А нглийская пословица
Нельзя сказать человеку: «Ты можешь творить, Так давай, твори». Гораздо вернее подождать, пока он сам по скажет; «Я могу творить, и я буду творить, хотите вы "л ого или нет».
Айзек Азимов
Но ответ на поставленный в заголовке раздела вопрос скорее отрицательный, чем положительный.
Как это ни горько, но придется все- таки признать, что далеко не все способны к научной работе, не все, имеющие диплом о высшем профессиональном юридическом образовании, могут найти свое призвание в научно-исследовательской деятельности в области права. И ничего оскорбительного или унижающего их человеческое и/или профессиональное достоинство в этом нет - они не годны по своим психофизиологическим и/или иным специфическим параметрам именно к эффективной научно-исследовательской работе, но, напротив, годны к иной, не менее важной и ответственной работе (роду деятельности). Никого же не удивляет, что не все могут быть профессиональными музыкантами, поэтами, актерами и т.д.
Индивидуальная предрасположенность к тому или иному роду деятельности, сфере занятий не всегда заметна, хотя широко распространена: в самом начале 90-х годов многие в нашей стране посчитали себя способными к бизнесу и с головой окунулись в предпринимательство, но не у многих дело оказывалось успешным и часто оканчивалось финансовым, а нередко - и жизненным крахом. Вскоре выяснилось: лишь около 8% взрослых дееспособных россиян по своим индивидуальным способностям (целеустремленность с нацеленностью на успех в бизнесе, активность, энергичность, прагматичность, способность ставить перед собой все более сложные задачи и испытывать радость от их решения, особенно если при этом приходится преодолевать трудности, соревнуясь с соперниками-конкурентами) предрасположены к ведению собственной предпринимательской деятельности. Выяснилась также и еще более удивительная вещь: во всем мире этот показатель такой же.
Представляется, что способных к самостоятельной эффективной научно-исследовательской работе в целом в России (и в мире) больше, чем 8%, но значительно меньше, чем желающих быть учеными. Пока соответствующей методики подсчета не выработано. Правда, Капица- старший в свое время говорил: в СССР в науке 5% - качество, а 95% - количество. Впрочем, это как в термометре: при температуре плюс 36,6 градусов - условно - человек стопроцентно предрасположен к ведению научной деятельности, а при температуре плюс 42 градуса это ему абсолютно противопоказано (а для самой науки тем более). Люди с такими крайними показателями - редкость, основная масса занимает промежуточное положение, «примыкая» в большей или меньшей степени к тому или иному «краю».
Немалую лепту вносят и объективные предпосылки, и субъективные факторы, не влияющие на предрасположенность к занятиям наукой, К числу объективных предпосылок следует отнести общее серьезное падение престижа научно-исследовательской деятельности в нашем общественном сознании менее чем за 20 последних лет. В результате, естественно, изменился (и не в пользу науки) социальный менталитет молодежи: наличие ученой степени кандидата юридических наук в общественном сознании уже не столь явно ассоциируется с высоким общественным положением, тогда как еще менее 20 лет назад оно означало несомненный жизненный успех - практически по всему диапазону его слагающих. В бытовом плане это означает (если взять лишь один, сугубо материальный аспект): раньше приходящий в науку до защиты диссертации также получал очень маленькую заработную плату (если он работал в вузе, НИИ и там же был прикреплен в качестве соискателя или там же был заочным аспирантом) или аспирантскую стипендию, но после защиты обычно судьба его - в плане заработной платы - резко менялась в лучшую сторону. Сейчас же изменения в размере оплаты труда если и происходят, то незначительные. Но это лишь один из аспектов; за это время ведь сменился обще- ственно-экономическнй строй страны, изменилась система жизненных приоритетов у людей, понятия жизненного успеха, карьеры и т.д.
К субъективным факторам следует отнести бросающееся в глаза общее снижение уровня школьного образования, культуры, обеднение словарного запаса, а в результате - неумение изложить свою мысль на бумаге (даже неумение мыслить связно и логично); сужение общего кругозора, отсутствие навыков работы со специальной литературой (незнание - почти совсем - художественной литературы, которую Ин- тернет не заменит); снижение развитости творческого нестандартного мышления (чему, в частности, очень способствует введение ЕГЭ) и т.д. Снижение качества обучения ощущается и в высшей школе, в том числе и в высшем профессиональном юридическом образовании. Этому много причин, но одна из главных, может быть, вынужденных: сокращается число студентов (и, соответственно, выпускников вузов), способных самостоятельно мыслить, искать ответы на вопросы, развивать собственный мозг, создавать условия для его созидательной деятельности, создавать качественно новый мыслительный продукт. Одновременно растет число студентов и выпускников, обучающихся на уровне условных рефлексов, способных воспроизводить только то, что в него заложено преподавателем.
Поэтому если дипломированный юрист, не подходящий (а заранее определить это никто не возьмется) по своим психофизиологическим особенностям к научно-исследовательской работе в сфере юриспруденции, возьмется писать кандидатскую диссертацию, да еще на неудачно выбранную тему, достаточно скоро наступит: объективно - фиаско, а субъективно - разочарование. Практика свидетельствует о том, что при таком исходе неудачник винит кого угодно - научного руководителя, вуз, тему, специальность, науку, в целом государство и общество, но не себя, не понимая, что он попросту «сел не в свои сани». У каждого человека есть свое собственное предназначение, которое нужно искать и постараться не ошибиться в этом поиске.
Далеко не у каждого обладателя диплома о высшем профессиональном образовании хватает элементарного упорства стать по- настоящему «продвинутым» ученым. «Согласно средним оценкам, сложилась следующая временная цепочка для квалификационной составляющей карьеры ученого: начинающему ученому требуется около 10,5 лет для подготовки и защиты кандидатской диссертации, 16 лет, чтобы стать доктором наук, и еще восемь лет для достижения ученого звания профессора»13.
По наблюдениям автора данной книги, такая временная растянутость квалификационного роста ученого не характерна для гуманитариев вообще и юристов в частности. У юристов она, по-видимому, в целом короче вдвое. Впрочем, ситуация с предрасположенностью к занятиям наукой (либо с отсутствием оной) у юристов более сложна. Но огромную роль играют возрастной фактор, а также практический опыт аспиранта (соискателя). Ведь работа следователя, судьи, адвоката, юрисконсульта - во многом работа именно исследовательская. Она также связана с большим объемом информации, с отбором необходимых фактов, формированием доказательственной базы, обобщением и анализом, выдвижением гипотез и их сопоставлением с добытыми и проанализированными доказательствами, формулированием выводов, и т.д.
Профессиональный юрист, обладающий большим опытом практической работы, подсознательно систематизирует многие проблемные вопросы. Они у него проанализированы и разложены «по полочкам», по существу уже готовыми ответами. Осталось их облечь в слова, лучше - в письменной форме, и успех на поприще науки обеспечен.
Ничего этого пока нет у вчерашнего студента, и именно в этом большое преимущество опытного практика. Автору данной работы известны случаи, когда за написание кандидатской диссертации по юридическим наукам брались люди в возрасте 45-50 лет, сам процесс ее воплощения в машинописную форму занимал два месяца.
Существует еще одна категория людей, которые вряд ли станут учеными. Организация высшего профессионального образования еще далека от совершенства, в силу чего иногда сквозь «сито» семестровых и государственных экзаменов способна пропустить элементарно неграмотных людей. Речь идет не только о пишущих с орфографическими ошибками, не знающих правил пунктуации, путающих падежи и читающих чуть ли не по слогам. Речь идет прежде всего о людях, не способных сформулировать собственную мысль и изложить ее в письменной форме. Это - элементарная функциональная безграмотность, а есть еще безграмотность сугубо юридическая, когда обладатель диплома о высшем профессиональном юридическом образовании «не чувствует» правовую норму (иногда говорят - не понимает права). Это как музыкант, не слышащий разницу в звуке в четверть октавы. Такой юрист может стать неплохим практиком, но настоящим ученым, имеющим дело с оттенками правовой нормы, станет вряд ли.
Итак, молодой (в подавляющем большинстве случаев) человек, специалист с высшим юридическим образованием, решил стать ученым, написать и защитить кандидатскую (для начала) диссертацию. С чего ему начать?
На всем пути - от старта до финиша, от принятия решения писать и защищать кандидатскую диссертацию до фактического получения диплома кандидата юридических наук (это - весьма условный, лишь формализованный финиш) - наш молодой человек должен пройти следующие этапы диссертационного марафона: 1) определиться в принципе - т.е. избирает ли он сей тяжкий крест - «грызть гранит науки», и если «да» (здесь само собой разумеется, что «да» означает выбор не только юридической направленности научного исследования, но и конкретной научной юридической специальности, по которой в конкретном вузе, НИИ открыта аспирантура либо можно стать соискателем), то оформиться организационно, т.е. поступить в аспирантуру (со сдачей вступительных экзаменов) или прикрепиться в качестве соискателя к кафедре, отделу и/или иному подразделению НИИ, вуза с одновременным назначением ему научного руководителя диссертационного исследования, при этом было бы хорошо, чтобы это был не только выдающийся специалист в своей области, но и одновременно - для нашего молодого человека - нравственным ориентиром; 2) выбрать тему диссертационного исследования и официально оформить ее утверждение; 3) поставить цели и конкретные задачи исследования, определить его предмет и объект и выбрать методы организации и проведения исследования; 4) провести само исследование с описанием процесса и, одновременно, с опубликованием (в нескольких статьях, тезисах докладов и сообщений) промежуточных результатов исследований и с выступлениями о них на научных конференциях с докладами и научными сообщениями; 5) сдать положенные кандидатские экзамены и зачеты; 6) обсудить результаты исследования с окончательной доработкой по замечаниям в ходе обсуждения формулировок выводов исследования, положений, выносимых на защиту, т.п.; 6) защитить диссертацию - с обеспечением всех необходимых для этого публичных процедур; 7) оформить результаты успешной защиты, контролировать, по мере возможностей, продвижение документов на пути от диссертационного совета в экспертный совет ВАКа; 8) а на завершающей марафон фазе - получить диплом. Каждый из перечисленных этапов - сложный, многокомпонентный, длительный, на каждом придется решать множество серьезных задач и подвергаться серьезным испытаниям. И на каждом этапе может наступить конец карьере диссертанта, если это испытание не удалось преодолеть. Но это одновременно и фильтр, не пропускающий негодных к занятию научно-исследовательской (в форме выполнения диссертационного исследования) деятельностью. Например, этап 5 - сдача кандидатских минимумов, в частности история и философия науки; приказом Минобразования России от 17 февраля 2004 г. № 697 утверждены программы кандидатских экзаменов и сроки их введения в действие, для экзамена по истории и философии науки - с 1 июля 2005 г., его задачами, как указывают специалисты, являются: 1) оценить умение аспиранта (соискателя) доказывать и опровергать, определять и комментировать, сравнивать и согласовывать, обобщать и упрощать в ходе полемики или дискуссии; использовать научные методы с учетом специфики гуманитарных, социальных, технических, естественных, универсально-абстрактных и социально-природных объектов; 2) проверить умение сдающего соотносить культурно- исторические и теоретические тенденции в истории научного знания".
И представив себе мысленно весь этот долгий путь, нашему молодому человеку стоит еще раз подумать и взвесить: а его ли это призвание - наука? Может ли человек, не имеющий к тому призвания, стать кандидатом наук, профессором и т.д.? Скорее всего, видимо, может, но довольно посредственным, «вымученным», т.е. став кандидатом юридических наук, причем с великими трудностями, будет ли он при этом удовлетворен своей жизнью? Возможно, его призвание - административная деятельность, квантовая физика, звездная астрономия и т.д.? Дай Бог ему сделать верный выбор. А выбрав - уверенно действовать, твердо и последовательно идти по намеченному пути, успешно преодолевая препятствия (их будет немало), не пасуя перед трудностями (а они встретятся, в том числе в форме необъективной критики), не зазнаваясь от достижений (автор встречал нескольких таких - на втором и третьем году обучения, после двух-трех публикаций и нескольких похвал они с окружающими начинали разговаривать свысока и пренебрежительно, что называется «через губу»... Ничем хорошим это никогда не оканчивалось), не останавливаясь на полпути (если это не вынужденная - объективная и временная - остановка) и не лишая себя радостей личной жизни... Весьма важен на этом пути соответствующий психологический настрой, главное, чтобы он не иссяк преждевременно.
Согласно социологическим опросам за 2015-й год, в России около двух третей родителей не одобрили бы выбор ребенка стать ученым, в то время как в США и Израиле поддержать сына или дочь в решении построить научную карьеру отказались бы менее четверти респондентов. Действительно ли в нашей стране профессия ученого больше не считается престижной, какие стереотипы о научном сообществе безбожно устарели и почему не каждому исследователю дано совершить великое открытие – разбираемся вместе с экспертами, преподавателями Ассоциации Репетиторов.
Тот, кто жил при Советском Союзе, помнит, что в 50-70-е годы слово «ученый» звучало внушительно, а у некоторых даже вызывало благоговейных трепет. В научной сфере было задействовано около миллиона работников, она получала стабильное, весьма щедрое финансирование и породила добрый десяток лауреатов Нобелевской премии, а научно-популярные журналы издавались миллионными тиражами.
«Привлекательность профессии ученого драматично упала в 90-е годы, - считает , преподаватель математики, физики, информатики и экономики, выпускница механико-математического факультета имени М.В. Ломоносова, кандидат физико-математических наук. - Тогда из привилегированной касты физики были низвергнуты в самый низ социальной лестницы. Наука, образование казались бесполезными с точки зрения соотношения затраты/доход. Однако в последнее время я вижу противоположную тенденцию. Возможно, голодный и меркантильный человек 90-х наконец наелся и заработал достаточно денег, и теперь хочет жить интересно, творчески реализовываться. А научная деятельность как раз это предполагает. Немаловажно и то, что в настоящее время работа критично важных научных направлений финансируется хорошо (и в России, и за рубежом). Качественное фундаментальное образование стало вновь востребованным. Я это хорошо вижу в последние годы по изменению потребностей моих учеников, особенно тех, кто обучается в европейских вузах».
«Давайте начнем с того, что социальный престиж той или иной профессии определяется отношением к ней общества, а не тем, насколько хорошо ученый или, например, преподаватель выполняет свою работу, - говорит , преподаватель обществознания и истории, выпускник юридического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, кандидат юридических наук. - В последнее десятилетие Россия вступила в активную фазу постиндустриального развития, а постиндустриальное общество – это прежде всего общество, которое оказывает услуги: медицинские, туристические и другие, в том числе образовательные. Потребность в последних неуклонно растет, а значит, и статус профессии ученого постепенно повышается, пусть и небольшими темпами».
Претерпевает изменения и путь, ведущий в науку: если раньше ученый по определению должен был защитить диссертацию, получить звание кандидата, а потом и доктора наук, опубликовать строго определенное количество статей и монографий и регулярно отчитываться перед руководством о своей преподавательской деятельности, то теперь требования становятся все менее жесткими.
«Пока некоторое влияние советской образовательной парадигмы все еще сохраняется, но, на мой взгляд, спустя десять лет для нынешних студентов звания кандидатов и докторов наук уже не будут играть никакой роли, - уверен . - Это связано с присоединением России к Болонскому процессу, который подразумевает создание единого европейского образовательного пространства. Теперь в вузах учат на бакалавров, магистров, выдают соответствующие дипломы, аспирантура же рассматривается как отдельная форма обучения, необязательно подразумевающая защиту диссертации. Более того, мне вообще кажется, что диссертация и успешная научная карьера не связаны напрямую: чтобы быть выдающимся ученым, необязательно быть кандидатом или доктором наук. Получая научную степень сегодня, мы скорее отдаем дань старым образовательным принципам, но эта тенденция уже начала себя изживать».
Не так страшен ученый, как его малюют
В то же время, до сих пор широко распространен ряд стереотипов, связанных с профессиональной деятельностью ученого, - как позитивных, так и негативных. Некоторые из них не лишены оснований, другие имеют весьма далекое отношение к реальности:
- Стереотип первый: быть ученым – значит днями напролет сидеть в лаборатории. Физикам-теоретикам или фармакологам действительно нечасто приходится работать в полевых условиях. С другой стороны, геологи и историки выезжают на раскопки. Кроме того, жизнь ученого предполагает участие в конференциях, которые проходят не только в других городах, но и в других странах.
- Стереотип второй: ученым может стать лишь тот, кому легко даются естественнонаучные дисциплины и математика. Массовая культура, конечно, изображает ученого всклокоченным мужчиной средних лет, который чертит на доске формулы или что-то смешивает в пробирках. Однако филологи, культурологи, искусствоведы, исследователи в области педагогики и психологии очень удивятся, когда узнают, что им отказано в праве считаться «настоящими» учеными.
- Стереотип третий: ученый – мужская профессия. Хотя имена Ковалевской, Склодовской-Кюри и Лавлейс сегодня почитаются наравне с именами Ньютона, Менделеева и Лобачевского, женщин в науке действительно меньше, чем мужчин. Виной тому – патриархальный уклад: вспомним, что в России женщины получили доступ к высшему образованию только во второй половине XIX века – более, чем на полтора столетия позже мужчин. Мнимая неприспособленность женского мозга к интеллектуальной деятельности – оскорбительный миф.
- Стереотип четвертый: результаты деятельности ученого не приносят практической пользы. Вообще-то мы успешно лечим некоторые формы рака и почти победили полиомиелит благодаря как раз-таки неустанному ведению научных разработок.
- Стереотип пятый: если ты выбрал карьеру ученого, пути назад уже не будет. Отчасти это так: далеко не из каждой сферы науки можно с легкостью уйти в индустрию. Но ведь менять профессию, в целом, непросто: чтобы переквалифицироваться из инженера в повара, также нужно потратить много сил и времени, и не факт, что в итоге получится.
- Стереотип шестой: все ученые – немного сумасшедшие. Нам хорошо известно, что у Теслы было обсессивно-компульсивное расстройство, Тьюринг боролся с аллергией с помощью противогаза, а Перельман ведет затворнический образ жизни. Но что мы знаем о совершенных ими открытиях? Почти ничего. Когда мы в новостях слышим, что британские ученые выяснили, почему утки любят дождь, а божьи коровки страдают от венерических заболеваний, приходит ли нам в голову выяснить, какие еще задачи решает наука в Великобритании? Почти никогда. Если СМИ пытаются представить научное сообщество как горстку чудаков, не стоит этому безоговорочно верить: просто сюжеты и статьи о людях без выраженных странностей привлекают значительно меньший процент аудитории.
Бедность – не порок?
- считает .
- продолжает .
Бедность – не порок?
Есть и седьмой, весьма правдивый применительно к современной российской действительности стереотип: ученый – беден. Сотрудники НИИ порой влачат почти нищенское существование, размер стипендии аспиранта в крупном московском вузе часто не превышает 5000 рублей, а профессорам приходится искать дополнительный источник заработка, чтобы прокормить семью.
«В России наука – не коммерциализирована. Более того, на мой взгляд, государство поддерживает ее не на должном уровне, - считает . - При распределении бюджетов вопрос у нас обычно ставится следующим образом: пусть ученые сперва докажут, что от их исследований будет прок, и только тогда в науку можно вкладывать деньги. На самом деле должно быть наоборот: если государство изначально будет инвестировать в науку большие средства, это станет залогом процветания общества в будущем. В западных странах происходит именно так, поэтому утечка мозгов продолжается. Многие российские ученые – особенно те, кто специализируется в области естественных наук и прикладных технологий, – уезжают за рубеж, поскольку там у них есть возможность прилично зарабатывать своим трудом».
Конечно, можно с жаром рассуждать о том, что деньги – презренный металл, и духовные ценности важнее материальных. Да и вообще, тот факт, что сегодня в глазах подрастающего поколения высокий достаток часто становится самоцелью и главным критерием успешности, весьма печален. Вместе с тем, прав тот человек, который хочет, чтобы его работа достойно оплачивалась.
«Сайт сайт – пример того, как ученый может зарабатывать деньги, - продолжает . - Однако стоит понимать, что репетиторы осуществляют не научную деятельность: они преподают науки. Понятия «ученый» и «педагог» не тождественны, хотя ученые действительно часто занимаются преподаванием. В целом, на мой взгляд, люди идут в российскую науку ради самой науки, движимые искренним интересом к той или мной сфере, а не в надежде обогатиться или получить какие-то социальные выгоды».
Романтические идеалы против суровой действительности
Но даже если допустить, что человек собирается стать ученым по призванию и готов пожертвовать заработком ради воплощения в жизнь возвышенных идеалов, его все равно нередко ждет горькое разочарование. Прежде всего, стоит понимать, что, несмотря на все вышесказанное, конкуренция в научном сообществе велика, а рабочих мест относительно мало, поэтому юноше бледному со взором горящим порой приходится годами обивать пороги, чтобы устроиться в какой-нибудь захудалый НИИ.
Валерий Митрофанов
Известный американский астрофизик Кип Торн, в прошлом году получивший Нобелевскую премию по физике за поимку гравитационных волн, часто говорит, что этого открытия могло и не быть, если бы в своё время он не познакомился с Владимиром Борисовичем Брагинским. Этот советский физик-теоретик был учителем и другом Торна. По словам американца, на создание детектора LIGO, обнаружившего гравитационные волны, его вдохновил именно Владимир Борисович.
Два года назад Брагинского не стало, но он всё же застал тот день, когда были зарегистрированы гравитационные волны. Он был и моим учителем. Вообще, он основал в МГУ собственную школу теоретической и экспериментальной физики. Но что такое научная школа? И остаётся ли она после ухода лидера?
Часто размышляю над этим, работая со студентами, вспоминая, как Брагинский учил меня и моих сверстников. Я даже попытался сформулировать основные принципы его научной школы - стараюсь их поддерживать на факультете. Это такие базовые вещи, которые, на мой взгляд, могут помочь в воспитании, причём не только физика, но и успешного профессионала в любой другой сфере, даже не связанной с наукой.
Валерий Митрофанов
Доктор физико-математических наук, профессор кафедры физики колебаний физического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, руководитель московской группы коллаборации LIGO.
Первый принцип
Нужно уметь ясно выражать свои мысли
Первый принцип: нужно уметь ясно выражать свои мысли,
доносить их до адресата чётко и максимально понятно. Для учёного это особенно важно, ведь значительная часть его работы - написание и реферирование научных статей. Не изложишь ясно результаты своего эксперимента - считай, его и вовсе не было. Владимир Борисович прекрасно писал статьи. Как он учил нас этому? Как вообще можно научить писать хорошие статьи и понятно выражать то, что у тебя в голове?
Давайте представим на примере. Как это обычно у нас бывало? Статью начинает меньшой балда, студент то есть. Чтобы никого не обижать, пусть это буду я в ученические годы. Вот приношу я свою работу Брагинскому и говорю: «Написал». Ну, он, понятное дело, сначала покритикует. Иногда в очень жёсткой форме - так, что тебе, бедному юному созданию, становится очень плохо. Но потом, вопреки ожиданиям, он не говорит: «Иди и перепиши с учётом моих комментариев», а берёт и пишет сам. Ему было важно, чтобы студент увидел свою работу в сравнении с работой профессионала. Ученик потом быстро понимает - сверяет предложения и видит, что он не сумел выразить, что раскрыл не так или не в полной мере, почему так получилось.
Второй принцип
Учить лучше всего на личном примере
Из этого вытекает второй принцип Брагинского: учить лучше всего на личном примере. Несмотря на свой статус, Владимир Борисович никогда не переставал сам заниматься наукой. Он делал все расчёты по экспериментам. Пусть в упрощённой форме, но просчитывал первые этапы, чтобы понять, возможно тут оптимальное решение или нет, и грамотно поставить задачу. А дальше коллеги и ученики уже занимались сложными, изощрёнными выкладками. Далеко не все физики, сделав себе имя и завоевав авторитет, остаются действующими учёными. Брагинскому важно было постоянно заниматься исследованиями. Был в этом и педагогический смысл. Такой подход - обучение на личном примере - полезно распространять не только на написание научных статей и решение физических задач. Это хорошо работает в жизни. Мне кажется, только так и можно научить подрастающего человека поступать нравственно и благородно - совершая нравственные и благородные поступки на его глазах.
Третий принцип
Ни в коем случае нельзя обманывать себя
Четвёртый принцип
Чтобы расти, нужно браться за задачи, которые в настоящее время кажутся неразрешимыми
Ещё один постулат: чтобы расти, нужно браться за задачи, которые в настоящее время кажутся неразрешимыми. Брагинский считал, что только так можно подогреть интерес, научный азарт и обеспечить постоянное развитие. Это хорошо, когда человек не видит потолка, тянется к чему-то большему и, как правило, достигает новых высот. Например, одной из его любимых задач была следующая: как создать такие условия, и возможно ли вообще их создать, при которых поведение обычного макрообъекта - например, кирпича - описывалось бы законами квантовой механики.
Пятый принцип
Каждый твой собеседник - полноправная личность
Пятый принцип: каждый твой собеседник - полноправная личность. Даже если ты взрослый и авторитетный, ты должен уважать младшего, признавать мнение студента. Пусть даже этот студент двоечник. В любом человеке надо видеть личность, только тогда можно найти верный подход, понять человека, заинтересовать его. Готовность учителя к контакту помогает ученику быть смелее, раскрыться, научиться продуктивно спорить, отстаивать свою позицию, доказывать, быть самостоятельным. В школе я был отличником и мало спорил со взрослыми, но с Брагинским спорил, он сам это поощрял. Я ему говорил: «Это не получится». Он отвечал: «А почему? Докажите расчётами, что не получится». И очень часто он был прав. Но без этих столкновений я, наверное, не научился бы видеть процесс целиком - как совокупность действий, верно предполагать исход. Так воспитывается научная интуиция.
Я очень стараюсь культивировать эти принципы на факультете. Раскрою один секрет - эту хитрость, кажется, применял и Брагинский в отношении нас, своих учеников. Иногда, чтобы пробудить интерес к теме, нужно подкинуть неправильную идею, такую, чтобы у ученика возник диссонанс, желание поспорить и предложить свою идею, которая на самом деле окажется верной. Но это будет его верная идея! Студент будет с удовольствием с ней работать.
Шестой принцип
Никогда не впадать в эйфорию
И, пожалуй, последний, но не менее важный принцип: никогда не впадать в эйфорию. Даже если правильно что-то решил, эксперимент получился - всё равно нельзя. Это категорически запрещено! Я бы даже сказал, запрещено природой. Потому что от великой радости ты расслабляешься. А физика - это строгая наука. Это сложные системы, установки, на которые влияет множество факторов. Когда человек уж очень сильно радуется, он становится невнимательным, не учитывает все факторы и изменения - и всё может пойти насмарку. Но если так случилось, впадать в отчаяние тоже нельзя. Настоящий учёный никогда не теряет головы.
Табель о рангах
Ещё несколько веков назад было намного проще: обложись книгами, поэкспериментируй у себя дома, рано или поздно что-то да откроешь — и ты официально признан учёным. Именно поэтому наукой занимались только те, у кого были свои сбережения, или нашедшие себе спонсора, как Дарвин, например.
Современное научное общество давно структурировано, и просто «с улицы» туда уже не попасть. Хочешь считаться учёным? Будь добр, получи образование, напиши диссертацию, сдай экзамены, выступай на конференциях, занимайся преподаванием — и это только краткий список обязанностей.
Забавно, но научная сфера, которая «спасает» наших студентов от армии, безумно на неё похожа. Сравните сами: студенческие общежития и казармы, обучение, которое занимает несколько лет, даже система званий есть!
Начинается всё с «призыва» — поступления в вуз. Конечно, студента учёным ещё не назвать, он пока только рядовой в нашей научной «армии», чтобы получить повышение, ему придётся отслужить несколько лет. Есть у студентов и свои «сержанты» — старосты групп (слишком уж совпадают их полномочия).
Бакалавр
Это самая первая академическая степень, её можно приравнять к младшему офицерскому званию — лейтенанту. Сроки подготовки бакалавров — от 3 до 6 лет, но чаще всего — 4 года. Получив заветный диплом, большинство решает на этом покончить с наукой и поспешно «демобилизуется».
Хочешь дорасти до звания «майора» — продолжай служить науке. Правда, защищать придётся не Родину, а диссертацию, но сделать это будет крайне нелегко. На подготовку к этой миссии у нас и в США даётся 2 года, а вот в Европе — всего один.
Доктор философских наук, PhD
Это высшая учёная степень в США и большей части Европы, можно сказать — настоящий «генерал». Пусть название вас не смущает, с философией оно связано только исторически. Дело в том, что в средневековье было только 4 типа факультетов: медицина, юриспруденция, богословие и философия, которая включала в себя всё, что нельзя было отнести к первым трём. Вот и получают сейчас звание доктора философии по физике или по литературе, и никому не кажется это абсурдным.
Кроме того, оценивается и результативность ученого. Раньше ее оценивали по количеству статей, потом по цитируемости. Наконец, в 2005 г. был введен индекс Хирша, то есть индекс цитируемости научных работ, обозначается буквой h. Высокий индекс цитирования в определенной степени служит официальным признанием конкретного ученого научным сообществом и подтверждением его приоритета.
В других странах пока не пришли к единому мнению о том, кого считать научным «генералом». Учёные России и отдельных стран Содружества Независимых Государств имеют степени кандидата наук (часто приравнивают к Ph.D.) и доктора наук (ценится даже выше). Во Франции и Германии их заменяет одна степень — доктор. Возможно, впереди нас ещё ждут реформы.
Многие почему-то не задумываются, сколько лет и сил потратил на обучение персонаж, так легко и непринуждённо колдующий над колбами и чашками Петри в голливудском фильме. Не показывают на экране и бумажную работу — кто бы на это смотрел?
Стоит ли посвящать свою жизнь науке только потому, что вы с детства без ума от дока или Отто Октавиуса? Скорее, нет, с реальной наукой эти персонажи мало связаны. Но, уверены, от этого вы ни в коем случае не перестанете их любить.
Российская наука становится женским делом. Это стало следствием падения престижа профессии как таковой, многочисленными скандалами с диссертациями, невысокой заработной платы и медленным карьерным ростом.
Добавьте к этому возможность альтернативной воинской службы, которую прежде молодые люди пережидали в аспирантуре, высокую плату за проживание в студенческих общежитиях и экономические трудности семей, которым теперь не по средствам поддерживать будущего ученого в чужом городе.
Конечно, научная степень придает дополнительный вес любой профессии, однако теперь, когда цена обмана слишком велика, а реальная работа кропотлива и требует времени, ее получение не представляется столь желанным.
Однако и прежде существовали направления, в которых по большей части работали женщины. Этот факт учли организаторы международного проекта L’OREAL-UNESCO «For Women in Science». По условиям конкурса соискательницами национальной стипендии могут стать женщины-ученые, кандидаты и доктора наук в возрасте до 35 лет, работающие в научных институтах и вузах в области физики, химии, медицины и биологии. Впервые в 2007 году на международной церемонии в Париже премии была удостоена российский профессор Татьяна Бирштейн – за ее исследования в области науки о полимерах. В 2015 году она вошла в состав российского жюри наряду с заведующим кафедрой физики полимеров и кристаллов физического факультета МГУ имени М.В.Ломоносова Алексеем Хохловым, заведующей лабораторией физико-химии модифицированных поверхностей ИФХЭ им. А.Н.Фрумкина РАН Ольгой Виноградовой и другими.
Как женщины становятся учеными и что такое для них успех в науке Радио Свобода рассказали победительницы последних лет Мария Борисова (Институт фундаментальных проблем биологии, Пущино), Ольга Булавченко (Институт катализа им. Г.К. Борескова СО РАН, НГУ, Новосибирск), Анна Вологжанина (Институт элемента органических соединений им. А.Н.Несмеянова РАН, Москва), Маргарита Ремизова (МГУ им. М.В.Ломоносова, Москва) и Наталия Миропольская (Институт молекулярной генетики РАН, Москва).
Призвание
Маргарита Ремизова
Не могу сказать, что с детства только и мечтала о том, что стану заниматься наукой. Правда, у меня был общий интерес, скажем так, естественнонаучной направленности. Нравилась и ботаника, и позже биология, география, история. А еще ходила в музыкальную школу.
Когда пришло время поступать в институт, выбор было трудно сделать. С одной стороны, мне хотелось что-то такое биологической направленности, включая врача, ветеринара. С другой стороны, географом тоже быть неплохо. Еще меня очень интересовала археология. А еще тянуло к языкам - на филологию с лингвистикой. Но выбрала все-таки биологию.
в конце концов, от меня отстали, и я занималась тем, чем хотела – ничем
Ольга Булавченко
У меня не было тяги к физико-химическим исследованиям, и химию я не особо любила. Мама пыталась найти во мне какой-то талант и развить его. Одно время она со мной музыкой занималась, потом отдала меня в художественную школу, затем в секцию дзюдо. Правда, она меня никогда не заставляла делать то, что мне не нравилось. Соответственно, на всех этих поприщах я не преуспела. В конце концов, от меня отстали, и я занималась тем, чем хотела – то есть ничем.
Наталия Миропольская , старший научный сотрудник Института молекулярной генетики РАН:
Моя научная карьера сложилась по воле случая. В начальной школе я любила кружки рукоделия, и до сих пор занимаюсь этим в свободное время. Музыкой занималась 3,5 года, пока не надоело. Что касается биологии, то в школе особо ею не интересовалась. А с химией вообще был полный провал, поскольку учителя все время менялись.
В 10 классе я задумалась о выборе специальности. Мама сказала: "Так классно быть психологом". Я согласилась: "Да, наверное, хорошо". Начала учить биологию и подумала - о, да биология сама по себе интересна. И стала готовиться на биофак.
Мария Борисова
Я училась в городе Йошкар-Ола, это республика Марий-Эл. Первую половину школы занималась плаванием, а вторую половину мечтала о том, чтобы стать врачом, хирургом. Но тогда были сложные времена, и моя мама одна воспитывала троих детей. А в нашем городе не было высшего учебного заведения по медицине, и отправить меня в другой город мы тогда не могли себе позволить. Поэтому я поступила на биолого-химический факультет дома.
Анна Вологжанина
Я выросла в Самаре, сначала училась в совершенно обычной школе, а дополнительно ходила в художественную. И после 9-го класса почти собралась поступать в художественное училище. Однако после долгих раздумий, консультаций с родителями, я решила, что я все-таки буду продолжать учиться, поэтому нужно найти школу уровнем повыше. И я поступала в одну из лучших школ Самары - 1-у гимназию. Там-то выяснилось, что языковое направление, на которое мне очень хотелось пойти, я не потяну, потому что у них два языка, а я учила только один, да и уровень его оказался весьма скромным. Поэтому поступила на физико-математическое направление. И с удивлением обнаружила, что у меня очень хорошая химическая подготовка.
Про науку
я очень благодарна людям, которые настояли и заставили меня сделать неосознанный выбор
Мария Борисова , ведущий научный сотрудник Института фундаментальных проблем биологии РАН (Пущино):
Многие мои родственники по линии отца занимаются наукой. Но, честно говоря, к науке меня стимулировало не это. Научная руководительница моей дипломной работы когда-то защищала кандидатскую диссертацию в Пущино. И ей очень понравилось, как я работаю. Поэтому она сказала, что даст мне рекомендацию для поступления в аспирантуру, но я отказывалась, потому что хотела быть врачом. Но тогда моя руководительница позвонила маме, и, несмотря на то, что мы уже нашли мне работу в одном из медицинских учреждений города, она согласилась на новую перспективу. И теперь они уже вдвоем очень настоятельно упрашивали меня поехать в Пущино поступать в аспирантуру. В общем, сейчас, по прошествии многих лет, я очень благодарна этим двум женщинам, которые настояли и заставили меня сделать неосознанный выбор.
Маргарита Ремизова, ассистент биологического факультетаМГУ имени М.В. Ломоносова, Москва:
При поступлении в университет я ничего про науку не понимала. Мне кажется, что люди, которые поступают на первый курс, очень слабо представляют, что такое - заниматься наукой. Многие поступают по принципу - МГУ хороший вуз, неплохо бы получить его диплом. И когда я поступала в университет, то в аспирантуру совершенно не собиралась и про науку не думала. Но как-то так пошло, начиная с 3-го курса, и я поняла, что это такая творческая деятельность - что-то делаешь руками, где-то подумаешь головой.
Анна Вологжанина , старший научный сотрудник, Института молекулярной генетики РАН:
Я с первого курса начала заниматься научной работой, потому что уже знала преподавателей кафедры, которые приходили к нам в школу, рассказывали что-то интересное по химии, иногда помогали готовиться к олимпиадам. Поэтому я пошла сразу к ним на кафедру. И к 5-му курсу было жаль просто уйти, не защитив при этом кандидатскую диссертацию, раз уже столько сделано, и уже есть печатные работы.
Ольга Булавченко , научный сотрудник Института катализа РАН, Новосибирский госуниверситет:
В университете я училась средненько. А то, что начала заниматься наукой, было, скорее, связано с научным руководителем. На 3-5 курсе университета у нас практика происходит в НИИ катализа, и меня увлек сам процесс – получение нового знания, размышления, почему так происходит, а не по-другому. Я решила остаться и продолжить образование в аспирантуре.
Карьера
Маргарита Ремизова , ассистент биологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, Москва:
Если понимать карьеру как продвижение по административной лестнице, то это не про меня. Про меня, скорее, исследовать и публиковать больше статей. Вот в этом заключается моя карьера.
Что касается продвижения по должностной лестнице. Тут есть некий подвох. Докторскую диссертацию защитить, несомненно, хорошо. Есть такой тезис, что в науке все деньги начинаются с доктора, т. е. докторам активнее и гранты дают и другие преференции. Но как только человек защищает докторскую диссертацию, ему автоматически садятся на шею и говорят – ты будешь делать такую, такую и такую административную работу. Я еще ни разу не видела, чтобы на человек, который защитил докторскую, не навесили чего-нибудь такого.
как только человек защищает докторскую диссертацию, ему автоматически садятся на шею
К тому же, защитить докторскую диссертацию в России дело довольно сложное. Это не по совокупности работ, как в некоторых странах, когда ты набрал стопочку из 100 своих статей, отнес в комиссию, а они посмотрели и сказали – о, да, достоин! Все-таки надо сесть, написать большей или меньшей толщины том, потом пройти некие бюрократические процедуры. Если человек задался целью это сделать, будет у него докторская степень. У меня пока времени нет, ребенок все отнимает.
Наталия Миропольская , старший научный сотрудник, Института молекулярной генетики РАН:
Я могу сказать, что я не карьерный человек. Про докторскую мы шутим, что после 35 возможно придется это сделать, потому что есть много программ, сделанных под молодых ученых. А молодой ученый кандидат наук - до 35 лет, тогда как молодой доктор – уже до 40. Часто бывает, что люди не хотели, но им пришлось защищать докторскую, потому что это нужно для показателей учреждения, для показателей научных групп. Мне же нравится моя работа сама по себе.
Ольга Булавченко , научный сотрудник Института катализа РАН, Новосибирский госуниверситет:
Довольно сложно понять, что такое карьера в науке. Какого признания ты хочешь? Не факт, что когда ты станешь начальником, ты сможешь заниматься тем же, чем ты занимаешься сейчас, что тебе нравится. Мне кажется, система в российской науке так построена, что от начальника-ученого требуют много административной работы, а не способности быть генератором идей.
Анна Вологжанина , старший научный сотрудник, Института молекулярной генетики РАН:
Еще один критерий научной успешности и признания – это приглашения на конференции в качестве устных докладчиков, а еще замечательней – приглашенных докладчиков. Я поняла, что административной карьеры мне точно не хочется. В глубине души мечтается, что когда-нибудь тебя заметят настолько, что иностранное жюри, награжденное всякими премия и т. д., пригласит именно тебя с твоими работами. Но я думаю, что для этого мало делать хорошее дело – публиковаться в правильных журналах, надо еще и уметь общаться с этими людьми лично.
Мария Борисова, ведущий научный сотрудник Института фундаментальных проблем биологии РАН (Пущино):
Несколько дней назад я разговаривала со своими коллегами. И мне говорят: "Твои заслуги – это потому что ты изначально была настроена на то, что надо идти в науку идти, надо думать о карьере". Я говорю – стоп, минуточку! Это как раз то, о чем я никогда не думала - что надо что-то делать для карьеры в науке! Честно говоря, послушав всех нас, складывается такое впечатление, что это один из ключевых моментов, который помог нам стать теми, кем мы являемся на сегодняшний день - успешными учеными.
