есть клише: если любишь кого-то, отпусти. Теперь я знаю, что значит любить без права собственности, не ожидая ничего взамен. Но это хорошо выглядит, когда написано. Хорошо звучит, когда это поет Стинг…»
Брэд Питт честно рассказывает о своих проблемах с алкоголем. О том, что именно это стало одной из важных причин расставания с Анджелиной Джоли: «Я не могу вспомнить день после выпуска из колледжа, когда я не пью или не курю. Я бросил все, кроме алкоголя, когда создавал свою семью. Но даже в прошлом году я слишком много пил. Это стало проблемой». Актер поясняет, что больше не хочет так жить, поэтому заменяет алкоголь соком и газированной водой.
Сейчас самое важное для Питта – восстановить отношения с детьми: «Один адвокат сказал: ”Никто не выигрывает в суде, вопрос только в том, кто кому сделает больнее”. И это похоже на правду». Актер говорит, что отказался от попыток добиться единоличной опеки над детьми, потому что им уже очень тяжело переносить распад семьи. Он благодарит бывшую супругу за то, что и она пришла к такому же решению. И поясняет, что совсем не хочет ненавидеть Анджелину: в их жизни было много светлых моментов, о которых он помнит.
Актер также признался, что сейчас проходит терапию по улучшению себя. Живет совсем один, два раза в день (утром и вечером) зажигает огонь и смотрит на него. По словам Питта, это дает ему ощущение присутствия близких в доме.
В сентябре прошлого года произошло то, что и в страшном сне тяжело было представить: (53) и (41) . А уже через пару дней он стал одним из самых скандальных в истории зарубежного шоу-бизнеса (даже (31) и а (53) переплюнули). А все потому, что Джоли обвинила Питта в насилии над детьми, алкоголизме и злоупотреблении наркотиками.
Ради благополучия детей бывшие возлюбленные подписали соглашение о конфиденциальности и не комментировали свой развод. Но сейчас Брэд наконец-то решился откровенно рассказать GQ Style , что же происходило в его жизни. Питт признался: его отношения с Анджелиной разрушил алкоголь: «У нас есть винодельня. Мне очень нравилось наслаждаться ее продукцией, но в определенный момент пришлось опомниться. Честное слово, я мог пить, как русский под столом с водкой. Был профессионалом. У меня появилась семья и я завязал со многими привычками, кроме пьянства. С конца учебы в колледже не могу вспомнить день, когда не употреблял алкоголь. Я много пил, и это стало проблемой».
все слайды
«Моим первым желанием было попытаться сохранить эти отношения, но потом я вспомнил известную фразу: «Если любишь - отпусти». Теперь я знаю, что это значит. Это значит любить, но без чувства собственности - и ничего не ждать взамен», - заявил Питт. А еще он признался: самым трудным было пережить расследование органов опеки по обвинению в жестоком обращении с детьми. «Эта ситуация положила меня на лопатки и связала мне руки. Но потом нам все же удалось работать вместе. Мы оба делаем все возможное. Я слышал, как один адвокат сказал: «Никто не выигрывает в суде, вопрос только в том, кто меньше пострадает». И, кажется, это правда. Целый год ты сосредоточен только на том, чтобы доказать свою точку зрения, и то, почему ты прав, а твой оппонент - нет. Но на самом деле это всего лишь инвестиция в общую копилку ядовитой ненависти. Я от этого отказался. И, к счастью, моя бывшая жена тоже. Ведь это очень больно для детей - когда семья в один момент разрушается». К слову, новый номер выйдет уже этим летом, так что ждем!
Брэд говорит: они с Джоли наконец-то прекратили бороться за единоличное воспитание детей: «Я отказался от этой идеи и, к счастью, моя бывшая супруга с этим согласна. Это негативно влияет на детей, у которых разрушилась семья. Мы должны проявлять большую осторожность и деликатность в этом вопросе». А еще Питт уверен: он был не лучшим отцом в мире, но теперь будет исправляться: «Когда я был погружен в работу с головой, я не слышал своих детей. Я хочу стать лучше. Я обязан стать лучше для моих детей. Я должен показать им другой пример. И пока я собой недоволен».
Напомним, Питт и Джоли прожили вместе 12 лет, а официально были женаты три года. Они воспитывают шестерых детей: Мэддокса (15), Пакса (13), Захары (11), Шайло (10) и восьмилетних близняшек Нокса и Вивьен.
53-летний американский актер Брэд Питт дал интервью и сделал фотосессию для глянца GQ.
Как изменилась его жизнь, каковы теперь его отношения с экс-супругой и шестью детьми, 53-летний Питт рассказал в интервью GQ.
По словам Брэда, сейчас с ним успешно работает психолог, причем "своего" специалиста актеру удалось найти лишь с третьей попытки. Питт не думает, что то, что он сейчас переживает, можно назвать кризисом среднего возраста.
"Нет, это не он. Я интерпретирую кризис среднего возраста как страх перед старостью и страх перед смертью, понимаете, когда ты идешь и покупаешь себе «Lamborghini»... Собственно, в последнее время они мне стали нравиться!", - пошутил актер.
"В течение моего пути я помню несколько мест, где я чувствовал себя абсолютно уставшим от самого себя. И сейчас как раз такое большое место. Такие моменты всегда становились для меня мощными генераторами изменений. И я благодарен за это", - поделился Питт.
Брэд признался, что заглядывал в бутылку вместо того, чтобы смотреть в лицо трудностям.
"... Даже в последний год, понимаете, я не решал проблем. Я много пил. Это просто стало проблемой. И я очень счастлив, что теперь, спустя полгода, это горькая радость, но я снова имею доступ к своим чувствам", - сказал актер.
Брэд Питт в GQ
Как рассказал Питт, они с Джоли, которую в интервью актер называет "партнершей", согласны в том, что дело о разводе и опеке над детьми не должно превратиться в сокрушительную судебную войну, в которой не будет победителя, а только одни пострадавшие. И он не хочет ненавидеть Анджелину.
"Моим первым импульсом было уцепиться... Но потом ты вспоминаешь клише: "Когда любишь кого-то, отпусти". Теперь я знаю, что это значит, я сам это почувствовал. Это значит любить кого-то без владения им. Значит ничего не ждать в ответ. Красиво написано. Красиво звучит, когда Стинг это поет...", - признался актер.
Сейчас они с Джоли работают над тем, чтобы разработать оптимальный график встреч отца с 15-летним Мэддоксом, 13-летний Пакс, 12-летней Захарой, 10-летней Шайло и 8-летними Вивьен и Ноксом.
"Я был действительно беспомощен, прикован к системе, когда нужно было задействовать службу опеки. Но знаете, после всего этого нам удалось вместе с этим разобраться. Мы оба стараемся изо всех сил", - подчеркнул он.
Напомним. В январе Питт и Джоли обнародовали совместное заявление, в котором заверили, что договорились выступать "единым фронтом" ради своих детей.
В отель «Рузвельт» он должен был прибыть 30 минут назад. Его телохранители рассчитали маршрут, изучили проход через подвал и дали инструкции гостиничным служащим. Меня для нашей встречи в номере отеля тоже проинструктировали. Отсюда, с 12-го этажа, открывается прекрасный вид на Лос-Анджелес... Из созерцания меня выводит глуховатый голос за спиной. Он принадлежит высокому, явно очень сильному человеку. Он затянут в кожаный костюм мотоциклиста, лица не видно – шлем и авиаторские очки.
Первая крупная роль, которая принесла Брэду Питту известность и звание секс-символа - в фильме «Тельма и Луиза»
«Знаете, что такое быть Брэдом Питтом?» – спрашивает человек с порога, расстегивая шлем. И отвечает сам: «Это ходить с парадного входа, только когда перед ним красная дорожка, а по бокам – фотографы и толпа. Это знать все черные ходы и лифты для персонала и вжиматься в угол, когда горничная вкатывает в лифт свою тележку. В конце концов, это снимать мотоциклетный шлем, уже промахав весь холл гостиницы и 15 этажей на лифте!» «Действительно глуповато», – соглашаюсь я. А Питт улыбается своей знаменитой детской, обезоруживающей улыбкой и продолжает: «Я не ищу сочувствия, я просто объясняю, почему я в шлеме. Нет, не думайте, что я так по улицам хожу. Я езжу. На мотоцикле. Знаете, это такое наслаждение освобождения – ты стоишь на светофоре рядом с чьей-то машиной, слышишь, что там по радио слушают. И под шлемом можешь быть собой».
Но трудно представить себе, что этот сдержанный человек с открытой улыбкой когда-то не бывает собой. Невозможно представить, что он может лгать, юлить. Может, именно эта – такая органичная, физиологическая – правдивость вкупе с талантом передавать самые сложные чувства и сделали его звездой? А вовсе не внешность, харизма и обаяние?
Об этом и многом другом актер рассказал нам в 2009 году.
Psychologies:
Всегда на виду, под камерами, под крики папарацци… Так можно жить?
Брэд Питт:
Ну… (Глубокая пауза.) Нет, так жить нельзя. Я уже лет 20, наверное, не могу окончательно расслабиться. Не могу выйти на свою лужайку – как может любой американец – в трусах. Не могу пойти с детьми в парк. Не могу сказать лишнего слова. Практически отвык быть наедине с собой. Постоянно должен следить за тем, чтобы внимание таблоидов не деформировало нечто принципиальное во мне. Но оно уже деформировало: я живу с чувством ненависти.
Я ненавижу тех, кто двадцатью машинами, посменно, экипированный самой высокотехнологичной аппаратурой, выслеживает меня из-за моего же забора, кто выкрикивает имена моих детей, чтобы они посмотрели в их камеры… Все это деформирует настолько, что моей мечтой теперь стало побыть обычным человеком в жаркий день в очереди у фургончика мороженого и долго обсуждать с детьми, кому какое покупать… Но, как ни странно, сейчас и самый радостный период моей жизни. Я никогда не думал, что жизнь будет настолько полной. Что мне так повезет и у меня будет такая семья!
Свадьба Анджелины Джоли и Брэда Питта в 2014 году
То есть для вас шестеро детей – не дополнительное ограничение.
Б. П.:
Разве дело в ограничениях жизни? В том, сколько ты спишь и можешь ли пойти еще на одну вечеринку? Дело в том, чтобы не ограничивать себя. Жизнь можно организовать по-новому, ну перешуровать решительно, что я и сделал. Но та внутренняя свобода, которая у меня возникла, когда в моей жизни появился безусловный смысл… Я никогда не был так свободен. Этот смысл жизни не может сообщить никакое кино, вообще никакое творчество. «Я с детства нравился людям, что называется был прелестным ребенком».
Семья должна стать для человека самым безопасным местом на свете, свободным от тревог
Перед встречей с Энджи (Анджелина Джоли, подруга Питта и мать его детей. – Прим. ред.) я ясно чувствовал: да, моя жизнь сложилась удачно – я сыграл в нескольких действительно хороших картинах, испытывал чувства… Но я так устал от себя! Все мое внимание было невольно сосредоточено на мне самом – никого другого в моей жизни не было. А в 40 лет надо уже отдавать себя, не брать. Делиться, а не копить. И конечно, да – дети в каком-то смысле следствие моего эгоизма. Теперь я точно знаю: уже сложившаяся жизнь не уходит сквозь пальцы, она нужна кому-то еще. Странное, но немыслимо приятное чувство свободы – свободы от себя, когда о себе ты можешь думать не в первую очередь.
Анджелина Джоли и Брэд Питт вместе с детьми на отдыхе
Вы резко изменили жизнь – от свободного любимца публики к отцу многодетного семейства. Не страшно было?
Б. П.:
Знаете, я боюсь только смерти. И остро это почувствовал, когда недавно умерла мать Энджи. Когда-нибудь мы все расстанемся. С детьми, с теми, кого любим. Действительно, смерти я боюсь до смерти. А вот жизни – нет, не боюсь. Вы даже не представляете, насколько органично входишь в эту новую жизненную фазу, в отцовство. Это происходит не рационально, на интуиции! Оказывается, в тебе скрыта масса возможностей.
Например, ты можешь радоваться срыгиванию своего ребенка, считать это самым, может быть, важным в жизни! Или слушаешь иногда как бы со стороны свой разговор с детьми, слышишь себя и думаешь: вот придурок! А иногда просто удивляешься собственной мудрости. И потом, дети создают новые возможности для твоей же жизни. Я научился как-то управляться с прессой – хоть как-то! – именно благодаря им.
ФОТО Getty Images
Б. П.:
Да, и это. Именно дети натолкнули меня на мысль о том, что надо прекратить бегать от таблоидов, а направить их энергию на мирные цели. И вот теперь я извещаю их о том, что еду в Новый Орлеан, где мы начали проект по строительству дешевого и экологичного жилья для пострадавших от «Катрины», или в ЮАР, где сотни тысяч детей из-за СПИДа остались без родителей, или в Дарфур. И так я волоку их туда. И снимают уже не только меня, а все то, что должен видеть и знать мир – о сиротах, геноциде, бездомных.
Став отцом, вы что-то переняли от своих родителей?
Б. П.:
Я стараюсь. У меня потрясающие родители. Всю жизнь прожили в одном месте, в одном доме. Говорят, большего им не нужно. У них друзья, с которыми они дружат всю жизнь, со школы. Они верные люди. А родительская верность сообщает ребенку уверенность, правда? Мое детство, и брата, и сестры было отмечено этой уверенностью в незыблемости нашей жизни, в том, что если что-то дурное и случится, то уж точно будет преодолено. Для отца наша стабильность всегда была приоритетом, причем не материальная ее сторона.
Там, где я вырос, алкоголизм, наркотики были признаками слабости. А тут, в Лос-Анджелесе, оказались чуть ли не нормой. Мне пришлось научиться никого не осуждать
Папа говорит, деньги не предмет первой необходимости, они, как огнетушитель в доме, нужны для безопасности. Предмет первой необходимости для него – доверие друг к другу. А мама всегда считала: главное, что она должна дать нам, – это саму себя, свое время. Она всегда сама укладывала нас и говорила с нами перед сном столько, сколько мы хотели. Я стараюсь смотреть на семью с их, папиной и маминой, позиций: семья должна стать для человека самым безопасным местом на свете, свободным от тревог.
Брак Брэдда Питта и Дженнифер Энистон распался в 2005 году, после пяти лет совместной жизни
Вы выросли в самом сердце Америки – с ее консерватизмом, ку-клукс-клановским прошлым... Это наложило на вас отпечаток?
Б. П.:
Да, когда я попал в большой город, в Лос-Анджелес, мне даже было смешно: в Америке есть афроамериканцы, как, скажем, Дэнзел Вашингтон, есть ирландоамериканцы, как Шон Пенн, есть еврееамериканцы, как Майкл Дуглас. А я так, ничего интересного – американоамериканец. Там действительно сильна вера, у нас была довольно строгая баптистская семья. По воскресеньям – в церковь. Перед ужином – молитва… Вера – первое, в чем я начал сомневаться. Потому что начал сомневаться в божественной справедливости.
ФОТО Getty Images
Еще в детском саду я задумался: а что, на небе со мной все будет так же, как с протестантами, как с католиками? Меня вообще всегда интересовала возможность несправедливости. Ко мне-то все были очень расположены, я с детства нравился людям, был, что называется, прелестным ребенком. Другие нравились меньше, и я замечал это. И по вечерам изводил маму вопросами, главный из которых был, конечно, «почему?». А она мне говорила: то, что ты нравишься людям, – дополнительные возможности и дополнительная ответственность. И только. Но во мне поселилось чувство вины, что смешно, из-за несправедливого мироустройства.
А потом религия и вовсе перестала устраивать меня – из-за догмы, предписывающей, что можно, а что нельзя. А это опасно – любое предписание. Жизнь состоит из различий, все имеет право на жизнь. Мне ближе ментальность древних греков: они знали, что такое повороты колеса фортуны, взлеты и падения. У них глубже понимание самой природы человека, его натуры. Для них естество первично.
Разве вы сами не стараетесь быть хорошим, добрым?
Б. П.:
ФОТО Getty Images
Конфликт с принципами, по которым жили в Миссури, и заставил вас бросить университет, уехать из дома?
Б. П.:
Не в первую очередь. Когда до выпускных оставалось две недели, все мои университетские друзья уже серьезно говорили о будущих карьерах, о работе. А я ну просто не видел этой своей будущей жизни. Не видел себя в офисе, в газете. И я решил, что надо попробовать что-то новое. Уехать в большой город, увидеть другую жизнь. Мне всегда нравилось кино. Из кино я узнал о мире, кино было окном в большой мир. Но у нас в Миссури кино не делали. И я решил: если кино не идет ко мне, я поеду к нему. И поехал.
И какой оказалась встреча с другой жизнью?
Б. П.:
В каком-то смысле это был шок. Там, где я вырос, алкоголизм, наркотики, вообще так называемое дурное поведение были признаками слабости. И все чудовищно боялись показаться слабыми. А тут, в Лос-Анджелесе, ранее неприемлемое оказалось чуть ли не нормой. Мне пришлось научиться никого не осуждать.
Что оказалось самым трудным?
Б. П.:
Помню, одно агентство отправило меня на кинопробы. Через какое-то время я позвонил узнать результат. Вместо агента к телефону подошла его ассистентка и ответила на мой вопрос вопросом: «А вы не думали об актерских курсах?»… Я почувствовал себя полным ничтожеством. Но настоящее чувство безнадежности посетило меня позже – когда я стал тем, что называется голливудской звездой. Я не был готов к этому… штурму вниманием. И чувствовал себя… Знаете, у нас в американской глубинке есть такая дурная сексистская традиция у строителей – свистеть и выкрикивать сальности проходящим мимо одиноким девушкам. Так вот, я чувствовал себя девушкой, в одиночку идущей не то что мимо, а по самой стройплощадке. Тогда и решил: как только заработал имидж, надо его срочно разрушать. Например, был этакой сладкой штучкой в «Тельме и Луизе» – срочно играй буйнопомешанного в «12 обезьянах». И так далее.
ФОТО Getty Images
Вы когда-то сказали, что не переносите вопросы типа «Что, вы думаете, должен предпринять Китай в отношении Тибета?» и не понимаете, зачем их задают просто актеру. Теперь, когда благотворительность и политический активизм стали такой существенной частью вашей жизни, даже поверить трудно в то, что вы когда-то так говорили.
Б. П.:
Да, моя позиция теперь совсем другая. И я верю, что мы способны менять обстоятельства. Но по-прежнему не верю в пользу высказывания мнений в новостях: это все пустое, не меняет мир. Мир меняет действие. Я действую. И верю в действие. Поэтому начал приводить жизнь в соответствие со своими принципами. Например, бросил курить. Четверть века курил, а теперь бросил, потому что хочу дольше быть со своими детьми. И еще мы с Энджи решили официально не жениться, пока в стране у всех не будет равных прав на женитьбу, – так мы поддерживаем движение геев за их право на брак.
Жизнь с Энджи меня многому научила. Она очень прямой человек, ни в грош не ставит тактичность, если на самом деле требуется правда. С ней я начал понимать: жизнь одна – и в том смысле, что она единственная, и в том, что едина, ее невозможно делить на части – вот я в семье, вот в офисе, а вот на вечеринке. Для меня теперь очевидно: все в жизни связано нерасторжимо. Я известен и поэтому могу помогать. Я помогаю, и это расширяет мой мир, мои горизонты. Это все здоровый эгоизм, который понимаешь только после сорока, – использовать мир в собственных целях, главная из которых – быть полезным миру.
Времена, когда его дом разрывался от детской возни, постоянной беготни туда-сюда, криков и шуточных (а возможно, и не очень) драк остались в прошлом. Брэд Питт признается, что безумные дни, когда кто-то из ребят с разбега врезался прямо в стену или когда орал «Папа-а-а!», были лучшими в его жизни. Пока Анджелина Джоли продолжает «делить» детей и отстаивать одной ей известную правду, ему остается только философствовать.
Marie Claire: Вы ведь по натуре победитель – лучший в мире актер, самый красивый, самый талантливый. Что для вас значит слово «победа»?
Брэд Питт: Победа – очень личная штука. Когда тебя называют первым в каком-то списке или когда твой фильм собрал самую большую кассу – это не совсем победа. У меня в жизни действительно было несколько значительных успехов, и самый большой из них – это мои дети.
Неужели вас совсем не волнуют кассовые сборы?
Да что вы, я очень люблю деньги! Но иногда они совсем не приносят счастья. Особенно если сделал неверный шаг, он принес тебе кучу денег, но отнял перспективы или что-то другое очень важное. У меня такое было. Хорошо, что в далеком прошлом.
А вы хоть иногда чувствовали себя недооцененным?
Да, это чувство мне знакомо, и не только мне. Но мне больше нравится называть его чувством справедливости, а оно у меня с детства болезненно обострено. А иногда это имитация чувства справедливости – она складывается из субъективных суждений и негативных эмоций. В общем, это то же самое, что жалость к себе. И это стопроцентно про меня, хотя, наверное, многие в это не поверят.
Режиссер Беннет Миллер про вас сказал: «Брэд до сих пор остался парнем со Среднего Запада». Там особый мир, общинный, сбалансированный – он помогает вам сохранять равновесие в кино, где все друг другу конкуренты?
Я вырос в очень религиозной христианской семье, и у меня в связи с этим часто возникали проблемы. Религия – совсем не моя стихия. С детства я задавал себе очень много вопросов, на которые не мог получить вразумительных ответов. Да у меня и не было возможности задать кому-то вопросы о том, что меня на самом деле волновало. Только лет в 20 я начал отделять себя от идей, которые не имели для меня никакого смысла, и серьезно задумался над многим из того, что раньше должен был воспринимать как само собой разумеющееся. И я хорошо помню момент, когда отверг все, что внушалось мне с детства, все, на чем основывался уклад моих близких. Я противопоставил себя своей семье, но в результате мои родные приняли меня таким, какой я есть. Они, конечно, беспокоятся обо мне, потому что я, по их мнению, сгорю в адском огне. (Смеется.) Но зато тот опыт пригодился мне, например, для роли в фильме «Человек, который изменил все», и я смог показать, что чувствует Билли и все, кто с ним, когда сомневаются в правильности происходящего и идут наперекор устоявшейся системе.
У вас вышло гораздо больше фильмов, чем вам лет. Вы до сих пор очарованы своей профессией?
Я не очарован, я ей одержим – теперь еще больше, чем раньше. Я лучше понимаю, чего на самом деле хочу. Мне кажется, это произошло потому, что я наконец стал отцом. Я часто вспоминаю, какое влияние оказывали на меня фильмы в детстве, особенно когда я начал взрослеть. Некоторые из них вдохновили меня на что-то важное. Надеюсь, мои дети смогут так сказать о моих ролях.
Получается, что вы оставляете свои фильмы в наследство, прежде всего своим детям?
Возможно, так и есть. Мне важно понимать, что я делаю что-то такое, чем они смогут гордиться.
Если вы смогли быть отцом семьи, значит, сможете быть и режиссером. Хотите попробовать?
Меня к этому совсем не тянет. Когда я начинаю представлять себе весь этот процесс, мне совсем не хочется пробовать себя в качестве режиссера. Если я окажусь в кресле, мне будет гораздо хуже, чем всей съемочной группе, вместе взятой!
Это потому, что у вас шестеро детей, или потому что их мать – Анджелина Джоли?
И потому, и поэтому.
Вы нервный человек?
Гораздо меньше, чем раньше. Даже перед съемками я уже почти не нервничаю. Первая неделя – это время, чтобы вжиться в роль, я стараюсь прочувствовать своего персонажа настолько, чтобы говорить от его имени, практически не задумываясь об этом. Любую историю можно рассказать по-разному, способов не меньше сотни. Можно ли от такой нестабильности мира, невозможности доверять чужим словам начать нервничать? В принципе, еще как можно. (Смеется.)
А как вам удается успокоить людей, которые боятся сниматься вместе с такой звездой, как Брэд Питт?
Каждая моя встреча с командой фильма напоминает сдачу оружия. Мы все в одинаковом положении. Если кому-то все же приходится трудно, я стараюсь поддержать, как могу и чем могу.
А вы иногда думаете, что Голливуд может охладеть к вам? Или вы к Голливуду?
Да, конечно, жизнь не бесконечна, и мой конец тоже не за горами. (Смеется.) Но я еще не реализовал свою идею сыграть ворчливого старика, который дал себе очень своеобразную клятву.
Вы хотите сыграть дедушку?
Ну, что-то в этом роде.
Ваш фильм «Человек, который изменил все», получивший в свое время 6 номинаций на «Оскара» – о крутой перемене в жизни. А в вашей жизни в какой момент все изменилось – когда вы отказались от религии или когда появились дети, много детей?
Отцовство было важнее.
Ну а что вы делаете для себя?
Гоняю на мотоцикле, хотя на велосипеде мне тоже очень хорошо. Я сажусь на мотоцикл в каждой стране, куда меня заносит. На прошлой неделе я объезжал Мальту. У них там не самые лучшие дороги и при этом очень холмистые. И шины у меня были лысые.
Можно вас спросить про вашу татуировку?
У меня их несколько. Но лучше не спрашивать.
Вы производите впечатление человека, который готов что-то сделать сам, что-то материальное – не просто сыграть роль.
Мне нравится строить дома. Мне хочется построить что-то на пустом месте. И чтоб самому от начала и до конца.
У вас есть какой-то план?
Я всегда что-то планирую. Это моя работа.
Вы сказали, что осознаете, что не вечны. Думаете ли вы о своем возрасте?
Я готов обменять свою мудрость на юность в любую минуту. От этого я стану гораздо счастливее.
Но вы в отличной форме – вам грех жаловаться!
Это все относительно.
Почему вы решили стать актером?
Недавно я узнал, что моя мама мечтала стать актрисой. Я понятия не имел об этом. Но вы же сами знаете, я со Среднего Запада, где актерство не считается профессией, не говоря уж о том, что думали об этом в моей семье. За две недели до окончания колледжа все мои друзья устраивались на работу, а я понял, что не хочу, как они. И тут меня осенило. Я бросил учебу за две недели до выпуска, собрал вещи и уехал, потому что любил кино. Я решил рискнуть.
Вы пересматриваете свои фильмы?
Я их даже не смотрю. Не люблю оборачиваться назад, возвращаться в прошлое. (Смеется.) Но мне нравится редактировать фильмы, так что, получается, что я просматриваю свой фильм по многу раз до его выхода. Вы знаете, если я, выйдя из дома, вспоминаю, что забыл кошелек, я ни за что не вернусь. Если проезжаю нужный мне поворот, то не возвращаюсь обратно – объезжаю целый квартал. (Смеется.) Я должен двигаться вперед! Мне нельзя возвращаться в прошлое. Это, скорее всего, какой-то психологический дефект. Я просто не знаю, как это правильно называется в медицине.
Я тоже не знаю. Хотите, я спрошу у психолога?
Не надо, я уже привык с этим жить. Думаю, что это гораздо лучше, чем постоянно возвращаться в прошлое и пережевывать свои ошибки. Это приводит к депрессиям.
Многим нравится их прошлое.
Мне это не грозит.
Вы правда ─ человек, который изменил все?
Все не все, а себя я изменил очень сильно.
