Савва Мамонтов активно поддерживал различные виды творческой деятельности, заводил новые знакомства с художниками, помогал организациям культуры, устраивались домашние спектакли, даже организовал частную оперную труппу. В 1870-1890 имение Абрамцево стало центром художественной жизни России. Многим художникам Мамонтов оказывал существенную поддержку, в том числе и финансовую, но не занимался коллекционерской деятельностью.
Родился 3 октября 1841 в купеческой семье Ивана Фёдоровича Мамонтова и Марии Тихоновны (Лахтиной), был четвёртым ребёнком.
В 1849 И. Ф. Мамонтов переехал в Москву. Семья Мамонтовых жила богато: арендовала роскошный особняк, устраивала приёмы, балы. Образ жизни Мамонтовых был не типичен для капиталистов тех времён, связей и знакомств в Москве у И. Ф. Мамонтова не было.
В 1852 умерла мать Саввы Мамонтова - Мария Тихоновна. Семья Мамонтовых переехала в более простой (но и более обширный) дом. Савва вместе со своим братом был отдан в гимназию и проучился там год без особых успехов. Видя это, отец определил его в Петербургский Институт Корпуса гражданских инженеров (Горный институт), учащиеся которого получали как инженерные, так и военные знания.
В августе 1854 Савва вместе с двоюродными братьями были зачислены в корпус. Савва демонстрировал хорошее поведение, однако имел черту увлекаться интересными ему предметами, игнорируя другие: так, быстро выучив немецкий язык и имея по нему отличные баллы, он получал двойки и тройки по латыни. Успехами в образовании он не отличался, чем вызывал беспокойство своего отца.
Из-за эпидемии скарлатины И. Ф. Мамонтов забрал сына в Москву, и Савва вернулся во Вторую гимназию, где учился ранее. Семья переехала в новый дом и приобрела имение Киреево (подмосковные Химки). В 1856 некоторые из получивших амнистию декабристов остановились в доме Мамонтовых.
Начиная с 1858 Савва регулярно посещал театр и высказывал своё мнение о постановках в дневнике. Семья Саввы устраивала вечера, где проводились обсуждения спектаклей и книг, пение, музицирование.
В 1860 Савва не выдержал экзамена по латыни и был зачислен на повторное обучение, что тяжело переживалось и им, и его отцом. Латынь за Савву сдал другой юноша, а сам Савва поступил в Петербургский университет, переведясь затем на юридический факультет Московского университета.
Предпринимательство
И. Ф. Мамонтов занялся строительством железных дорог. Летом 1863 была запущена Троицкая железная дорога. Иван Фёдорович был избран членом правления этой дороги. Савва же всё больше увлекался театром, вошёл в театральный кружок. Отец Саввы с тревогой относился к праздным увлечениям сына. Сам Савва всё хуже учился в университете.
Видя это, Иван Фёдорович Мамонтов решил отправить Савву по делам Закаспийского товарищества (он был его сооснователем) в Баку. Осенью 1863 Савва Мамонтов стал руководить центральным Московским отделением товарищества.
В 1864 Савва посетил Италию, где начал брать уроки пения. Там же он познакомился с дочерью московского купца Григория Григорьевича Сапожникова - Елизаветой, впоследствии ставшей его женой (свадьба в 1865 в Киреево). Семья Сапожниковых занимала высокое положение в обществе, и согласие на брак было подтверждением прочности позиций Мамонтовых. Елизавете было около 17 лет, она не отличалась особой красотой, но любила читать, пела, много занималась музыкой.
Молодая семья поселилась в доме на Садовой-Спаской улице, купленном отцом Саввы Мамонтова. Этот особняк неоднократно перестраивался.
И. Ф. Мамонтов был крупным акционером и директором общества Московско-Ярославской железной дороги, возглавляемого Чижовым (1811-1877). Ранее Чижов был профессором математики Петербургского университета. Он был знаком со многими писателями и художниками и сыграл в жизни Саввы большую роль.
В 1869 умер Иван Фёдорович Мамонтов. Чижов втягивал Савву в самостоятельную предпринимательскую деятельность, и в 1872 по его рекомендации Савва занял пост директора общества Московско-Ярославской железной дороги. Савва Мамонтов избирается гласным Городской думы и действительным членом Общества любителей коммерческих знаний, становится признанным членом московского купечества.
Савва и его жена Елизавета Григорьевна решили приобрести свой дом за городом (Киреево было унаследовано старшим братом). Узнав, что продаётся усадьба писателя С. Т. Аксакова, супруги осмотрели дом в Абрамцево (1870). Несмотря на его плохое состояние, из-за живописной местности вокруг и архитектуры дома Мамонтовы приобрели усадьбу (за 15 тыс. рублей на имя жены). Мамонтовы неоднократно перестраивали дом и благоустраивали усадьбу.
Мамонтову до сих пор тяжела предпринимательская деятельность, особенно после очередного посещения Италии. Однако после избрания его директором железной дороги бросить дело уже не мог - увлёкся.
В 1876 государство назначило конкурс на проведение Донецкой каменноугольной железной дороги. Соискатели обязаны были предоставить проект и смету. Савва Мамонтов выиграл торги. В 1882 строительство Донецкой каменноугольной железной дороги полностью завершилось, после чего она была выкуплена государством.
В начале 90-х годов правление Московско-Ярославской железной дороги приняло решение продлить дорогу до Архангельска, что соответствовало увеличению протяжённости дороги почти в два раза. Савва Мамонтов считал данную дорогу необходимой стране и строил её практически без финансовой заинтересованности.
Мамонтов был чужд государственных наград, однако министр финансов С. Ю. Витте добивался для него и престижных званий и даже ордена Владимира 4-ой степени.
Меценатство
Савва Мамонтов активно поддерживал различные виды творческой деятельности, заводил новые знакомства с художниками, помогал организациям культуры, устраивались домашние спектакли, даже организовал частную оперную труппу (1885; частные труппы были разрешены с 1882). В 1870-1890 имение Абрамцево стало центром художественной жизни России. Здесь подолгу жили и работали русские художники (И. Е. Репин, М. М. Антокольский, В. М. Васнецов, В. А. Серов, М. А. Врубель, М. В. Нестеров, В. Д. Поленов и Е. Д. Поленов, К. А. Коровин) и музыканты (Ф. И. Шаляпин и другие). Многим художникам Мамонтов оказывал существенную поддержку, в том числе и финансовую, но не занимался коллекционерской деятельностью.
Культурная деятельность Мамонтова была многим неприятна, даже родственникам, уж не говоря о директорах железной дороги, инженерах. Однако Мамонтов вкладывал в театр огромные деньги, его не останавливали неудачи.
Крах
В 1890-х годах Савва решает создать объединение промышленных и транспортных предприятий. Были куплены и арендованы несколько заводов, однако они нуждались в модернизации и требовали огромных капиталовложений. Уследить за их использованием было очень трудно, и часть средств просто разворовывалась.
Средств становилось всё меньше. В августе 1898 Мамонтов продал 1650 акций Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги Международному банку и получил специальную ссуду под залог акций и векселей, принадлежащих ему и его родственникам. Это был очень рискованный шаг, который увенчался полным крахом Саввы Мамонтова. Савва переводил деньги для объединения и реконструкции заводов со счетов других предприятий, что было уже нарушением закона.
Мамонтов надеялся покрыть расходы путём получения государственной концессии на постройку магистрали Петербург-Вятка, у него были и другие планы прокладки дорог, поддерживаемые С. Ю. Витте. В июне 1899 Савва не смог расплатиться с Международным банком и другими кредиторами. Министерство финансов назначило ревизию. По некоторым источникам, ревизия была плодом интриг директора Международного банка А. Ю. Ротштейна и министра юстиции Н. В. Муравьёва. В любом случае государство было заинтересовано в получении дороги.
Прокурор Московского окружного суда А. А. Лопухин писал: «То самое министерство финансов, которое в лице его главы, С. Ю. Витте, только что выступило в качестве инициатора в вопросе о предоставлении названному обществу выгодной концессии (на строительство дороги Петербург-Вятка - примечание), выступило в лице того же С. Ю. Витте с требованием об отобрании у него этой самой концессии и о принятии мер, которые были сознательно направлены к финансовой гибели и железнодорожного общества, и крупных его акционеров». Несомненно, С. Ю. Витте, до некоторого момента находившийся в дружеских отношениях с Мамонтовым, резко поменял свою позицию.
Савва ещё мог распродать имущество и погасить задолженности, но дело было доведено до суда: сам Мамонтов был арестован и посажен в тюрьму, его имущество описано. В газетах циркулировали слухи об огромных хищениях средств. Несмотря на все усилия друзей Мамонтова и положительное мнение рабочих, Савва несколько месяцев просидел в тюрьме. Обстоятельства дела позволяют сказать о том, что освобождению Саввы Мамонтова сознательно препятствовали. Муравьёв сознательно искал сведения о злоупотреблениях Мамонтова, найти ничего не смог.
В тюрьме Савва лепил скульптуры охранников и по памяти. Известный адвокат Плевако защищал в суде Савву Мамонтова, свидетели говорили о нём только хорошее, а следствие установило, что Савва не присваивал денег. Присяжными Мамонтов был оправдан, зал суда был наполнен незатихающими аплодисментами.
Имущество Саввы Мамонтова было распродано почти полностью, многие ценные произведения ушли в частные руки. Железная дорога ушла в государственную собственность по стоимости, значительно ниже рыночной, часть акций досталась другим предпринимателям, в том числе и родственникам Витте. Все долги были погашены.
Однако Мамонтов потерял деньги и репутацию и был уже не способен заниматься предпринимательской деятельностью. До конца жизни Савва сохранил любовь к искусству и любовь старых друзей - творцов.
(1918-04-06 ) (76 лет)Са́вва Ива́нович Ма́монтов (3 октября , Ялуторовск - 6 апреля , Абрамцево) - русский предприниматель и меценат .
Детство и юность
Родился 3 октября 1841 года в купеческой семье Ивана Фёдоровича Мамонтова и Марии Тихоновны Лахтиной, был четвёртым ребёнком. В 1849 году И. Ф. Мамонтов переехал в Москву . Семья Мамонтовых жила богато: арендовала роскошный особняк, устраивала приёмы, балы. Образ жизни Мамонтовых был нетипичен для капиталистов тех времён, связей и знакомств в Москве у И. Ф. Мамонтова не было.
В 1852 году умерла мать Саввы Мамонтова, Мария Тихоновна. Семья Мамонтовых переехала в более простой, но и более просторный дом. Савва вместе со своим братом был отдан в гимназию и проучился там год без особых успехов. В августе 1854 года Савва вместе с двоюродными братьями был зачислен в , учащиеся которого получали как инженерные, так и военные знания. Савва демонстрировал хорошее поведение, однако имел черту увлекаться интересными ему предметами, игнорируя другие: так, быстро выучив немецкий язык и имея по нему отличные баллы, он получал двойки и тройки по латыни. Успехами в образовании он не отличался, чем вызывал беспокойство своего отца.
Дочь Вера изображена на известной картине живописца Валентина Серова «Девочка с персиками ».
Напишите отзыв о статье "Мамонтов, Савва Иванович"
Литература
- Савва Мамонтов: [Книга-альбом] / Автор-составитель Е. Арензон . - М .: Русская книга, 1995. - 239 с. - (России славные имена). - 10 000 экз.
- Арензон Евгений . Мамонтов. Искусство и железные дороги. - М .: Генеральный директор, 2011. - 240 с. - (Великие российские предприниматели). - 1000 экз. - ISBN 978-5-91663-119-7 .
См. также
Ссылки
- на «Родоводе ». Дерево предков и потомков
Отрывок, характеризующий Мамонтов, Савва Иванович
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C"est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d"agir d"un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C"est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.
Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd"hui on m"a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m"excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l"histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.
Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C"est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.
– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s"y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!
В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c"est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d"honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m"en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J"ai peur, j"ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
Родился в Ялуторовске Тобольской губернии. Четвертый сын купца Ивана Федоровича Мамонтова и Марии Тихоновны, урожденной Лахтиной. Состоял в родстве со многими известными купеческими семьями России: Алексеевыми, Сапожниковыми, Третьяковыми, Якунчиковыми и т.д.
Детство провел в различных российских городах, где торговал его отец. Образование получил во 2-й московской гимназии, затем с 1854 года в Петербургском институте корпуса гражданских инженеров. Но в 1857 году Мамонтов покинул институт и продолжил обучение во 2-й московской гимназии. А с 1860 года на юридическом факультете Московского университета.
С 1862 года по желанию отца вел дела семьи в Баку. Несколько лет прожил в Италии, занимаясь пением и изучая историю искусств.
Составил огромный капитал на железнодорожном строительстве. Мамонтову принадлежит заслуга постройки дорог Ярославль-Архангельск и Донецкой каменноугольной железной дороги. Главный акционер общества Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги, Товарищества Невского механического завода, Общества Восточно-Сибирских чугуноплавильных заводов.
С 1865 года женат на Елизавете Григорьевне Сапожниковой. Имел пятерых детей. Дочерей: Александру; Веру – замужем за Александром Дмитриевичем Самариным. И сыновей: Сергея – писателя; Андрея – художника; Всеволода. Из первых букв имен детей Мамонтова составляется его имя «Савва».
В 1894 году по приглашению министра С.Ю. Витте принял участие в экспедиции вокруг Кольского полуострова, результатом которой явилось получение концессии на продление железной дороги от Вологды до Архангельска.
В своем имении Абрамцево организовал художественный кружок и предоставлял художникам все условия для творчества. В усадьбе подолгу работали такие художники как В.А. Серов, В.М. Васнецов, К.А. Коровин, М.А. Врубель и многие другие. Художники прозвали Мамонтова «московским Лоренцо Медичи». В.М. Васнецов писал: «В нем была какая-то электрическая струя, зажигающая энергию окружающих. Бог дал ему особый дар возбуждать творчество других».
Савва Иванович занимался скульптурой, увлекался театром. В 1885 году основал на свои средства Московскую частную русскую оперу. Собрал уникальную коллекцию произведений русских художников. Финансировал журнал «Мир искусства», материально поддерживал строительство в Москве Музея изящных искусств.
В 1899 году Мамонтов разорился. Его обвинили в растрате денег Ярославской железной дороги, он был арестован и заключен в Таганскую тюрьму, где провел полгода. Современники отмечали выдержку Мамонтова в это тяжелое время. В тюрьме он занимался своим любимым делом – скульптурой. Савва Иванович был оправдан, но после суда все его имущество было распродано для погашения долгов.
С 1900 года жил на окраине Москвы у созданного им гончарного завода «Абрамцево», занимаясь керамикой. Умер там же. Погребен в Абрамцево у Спасской церкви.
Савва Мамонтов – известный русский предприниматель и меценат 19 века. Биография Саввы Мамонтова очень интересна и насыщенна. Современники знали его как прекрасного певца, талантливого скульптора и художника. Именно его поместье в свое время стало центром художественной жизни.
Краткая биография Саввы Мамонтова
Савва Иванович Мамонтов родился в семье купца 15 октября 1841 года. Его отец занимался железнодорожным строительством. Семья жила богато, и в их доме часто устраивались приемы и балы. После завершения учебы на юридическом факультете сын продолжил отцовское дело и сколотил на нем целое состояние. С именем Саввы Мамонтова связаны постройки крупнейших железнодорожных магистралей. Однако широкую известность и память потомков (биография Саввы Мамонтова известна не одному поколению) он приобрел благодаря своему бескорыстному служению искусству. «Московский Медичи», «Савва Великолепный» - именно так отзывались о нем благодарные современники, именно под такими прозвищами вошел он в историю русской культуры.
Образование
В семье Мамонтовых было четверо сыновей. Их образованием занимался специально нанятый для этого гувернер. Он обучал детей европейским манерам и иностранным языкам. Биография Саввы Мамонтова, возможно, была бы совсем другой, но все изменилось после смерти матери в 1852 году. Отцу с детьми пришлось переселиться в более скромное поместье, нежели они занимали раньше. Отец семейства тяжело переживал смерть жены. Именно в это время он решил отказаться от домашнего воспитания и отдать детей в московскую гимназию, а спустя два года перевез их в Петербург и определил в институт гражданских инженеров. Однако Савва не смог учиться здесь и вернулся в Москву, в родную гимназию. Одной из причин возвращения была скарлатина, которой он заболел. Учеба давалась ему нелегко. В учебных заведениях того времени были жесткие правила: ученики, отстающие по учебным предметам, должны были сидеть за последними партами. Но Савва Мамонтов, биография, личная жизнь которого обсуждается не одно столетие, уже тогда был любимчиком окружающих, и по просьбе одноклассников его всегда сажали за первую парту. Это уникальное умение объединять вокруг себя людей он пронес через всю жизнь. Однако признание одноклассников не могло повлиять на успеваемость Саввы, и после провала выпускных экзаменов он был вынужден покинуть гимназию.
Приобщение к искусству
Отец устроил сына в Петербургский университет. Во время вступительных экзаменов Савве Мамонтову пришлось пойти на обман – на экзамен по латыни вместо него отправился другой юноша. Савва был зачислен в университет Петербурга, а вскоре перевелся на юридический факультет в Москве. Однако даже в университете Савва Иванович Мамонтов, биография которого рисует нам высокообразованного человека, не слишком интересовался учебой и все свободное время посвящал занятиям в драмкружке, руководителем которого был известный драматург А. Н. Островский. В 1862 г. он сыграл роль Кудряша в пьесе «Гроза». Это был его дебют, кстати сказать, вполне успешный.
Мамонтов – предприниматель
В эти годы Иван Федорович Мамонтов как раз основал и начинал развивать новое торговое товарищество, которое специализировалось на продаже шелка. Отец решил привлечь младшего сына Савву к семейному бизнесу и отправил его обучаться торговому делу в филиал своей фирмы в Баку. Начав работать простым служащим, Савва Мамонтов показал себя отличным коммерсантом. После командировки в Персию он вернулся опытным бизнесменом. Биография Мамонтова Саввы Ивановича гласит, что жизнь его с этого момента круто меняется. Из прогульщика и лоботряса он превращается в отличного предпринимателя.
Семья Саввы Ивановича Мамонтова
Биография Саввы Мамонтова, его семья интересуют многих людей нынешнего поколения. В 1864 году младший сын отправляется в Италию, чтобы подлечиться и изучить положение на местных рынках. Здесь он знакомится со своей будущей женой – Елизаветой Григорьевной Сапожниковой. 17-летняя девушка не отличалась особенной красотой. Но Савву Мамонтова привлекло в ней совсем не это. Она увлекалась искусством, прекрасно пела, много читала и занималась музыкой. Спустя год состоялась пышная свадьба, после которой молодые поселились в Москве. Именно в это время Мамонтовы отошли от торгового дела и занялись железнодорожным строительством. Занимаясь семейным бизнесом, Савва Мамонтов, краткая биография которого изложена в статье, никогда не переставал служить искусству и вкладывал в него огромные средства.
После смерти отца в 1869 году руководство семейным бизнесом полностью перешло в руки младшего сына. Молодая семья решает приобрести собственный дом. В поместье Абрамцево, владельцем которого с 1870 года стала семья Мамонтовых, постоянно собирались именитые русские художники, литераторы и музыканты. Благодаря содействию Саввы Ивановича в то время начала развиваться опера. Зазвучали и стали знамениты такие имена, как Шаляпин, Мусоргский, Римский-Корсаков. Большое внимание меценат уделял декорациям, которые писали знаменитые художники. Сам Мамонтов Савва Иванович, краткая биография которого, конечно, не может раскрыть всех его талантов, вместе с историками и искусствоведами кропотливо выбирал все декорации, сценические детали и костюмы.
Меценатство
Всю свою жизнь Савва Иванович посвятил поддержке самых разнообразных видов творческой деятельности. Он организовывал вечера, выставки, заводил новые знакомства, поощрял и продвигал талантливых людей. На это свое «увлечение» Мамонтов тратил огромные средства, несмотря на недовольство некоторых членов его семьи. У него был особенный дар видеть и распознавать в человеке талант к тому или иному виду искусства. В доме Мамонтовых постоянно жили и творили молодые художники, а хозяева старались создать для их творчества самые благоприятные условия. Усадьбу Абрамцево, где проживали Мамонтовы, постоянно перестраивали и ремонтировали, чтобы иметь возможность вместить как можно больше людей. После очередного посещения Италии Савва Иванович вместе со своей женой пригласил в свое поместье молодых художников, выпускников Петербургской академии художеств, которые заканчивали обучение за границей. Благодаря Савве Мамонтову миру стали известны такие имена, как В. Д. Поленов, Е. И. Репин, В. М. Васнецов и другие.
В начале 1885 года Савва Иванович открыл Московскую частную оперу, которая положила начало великому преобразованию сцены. Именно здесь раскрылся талант знаменитого теперь на весь мир Ф. И. Шаляпина. Именно здесь выступали известные композиторы и крупнейшие деятели искусства.
Поддержка жены Елизаветы Григорьевны
Жена Саввы Ивановича во всем поддерживала своего мужа. Именно она открыла школу для детей крестьян, а чуть позже и столярную мастерскую. Выпускники этой мастерской получали в награду набор инструментов, что позволяло им и дальше заниматься трудовой деятельностью.
В доме Мамонтовых была прекрасная библиотека. Елизавета Григорьевна всегда оказывала помощь в подборе необходимых исторических сведений и документов, если кто-то из художников брался писать полотно на историческую тематику. Нередко во время работы художников она читала им классическую литературу, развивая чувство прекрасного в молодых дарованиях.
Судебное разбирательство
К сожалению, не всегда в судьбе Саввы Мамонтова все было гладко и безмятежно. В начале 1900 годов состоялось крупное судебное разбирательство, связанное с незаконной растратой денежных средств. Предпринимателю приходит в голову идея объединить крупные промышленные и транспортные предприятия. На осуществление этого грандиозного замысла требовалась большая сумма денег. Савва Иванович продает акции принадлежащей ему Северной дороги. Одновременно он получает ссуду, заложив под залог акции и векселя, которые принадлежали его семье. Поставив на карту все свое состояние, предприниматель рассчитывал его приумножить, однако все пошло не так. Савва Иванович Мамонтов попал под арест. Ему пришлось даже несколько месяцев провести в тюремной камере. К счастью, дело закончилось оправдательным приговором. Во время судебных слушаний выступало немало свидетелей. Ни один из них не сказал в адрес подсудимого ни одного плохого слова. После того как суд зачитал приговор, весь зал аплодировал. Несмотря на благоприятный исход дела, долги нужно было возвращать. Все семейное состояние было пущено с молотка.
Жизнь после суда
С момента окончания долгого судебного разбирательства и оглашения приговора жизнь Саввы Мамонтова круто изменилась. Он стал вести замкнутый образ жизни и редко появлялся в обществе. Однако верные и преданные друзья не забывали своего покровителя. Такие известные люди, как В. А. Серов, В. М. Васнецов, В. И. Суриков, Ф. И. Шаляпин часто навещали его.
Савва Мамонтов: биография, дети
Савва Иванович очень удачно совмещал служение культуре и искусству с предпринимательской деятельностью. И то и другое отнимало немало сил, но для него это было делом всей жизни. Как признавался сам предприниматель, он ни за что не бросит заниматься ни искусством, ни бизнесом. В своей предпринимательской деятельности, кстати, он видел не только денежную прибыль, но и служение людям, служение на благо людей.
Биография Саввы Мамонтова была бы неполной, если не упомянуть о детях, наследниках великого мецената и промышленника. В семье было пятеро детей. Примечательно, что всех своих отпрысков Савва назвал так, что из первых букв их имен складывалась его собственное имя. Сергей, Андрей, Всеволод, Вера, Александра – САВВА. Один из сыновей, Сергей, в какой-то мере продолжил дело отца. Его имя не стало таким же известным, однако он был и драматургом, и поэтом, достаточно знаменитым в своих кругах.
Жизнь после смерти
Годы революции были тяжелыми для всей тогдашней России. Крутые изменения в стране застали Савву Мамонтова тяжело больным. В начале марта 1918 года он подхватил пневмонию. 24 марта великого предпринимателя и мецената не стало. Последующие десятилетия после его смерти власть в стране принадлежала большевикам, а имя Саввы Мамонтова было оплевано и забыто. Но такие люди не уходят бесследно. И сейчас, спустя почти сотню лет после его смерти, мы помним о неизмеримом вкладе Саввы Ивановича Мамонтова в развитие русской культуры. На сегодняшний день в честь знаменитого мецената и покровителя искусства установлены памятники в Сергиевом Посаде и Ярославле. Недалеко от Москвы, на ярославском направлении, его именем названа платформа.
Портрет железнодорожного магната и мецената искусств Саввы Ивановича Мамонтова работы И.Репина
За всю историю человечества лишь немногих людей природа наградила огромным количеством самых разных талантов. Еще меньше было тех, кто сумел достойно применить в жизни такой щедрый дар судьбы. И в числе этих немногих - Савва Иванович Мамонтов - промышленник, строитель железных дорог, музыкант, писатель, скульптор, режиссер - человек, говоривший, что его самый главный талант - это «находить таланты».
Савва Мамонтов родился в 1841 году в далеком зауральском городке Ялуторовске Тобольской губернии, в котором жили когда-то ссыльные декабристы. В семье Мамонтовых Савва был четвертым сыном. Его отец, Иван Федорович, успешно занимался винным откупом в Сибири - сначала в Шадринске, затем в Ялуторовске, а в 1840 г. переехал с семейством в Москву. Иван Федорович прошел путь от провинциального купца к верхушке московского предпринимательства, и в 1853 был возведен в потомственное почетное гражданство.
Отец Саввы всегда тяготел к самым смелым проектам, поэтому одним из первых обратился к железнодорожному строительству. В 1859 году Иван Федорович получил концессию на строительство железной дороги из Москвы в Сергиевский Посад, куда местная достопримечательность - Троице-Сергиева лавра, привлекала немало паломников со всей России. Тогда же юный Савва впервые приобщился к транспортной экономике. Их дом стоял рядом с заставой, которая вела из Москвы в Сергиевский Посад, и старший Мамонтов посадил сыновей у окна - считать потенциальный «пассажиропоток» - пеших паломников и седоков на возах. Подсчеты эти оправдались: 66 верст пути, проложенные за полтора года, стали приносить устойчивую прибыль.
Портрет работы Валентина Серова
Отец поощрял тягу сына к знаниям: Савва с детства знал французский и немецкий языки, много занимался дома, учился на юридическом факультете Московского университета. Отец страстно хотел, чтобы Савва стал достойным продолжателем его дела. Он определил его на учебу в Институт корпуса гражданских инженеров (Горный корпус) в Санкт-Петербурге. А в свободное от учебы время Савва начал посещать драмкружок. Он выступал в роли Кудряша в «Грозе», где роль Дикого исполнял сам автор - А.Н.Островский. Поначалу Иван Федорович был доволен сыном, ходил на спектакли, но потом, видя, как велик интерес Саввы к сцене, отослал его подальше от театральных соблазнов - в Персию - учиться торговать. «Ты вовсе обленился, перестал учиться классическим предметам... и предался непозволительным столичным удовольствиям музыкантить, петь и кувыркаться в драматическом обществе», - сокрушался отец. Савва смирился и после Персии отправился в Италию - изучать основы шелководства, практическую коммерцию и европейские методы торговли.
Мамонтов С.И. (бюст работы Репина, первый справа, 1880)
Однако, в Италии случилось то, чего не ожидали ни семья Мамонтовых, ни московский деловой мир. Нет, Савва вовсе не «загулял», как делали многие его сверстники. Случилось другое, никогда не бывалое, совершенно непонятное для купеческой среды. В Италии Савва... запел. У продолжателя торгового дома Мамонтовых оказался прекрасный оперный голос. После недолгих занятий с местными преподавателями он уже получил приглашение одного из миланских театров дебютировать в двух басовых партиях в операх «Норма» Беллини и «Лукреция Борджиа». Но, прослышав об успехах сына, отец срочно отозвал его в Москву, и только этот вызов помешал дебюту русского купца на миланской оперной сцене.
Кстати, на коммерции Мамонтова это увлечение не отразилось: вернувшись в Москву, Савва снял здание на Ильинке и открыл собственное дело - торговлю итальянским шелком.
А.А. Киселев. Е.Г. Мамонтова в своем кабинете в Абрамцево
В 1865 году Иван Федорович благословил сына на брак с дочерью купца первой гильдии Лизой Сапожниковой и подарил молодоженам дом на Садово-Спасской. Тогда еще никто не подозревал, что вскоре этот дом станет одним из центров художественной жизни России. Через несколько лет Савва Иванович вновь уехал в Италию - в Рим, где на этот раз раскрылся другой его талант. Скульптор Марк Антокольский, с которым Мамонтов познакомился в Риме, так отозвался в письме к критику Стасову о необычном купце: «Он один из самых прелестных людей с артистической натурой... Приехавши в Рим, он начал лепить - успех оказался необыкновенный!.. Вот вам и новый скульптор!!! Надо сказать, что, если он будет продолжать, и займется искусством свободно хоть годик, то надежды на него очень большие».
Конечно, Савва Мамонтов не мог оставить дела и заняться лишь скульптурой, но интерес к ней он пронес через всю жизнь.
Вернувшись на родину, Савва Мамонтов познакомился со многими талантливыми художниками, и вскоре, в его особняке на Садово-Спасской, и в подмосковном поместье Абрамцево возник, по словам В.М. Васнецова, «неугасавший художественный очаг». Имение, расположенное на родной Московско-Ярославской дороге, Савва Иванович приобрел в 1870 году, и эта усадьба начала вторую жизнь в русской культуре. Поместье было куплено у семьи знаменитого писателя Сергея Тимофеевича Аксакова, жившего в Абрамцево до самой смерти в 1859 году. У Аксакова подолгу гостили Тургенев, Гоголь, Хомяков, братья Киреевские и другие литераторы. Мамонтовым, впервые приехавшим в этот дом, показали тщательно сберегаемую «гоголевскую» комнату, как ее уважительно называл старый хозяин...
Савва Мамонтов продолжил славную традицию, с той лишь разницей, что его основные гости, жившие порой месяцами в Абрамцево, - художники, фактически весь цвет русской живописи того времени. Мамонтов хотел, чтобы талантливые живописцы могли свободно творить, не заботясь о бытовой стороне дела. Он построил обширную мастерскую, где работали Репин, Серов, Врубель, Коровин, Нестеров, Поленов, Антокольский, Васнецов.
Портрет работы И.Репина
Савва Иванович имел поистине уникальную черту характера: трудясь сам, занимаясь лепкой, майоликой или постановкой домашних спектаклей, к которым он писал тексты и в прозе, и в стихах, Мамонтов имел, по словам В.Васнецова, «способность возбуждать и создавать кругом себя энтузиазм». Как вспоминал И. Грабарь: «Мамонтов казался рядом с уравновешенным, мудрым и холодным Третьяковым каким-то неистовым искателем юных дарований».
Кто знает, если бы не было этой вдохновляющей атмосферы Абрамцево, возможно, и не появились бы картины, составляющие сейчас золотой фонд русской живописи. Ведь именно здесь были написаны «Девочка с персиками» Серова (портрет дочери Саввы Ивановича - Веры), «Богатыри» и «Аленушка» Васнецова, пейзажи Поленова. С этим домом связаны репинские «Запорожцы», «Не ждали», «Крестный ход в Курской губернии»; «Явление Отроку Варфоломею» Нестерова, многие работы Врубеля.
У Саввы Ивановича Мамонтова. 1889. На фотографии присутствуют - Серов, Коровин, Мамонтов
В общении с художниками Мамонтов выступал на равных, был для них свой коллега, а вовсе не богатый барин, который балуется искусством. Это и легло в основу «феномена Мамонтова» в русской истории. Савва Мамонтов не был ни меценатом, ни коллекционером, ни «другом русской культуры». Он был Художник и Предприниматель в одном лице, поэтому, наверное, его и не понимали до конца ни те, ни другие.
Все, с кем Савва Иванович делил интересы, пытались уговорить его «заняться настоящим делом». Художники недоумевали: что интересного находит Мамонтов в рельсах, шпалах, векселях и финансовых расчетах? Антокольский писал Савве Ивановичу: «Я думаю, что не вы с вашей чистой душой призваны быть деятелем железной дороги, в этом деле необходимо иметь кровь холодную как лед, камень на месте сердца и лопаты на месте рук». Железнодорожники же опасались: не помешают ли увлечения Мамонтова делам?
Но Савва Иванович искренне удивлялся: разве одно другому помеха? Разве в делах не требуется воображение, умение «увидеть статую в глыбе мрамора»? И без своего Дела, которое меняет лицо России, соединяет города железными дорогами, молодой предприниматель себя не представлял.
Строительством железных дорог Савва Мамонтов всерьез занялся в 1869 году, став в 28 лет, после смерти отца, председателем Общества Московско-Ярославской железной дороги. Наследник контрольного пакета акций имел право единолично принимать решения, и Савва Иванович продемонстрировал в бизнесе, как это важно - быть художником в своем деле, увидеть и воплотить то, что никто пока не видит.
Первым решением нового хозяина дороги было - тянуть дорогу дальше, от Ярославля до Костромы. Это вызвало недоумение у многих: зачем нам Кострома, кто поедет в эту глушь? Если уж строить, то на Запад, в Европу, а не в «медвежьи углы России». Но Мамонтов смотрел дальше.
Еще у Александра III зародилось понимание того, что России мало петровского «окна в Европу»: в случае войны порты на Балтике могут быть легко блокированы. Нужен другой, независимый от иностранных держав, выход в открытое море. Император хотел заложить порт на Мурмане, но смерть помешала ему исполнить задуманное. И, как писал единомышленник и друг Мамонтова, министр финансов граф Витте, «Если бы был построен порт на Мурмане, мы не искали бы выхода в открытое море на Дальнем Востоке, не было бы этого злополучного шага - захвата Порт-Артура и... не дошли бы мы и до Цусимы».
Мамонтов верил, что здравый смысл и объективный интерес России победят. Поэтому он упорно прокладывал свой путь, и скоро дорога Москва-Кострома вошла в строй и стала приносить прибыль, что еще раз доказало правильность его расчетов.
Савва Иванович решил убедить власти в необходимости прокладывать железную дорогу дальше - на Север, и открыл павильон на Всероссийской выставке в 1896 году, приуроченной к коронации Николая II. Среди художественных экспонатов Савва Иванович выставил два панно работы Врубеля - «Микула Селянинович» и «Принцесса Греза» (вариант которого украшает ныне фасад московской гостиницы «Метрополь»). Комиссия Академии художеств, принимавшая выставку, единогласно забраковала панно и постановила убрать их из павильона искусств: работы Врубеля не соответствовали представлениям академиков о декоративной и монументальной живописи. Савва Иванович очень рассердился, заплатил Врубелю стоимость панно и построил Северный павильон за пределами территории выставки, а на фасаде написал: «Выставка декоративных панно художника М.А. Врубеля, забракованная жюри императорской Академии художеств». Вход был свободный, и публика шла нескончаемым потоком, дивясь необычным картинам. Специально для гостей выставки пел приглашенный Мамонтовым молодой Шаляпин, еще неизвестный, начинающий двадцатитрехлетний певец.
После выставки, вместе с С. Витте, Савва Иванович поехал в Мурманский край для осмотра вероятной трассы дороги и поиска дополнительных аргументов в пользу ее прокладки. Когда экспедиция вернулась в Петербург, эти доводы были, наконец, услышаны. Последовало высочайшее решение: дорогу сначала до Архангельска, а потом и до незамерзающей Екатерининской гавани - строить! И строить ее будет Савва Мамонтов!
Путешествуя по Северу и решая деловые вопросы, Савва Иванович был потрясен неповторимой красотой этого края, о которой в Центральной России не имели и понятия, а местные жители ее попросту не замечали, не ценили. В письмах домой он советовал всем обязательно побывать здесь: «... вы вернетесь отсюда более русскими, чем когда-либо. Какая страшная ошибка искать французских тонов, когда здесь такая прелесть».
По приезде в Москву Мамонтов решил воплотить свой давний замысел - украсить вокзалы Северной дороги живописью русских художников - пусть люди учатся видеть красоту, пусть они, хотя бы на вокзалах, познакомятся с настоящим искусством. Для этого он отправил в поездку по Двине своих друзей - художников Коровина и Серова, и они вернулись из этой «командировки» с целым собранием полотен - картин северной природы, которые имели огромный успех на Периодической художественной выставке. Успех был столь велик, что до вокзалов эти работы так и не дошли: почти все они находятся сейчас в Третьяковской галерее и в Русском музее.
Идеей открытия художественных выставок на железнодорожных вокзалах Мамонтов увлек и В. Васнецова. Верный своему принципу собирать вокруг себя не картины, но таланты, Савва Иванович приободрил молодого мастера, переживавшего кризис из-за разрыва с передвижниками, и заказал ему работы для другой своей дороги, Донецко-Мариупольской, которая вошла в строй в 1882 году, связав 500 верстами пути Донецкий угольный бассейн и Мариупольский порт.
Необходимость мамонтовских дорог для России подтвердилась окончательно, когда началась Первая мировая война, и все пути, ведущие на Запад, оказались блокированы линией фронта. И только две дороги - Северная и Донецкая - стали для России буквально дорогами жизни. Не случайно, самый популярный в России журналист Влас Дорошевич отложил на время свои фельетоны и написал хвалебный гимн в честь Саввы Ивановича Мамонтова - статью «Русский человек»: «Интересно, что и Донецкой, и Архангельской дорогами мы обязаны одному и тому же человеку - «мечтателю» и «затейнику», которому в свое время очень много доставалось за ту и другую «бесполезные» дороги, - С.И. Мамонтову. Когда в 1875 году он «затеял» Донецкую каменноугольную дорогу, протесты понеслись со всех сторон. Но он был упрям... И вот теперь мы живем благодаря двум мамонтовским «затеям»».
А тем временем, Савва Иванович «затеял» строительство Московской окружной дороги, создал Московский вагоностроительный завод, занимался добычей руды и производством чугуна. Он начал грандиозный экономический проект: создание мощного конгломерата промышленных и транспортных предприятий, чтобы наладить производство локомотивов в России и сломать, наконец, монополию инофирм на поставки паровозов в страну. Он приступил к реконструкции взятого у казны Невского судостроительного и механического завода в Санкт-Петербурге, приобрел Николаевский металлургический завод в Иркутской губернии. Эти предприятия должны были обеспечить транспортными средствами Московско-Ярославско-Архангельскую железную дорогу, и продолжить ее строительство, что позволило бы энергичнее осваивать Север.
В.А. Серов. Девочка с персиками (портрет дочери С.И. Мамонтова - Веры). 1887 г.
И параллельно с этим Савва Великолепный (так называли его друзья-художники, по аналогии с Лоренцо Великолепным, герцогом-меценатом эпохи Возрождения) решил создать... первый в России частный оперный театр. Недоумение и шум снова были огромные. Многие считали: блажь, захотел барин свой «балет» завести... Общему хору вторила и театральная критика. В год дебюта театра - в 1885 году - газета «Театр и жизнь» возмущалась, что за дело организации оперного театра «берутся люди, вряд ли знающие столь тонкое дело, как оперная постановка... Словом, все это сплошное любительство», - клеймил рецензент мамонтовскую затею. Конечно, знания оперной школы и режиссерской подготовки у Мамонтова не было. Основу его труппы составили молодые голоса, не имевшие имени в оперном мире. Но у Саввы Ивановича было главное - безукоризненный художественный вкус, развитый до степени подсознательного чутья, интуиции. И этот вкус подсказал Мамонтову, что время старого оперного театра кончилось, что он себя изжил. Тогда певцы императорских театров пели в «лучших» итальянских традициях - играли голосом так, что зритель не мог разобрать ни слова, а солисты не заботились о том, чтобы, сопровождая пение драматической игрой, придавать сценическому образу правдоподобие. Этот разрыв между пением и драматическим искусством решил преодолеть Савва Мамонтов в своей Частной опере. «Петь нужно играя» - таков был принцип этого театра.
Считая, что театр - это «коллективный художник», Мамонтов окружил себя талантливыми людьми, которые помогали ему в задуманном прекрасном деле. Первыми его помощниками стали неизменные члены Абрамцевского кружка - Виктор Васнецов и Василий Поленов. Поленов привлек к исполнению декораций своих молодых учеников - Исаака Левитана и Константина Коровина.
Ф.И. Шаляпин в роли Бориса Годунова. Художник Н.В.Харитонов
А еще Савва Иванович Мамонтов подарил миру Шаляпина! До этого малоизвестный начинающий певец был связан жестким контрактом с Императорским театром. Мамонтов, разглядевший в юноше необычайный талант, убедил его разорвать контракт, заплатил огромную неустойку и сразу поставил певца на первые роли в своем театре. Здесь, в обстановке всеобщего доверия и подлинного творчества, Шаляпин почувствовал, «будто цепи спали с души моей». Он позже вспоминал, что именно тогда, у Саввы, понял: математическая верность в музыке и самый лучший голос мертвы до тех пор, пока математика и звук не одухотворены чувством и воображением.
Фактически Мамонтов разработал и применил то, что впоследствии назовут «методом Станиславского», хотя сам К.С. Станиславский ясно представлял, кто его учитель, и очень уважал его. Патентовать свою театральную эстетику как «метод Мамонтова» Савва Иванович, конечно, и не думал, да и некогда было. Реформируя оперный театр, он ни на минуту не оставлял своих железнодорожных забот. И в театре Мамонтов добился своего, хотя и пришлось ему работать в своей опере «всем». Как вспоминали коллеги, он режиссировал, дирижировал, ставил голос артистам, делал декорации. Савва Великолепный работал буквально как «человек-оркестр». Зато теперь он с гордостью говорил: «У меня в театре - художники». Его актеры стали творцами своих художественных образов. Театр Мамонтова состоялся.
Портрет работы Михаила Врубеля
В 1897 году Михаил Врубель написал портрет Саввы Ивановича, вызвавший у Мамонтова и близких ему людей неожиданное и ничем не подкрепленное ощущение предстоящей беды. Впоследствии это врубелевское полотно, полное необъяснимой тревоги, стало расцениваться как пророчество, откровение судьбы, предъявленное миру гением.
11 сентября 1899 года Савва Иванович Мамонтов в своем доме на Садовой Мамонтов был арестован и помещен в Таганскую тюрьму, куда его вели пешком через весь город под конвоем. Деятельный, жизнелюбивый и далеко не молодой человек на несколько месяцев оказался в одиночном заключении. Это была совершенно неоправданная жестокость. Следователь по особо важным делам, ведший дело Мамонтова, определил колоссальный залог в размере 763 тысяч рублей. Богатые родственники Сапожниковы и Савва Морозов были готовы внести требуемую сумму, но совершенно неожиданно следователь увеличил ее до 5 миллионов рублей! Быстро собрать такие деньги было практически невозможно.
На все имущество Мамонтова наложили арест. Его бумаги были изъяты и скрупулезно изучены. Но никаких убедительных данных, подтверждающих махинации, так и не нашли. Правда, удалось обнаружить несколько писем помощника Витте Максимова, в одном из которых он выражал благодарность за присланную семгу. Эта "рыба" стала темой особого разбирательства. Очевидно, не лишены оснований утверждения, что глава юридического ведомства Муравьев действительно интересовался в первую очередь сведениями, которые можно было использовать против министра финансов Витте.
Не удалось документировать и корыстный умысел в действиях самого Саввы Ивановича. Вообще-то вся эта история была лишь формальным нарушением закона. Ведь и железная дорога, и Невский завод находились в руках мамонтовской семьи. Предприятия были лишь юридически независимыми, а фактически существовала известная общность средств.
Газетная шумиха, поток сенсационных бездоказательных "разоблачений" способствовали тому, что вокруг арестованного стал образовываться вакуум. Некоторые люди, которым Савва Иванович всемерно помогал и кого считал своими друзьями, вдруг как-то "забыли" о нем. Особенно тяжело он переживал предательство Шаляпина и Коровина, которые покинули мамонтовскую Частную оперу и не проявили в первые месяцы после краха особого интереса к судьбе мецената.
Однако остались люди, не изменившие своего отношения к нему. На Пасху, в апреле 1900 года, по инициативе Васнецова и Поленова был составлен памятный адрес на имя Саввы Ивановича, который подписали практически все художники мамонтовского кружка: Серов, Врубель, Суриков, Остроухов... Рабочие и служащие Северной дороги, среди которых Савва Иванович пользовался авторитетом и уважением, собирали деньги для "выкупа". С первого дня ареста хлопотала за мужа и Елизавета Григорьевна.
Кстати, к этому времени брак Мамонтовых фактически распался. На причину указал в своих воспоминаниях художник князь Щербатов. По его словам, Савва Иванович влюбился в певицу Любатович, "разрушившую его семейную жизнь". К этому уместно добавить следующее. Действительно, уже с середины 1890-х годов Савва Иванович и Елизавета Григорьевна живут раздельно. Когда же над головой мецената сгустились тучи, Любатович потеряла к нему всякий интерес. Совершенно иначе повела себя Елизавета Григорьевна. Она была добрым, сострадательным и глубоко верующим человеком, и с самого начала не одобряла некоторых увлечений мужа. Все эти ночные катания на лошадях, рестораны, застолья заполночь, цыгане и тому подобные удовольствия были ей чужды. Но когда Савве Ивановичу стало действительно плохо, она, не задумываясь, переступила через свои обиды и уязвленное самолюбие. Однако сделать ей практически ничего не удалось, хотя она и стучалась во многие двери.
Старались облегчить участь Мамонтова и его друзья. В феврале 1900 года во время работы над портретом царя Серов, по его словам, решился попросить у государя за Мамонтова. На что император ответил, что распоряжение им уже сделано. Однако в следственном деле нет никаких следов царского вмешательства в судьбу Мамонтова.
Более пяти месяцев провел Савва Иванович в одиночном заключении, и только после того как врачебная комиссия констатировала, что он "страдает болезнями легких и сердца", следователь был вынужден отпустить его под домашний арест. Поселился Савва Иванович в своем небольшом доме в Петропавловском переулке на Новой Басманной, строго опекаемом полицией.
Знаменитый дом на Садовой со всеми книгами, картинами, скульптурами, мебелью простоял опечатанным более двух с половиной лет. Всю "мерзость запустения" описал Гиляровский в заметке под характерным названием "Помпея в Москве". Ему удалось проникнуть в дом зимой 1901 года: "Ледяным погребом веет от злополучного здания, гулко раздаются шаги под заиндевевшими сводами... Орнаменты на резной итальянской мебели обвалились, деку рояля, испещренную художественной инкрустацией, повело, и на всем, как кровяные пятна, краснеют сургучные печати судебного пристава...". Даже в спальне хозяина на столе лежали "четыре костяные запонки и стальное пенсне, снабженное печатями, — это тоже движимость...".
В 1900 году в Московском окружном суде в здании Судебных установлений в Кремле началось судебное разбирательство по делу Мамонтова. Обвинителем выступал прокурор Курлов, защитником — известный "златоуст русской адвокатуры" Плевако. Процесс длился несколько дней. Присяжные вынесли вердикт: "Невиновен". "Зал дрогнул от рукоплесканий. Не могли остановить оваций и толпы, которая бросилась со слезами обнимать своего любимца". Хотя коллегия присяжных не нашла в действиях Саввы Ивановича состава преступления и оправдала его, дело не было закончено. Требовали удовлетворения иски. Московский окружной суд признал Савву Ивановича несостоятельным должником. Имущество мецената пошло с молотка, и, в конечном счете, все претензии были удовлетворены. Пострадавшим оказался лишь сам Мамонтов.
Крушение деловой репутации, потеря состояния, сплетни и пересуды — все это не могло не сказаться на Савве Ивановиче. Он сравнительно редко теперь появлялся на людях, жил замкнуто и общался с ограниченным кругом людей.
Освободившись от коммерческих дел, Мамонтов поселился в доме на Бутырской заставе, купленном на имя дочери, и организовал там свою керамическую мастерскую, которая вскоре превратилась в небольшой керамический завод. И хотя изделия не приносили большой прибыли, они завоевывали множество призов на международных и отечественных выставках.
Потом и Шаляпин, и Коровин приходили на Бутырки с покаянием, но Савва Иванович не принял их. Коровина в Частной опере заменил Врубель. Он прекрасно оформил спектакли «Царская невеста» и «Сказка о царе Салтане» Римского-Корсакова, «Кавказского пленника» и «Ратклифа» Кюи. Но вскоре Михаил Врубель тяжело заболел и его положили в психиатрическую клинику, где он и оставался до конца дней. Частная опера одно время даже блистала, но постепенно залезала в долги и наконец так увязла в них, что театр пришлось закрыть.
Из старых друзей по кружку Савве Ивановичу такими же близкими оставались Поленов, Серов и Васнецов. Со временем Мамонтов сменил гнев на милость, и к нему вновь стали наезжать Шаляпин и Коровин. Все время между встречами он коротал за гончарным кругом, делал вазы или что-нибудь лепил.
Мамонтов жил долго, но это был уже другой человек. Остатки жизни Савва Иванович Мамонтов провел в полной тени. Он стремительно старел, был морально затоптан, потерян среди многолюдной Москвы. Он умер в 1918 году и лег в могилу на кладбище в Абрамцеве, где уже успели найти последний приют многие из его близких. Похороны были скромные. Гроб с телом привезли на Ярославский вокзал. «Рабочий-железнодорожник, — рассказывала внучка покойного Саввы Ивановича, — спросил, кого хоронят. Узнав, что Мамонтова, снял шапку, а потом сказал: “Эх, буржуи, такого человека похоронить не можете как следует”».
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B0%D0%BC%D0%BE%D0%BD%D1%82%D0%BE%D0%B2,_%D0%A1%D0%B0%D0%B2%D0%B2%D0%B0_%D0%98%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87
