Зо́я Ива́новна Воскресе́нская (по мужу - Ры́бкина ; -) - советская разведчица и детская писательница . Лауреат Государственной премии СССР (). Полковник.
Биография
В 14 лет стала библиотекарем 42-го батальона ВЧК Смоленской губернии , в 1923 году - политруком в колонии малолетних правонарушителей, в 1928 году - перешла на работу в Заднепровский райком РКП(б) Смоленска .
В 1928 году Воскресенская переезжает в Москву и с августа 1929 года начинает работать в Иностранном отделе ОГПУ - во внешней разведке. Член ВКП(б) с 1929 года.
Первая поездка на разведывательную работу - в Харбин , где Зоя Ивановна в течение двух лет успешно выполняла ответственные задания Центра во время острейшей борьбы на КВЖД .
Позже была на разведывательной работе в Латвии , Германии и Австрии .
В Москву вернулась перед самой войной с Финляндией и занялась аналитической работой. Воскресенская-Рыбкина становится одним из основных аналитиков разведки . К ней стекались важные сведения, в том числе от представителей известной «Красной капеллы» - таких, как «Старшина» (Харро Шульце-Бойзен) и «Корсиканец» (Арвид Харнак).
Своим «крестным отцом» в разведке Воскресенская называла Ивана Чичаева .
Семья
- Муж - Владимир Казутин (развод)
- Сын - Владимир Владимирович Казутин (1928)
- Муж - Борис Аркадьевич Рыбкин (1899-1947).
- Сын - Алексей Борисович Рыбкин (1944-2009).
Произведения
- 1962 - «Сквозь ледяную мглу»
- 1963 - «Встреча» (1963)
- 1963-1965 - «Сердце матери»
- 1967 - «Утро»
- 1965-1969 - «Девочка в бурном море»
- 1970 - «Дорогое имя»
- 1972 - «Пароль - „Надежда“»
- 1974-1975 - Собрание сочинений в 3-х т. - М.: Детская литература, 1974-1975. - 300 000 экз.
- 1980 - «Папина вишня» - М.: Детская литература, 1980. - 16 стр. - 2 000 000 экз.
- 1980 - «Консул» роман в двух книгах - М.: Детская литература, 1981. - 600 стр. - 200 000 экз. - 70803-239-В-355-81 М101(03)81
- 1993 - «Теперь я могу сказать правду». - М.: Республика, 1993. - 224 с. - 35000 экз. - ISBN 5-250-02042-9 .
- 1997 - «Под псевдонимом Ирина: записки разведчицы». - М.: Современник, 1997 . - 350 с. - ISBN 5-270-01829-2
Фильмография
Сценарии
- - Сердце матери (с И. М. Донской)
- - Верность матери
- - Надежда
Фильм о З. И. Воскресенской
- - Поединки. Две жизни полковника Рыбкиной (реж. Леонид Белозорович)
Награды и премии
- Государственная премия СССР (1968) - за сценарий и литературную основу фильма «Сердце матери» (1965)
- премия Ленинского комсомола (1980) - за книгу «Надежда»
- орден Отечественной войны I степени (1985)
- медаль «За боевые заслуги» и другие
Напишите отзыв о статье "Воскресенская, Зоя Ивановна"
Примечания
Литература
- Трубина Л. А. Воскресенская Зоя Ивановна // Русские детские писатели ХХ века: Биобиблиографический словарь. - М .: Флинта; Наука, 1997. - С. 106-110 . - ISBN 5-02-011304-2 .
- Зоя Воскресенская, Эдуард Шарапов. Тайна Зои Воскресенской. М., Олма-Пресс, 1998, ISBN 5-87322-877-9 .
Ссылки
- на сайте СВР
Отрывок, характеризующий Воскресенская, Зоя Ивановна
Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Воскресенская Зоя Ивановна, биография которой полна неожиданных фактов, долгое время была известна широкой публике только лишь как детская писательница. Новые страницы ее жизни были приоткрыты после рассекречивания материалов НКВД. Оказалось, что писательской деятельностью она занялась после отставки. В течение предыдущих лет ее главной работой была внешняя разведка.
На чем основаны биографические факты
Большая часть историй, относящихся к описанию жизни этой необыкновенной женщины, взята из архивных материалов или воспоминаний людей, хорошо знавших, как жила и трудилась Зоя Воскресенская. Биография ее дополнена достоверными сведениями благодаря воспоминаниям Но даже самые близкие люди не все знали о подлинной жизни Зои Ивановны. О некоторых поворотах ее судьбы родственники не могли даже догадываться.
Сама разведчица лишь однажды дала интервью телевизионным журналистам. Однако, из соображений конспирации, оно было уничтожено. Остались короткие фрагменты - воспоминания героини.
Детские и юношеские годы
В большинстве источников указывается дата 27 апреля 1907 года. Это день, когда появилась на свет Зоя Воскресенская. Биография содержит факт, который указывает и на место рождения - это Тульская губерния, станция Узловая. Алексино - еще один поселок, с которым были связаны детские годы девочки.
В 1920 году неожиданно умер отец. Мать с тремя детьми вынуждена была переехать в Смоленск. Чтобы помочь семье, Зое пришлось в четырнадцать лет начать трудиться. С этого момента она не мыслила себя вне работы.
Трудовые будни
Первым местом работы библиотека 42-го батальона ВЧК города Смоленска. Известно также, что ей пришлось поработать и на заводе, и в штабе частей особого назначения. Через три года она перешла на должность политрука в колонию для малолетних преступников. Это был 1923 год.
В 1928-м ей предложена должность в Заднепровском райкоме ВКП(б). Покидать Смоленск молодая женщина не планировала. Но судьба распорядилась так, что она вскоре переехала в Москву.
В августе 1929 года Зоя Воскресенская, биография которой с этой даты приобрела много тайн и загадочных моментов, зачислена в штат сотрудников Иностранного отдела ОГПУ.
Деятельность во внешней разведке
Харбин - это первый город, где молодая разведчица в течение двух лет выполняла самые различные поручения Центра. Ответственная, решительная, пунктуальная, необыкновенно привлекательная - такой уже в то время была Зоя Воскресенская.
Биография ее как разведчицы содержит сведения и факты, которые подтверждают, что девушка полностью соответствовала требованиям, которыми должен был обладать профессионал такого профиля. После Харбина была Латвия, Австрия, Германия, Финляндия, Швеция...
Наряду с непосредственной разведывательной работой, Зоя Ивановна исполняла управленческие функции. С 1932 года руководила Иностранным отделом ОГПУ, который имел представительство в городе Ленинграде.
С 1935 по 1939 год в Финляндии заместителем резидента разведки НКВД была именно Зоя Воскресенская. Биография, фото этого периода жизни разведчицы представлены очень скудными материалами. Все связано с огромной степенью секретности, которая была необходимым условием успешной работы.
Перед самой войной Зоя Воскресенская-Рыбкина вернулась в Москву. Ей было поручено заняться аналитической деятельностью. Уже через короткое время она становится одним из ведущих аналитиков разведки. К сотруднице стекаются самые секретные сведения, что позволяет делать ей важные политические выводы. Благодаря кропотливой работе была составлена Сталину, где говорилось о возможном с Германией. Однако доклад был в грубой форме проигнорирован руководством.
Легенды
Все, кто был близко знаком с Зоей Ивановной, отмечали ее незаурядные артистические способности. Возможно, именно это помогало ей выполнять самые сложные задания Центра. Легенды, по которым разведчице приходилось жить за границей, предлагали ей самые разные роли.
Мадам Ярцева - псевдоним, наиболее часто используемый Зоей Ивановной во время ее пребывания за рубежом. Работая в Хельсинки, она официально была оформлена руководителем коллектива гостиницы "Интурист" от представительства Советского Союза. Должность требовала большой отдачи сил, энергии, умения вести переговоры на разных уровнях. Кроме обязанностей, которые необходимо было выполнять по легенде, велась большая разведывательная работа. А она требовала еще большей самоотдачи.
С 1941 по 1944 год разведчица работает в Швеции в должности пресс-секретаря советского посольства. Благодаря тесному сотрудничеству с различными официальными лицами удалось добиться разрыва отношений Финляндии с фашистской Германией. Это позволило перебросить значительную часть советских войск на другие участки фронта, укрепив их дополнительными силами. Огромную роль в этом сыграла Зоя Воскресенская-Рыбкина. Биография разведчицы рассказывает о том, что ей в своей жизни посчастливилось сотрудничать со многими выдающимися людьми, например, П. А. Судоплатовым, А. М. Коллонтай.
Личная жизнь
Судьба складывалась так, что молодой женщине не один раз приходилось интересы государства ставить выше личных. Именно поэтому распался брак с первым мужем - он не принял образ жизни своей жены. Отношения не удалось сохранить, несмотря на то, что в семье к тому времени уже родился сын.
В 1936 году в Финляндию, где в то время уже работала Зоя Ивановна, прибыл новый советский консул Б. А. Рыбкин. На самом деле он был резидентом разведки НКВД, его заместителем и была Зоя Воскресенская. Рыбкина - фамилия, которую взяла Зоя Ивановна после с разведчиком.
Это произошло спустя полгода с момента их знакомства. Для заключения союза необходимо было получить разрешение руководства. Центр посчитал, что близкие взаимоотношения между этими людьми могут благоприятно сказаться на их разведывательной работе и одобрил решение о создании семьи.
В 1947 году Борис Аркадьевич погиб под Прагой. Обстоятельства смерти не были до конца выяснены, но дополнительного расследования добиться не удалось. Зоя Ивановна тяжело переживала потерю мужа. В 1953 году разведчица уволена из Отдела. По ее собственной просьбе была переведена на службу в Воркуту в качестве начальника спецчасти одного из лагерей для заключенных. Известно, что в это время Воскресенская приложила немало усилий для реабилитации незаконно осужденных людей.
Литературная деятельность
В 1956 году З. И. Воскресенская вышла на заслуженный отдых, но не могла оставаться без дела. По совету своей матери она решила заняться писательской работой. Нужно сказать, что как литератора не сразу ее заметили и оценили. Но благодаря упорству и умению доводить начатое дело до конца в литературный мир вошло и заняло в нем прочные позиции такое имя, как Зоя Воскресенская.
Биография, дети, родители жизнь В. И. Ленина - вот основные темы ее рассказов. Позднее писательница призналась в том, что в сюжетах многих из них описаны случаи из жизни самой Зои Ивановны. Ведь говорить открыто о своих историях и быть в них героиней она не имела права.
Произведения Зои Воскресенской пользовались огромной популярностью у детей Советского Союза. Рассказы переиздавались невиданными тиражами. Но свою последнюю книгу, которая называлась "Теперь я могу сказать правду", писательница не увидела. Произведение вышло в свет после смерти автора.
Воскресенская (по мужу Рыбкина) Зоя Ивановна , советская разведчица, русская детская писательница.
(28.04.1907г., ст. Узловая Тульской области - 08.01.1992г., Москва, похоронена на Новодевичьем кладбище.)
Зоя Ивановна Воскресенская, родилась 28 апреля 1907 года на станции Узловая Тульской губернии в семье помощника начальника железнодорожной станции. Отец - личный почетный гражданин города Тулы Иван Павлович Воскресенский. Мать - Александра Дмитриевна Воскресенская. После перевода отца на другую работу, некоторое время жила с семьей в г. Алексин Тульской области . После того, как отец умер от туберкулеза в 1920, семья, перебравшись к родственникам в Смоленск, бедствовала.
В четырнадцать лет стала библиотекарем 42-го батальона ВЧК Смоленской губернии, в 1923 году — политруком в колонии малолетних правонарушителей, в 1928-м — перешла на работу в Заднепровский райком РКП(б) Смоленска.
В 1928 году Воскресенская переезжает в Москву . В августе 1929 года начала работать в Иностранном отделе ОГПУ внешней разведки. Занималась разведывательной работой в Китае, Латвии, Германии и Австрии, Финляндии.
Первая поездка на разведывательную работу — в Харбин, где Зоя Ивановна в течение двух лет успешно выполняла ответственные задания Центра во время острейшей борьбы на КВЖД.
С 1932 года возглавляла Иностранный отдел постоянного представительства ОГПУ в Ленинграде.
Позже была на разведывательной работе в Латвии, Германии и Австрии.
С 1935 по 1939 — заместитель резидента разведки НКВД в Финляндии. Официально выполняла обязанности руководителя советского представительства «Интурист» в Хельсинки и была известна как мадам Ярцева. В 1936 году в Финляндию резидентом под прикрытием консула приехал Борис Рыбкин («Кин»). Первоначально у резидента и его зама деловые отношения не складывались. «Мы спорили по каждому поводу! — вспоминала Зоя Ивановна. — Я решила, что не сработаемся, и просила Центр отозвать меня». В ответ было приказано помочь новому резиденту войти в курс дела, а потом вернуться к этому вопросу. Но… возвращаться не потребовалось. «Через полгода мы запросили Центр о разрешении пожениться…»
В дальнейшем Воскресенская-Рыбкина проводила встречи с Павлом Анатольевичем Судоплатовым (в будущем генерал-лейтенантом, начальником специального управления КГБ).
В Москву вернулась перед самой войной с Финляндией и занялась аналитической работой. Воскресенская-Рыбкина становится одним из основных аналитиков разведки. К ней стекались важные сведения, в том числе от представителей известной «Красной капеллы» — таких, как «Старшина» (Харро Шульце-Бойзен) и «Корсиканец» (Арвид Харнак).
В годы Второй мировой войны Зоя Воскресенская занималась отбором и забросом в тыл противника разведывательно-диверсионных групп, она- одна из создательниц первого партизанского отряда.
Кроме того, Зоя Воскресенская,
с 1941 по 1944 год находилась в Швеции в качестве пресс-секретаря советского посольства. Послом в Швеции была Александра Михайловна Коллонтай, работавшая с ней в тесном сотрудничестве. Обе, каждая по своей линии, содействовали тому, что 20 сентября 1944 года Финляндия порвала союз с фашистской Германией и подписала перемирие с Советским Союзом.
Основная задача советской разведки состояла в первую очередь в том, чтобы собирать информацию о политическом и экономическом положении Германии и ее военных планах. Для этого необходимо было обеспечить агентурное наблюдение в Швеции, Норвегии и Дании за действиями немцев. Советской резидентурой было организовано наблюдение за германским воинским транзитом через Швецию, фиксировался характер грузов, транспортируемых морским путем между Швецией и Германией. На севере Швеции в пограничной полосе с Финляндией агентурная группа регистрировала переброску в Финляндию немецкой военной техники и воинских частей. В южных портах Швеции другая агентурная группа наблюдала за взаимными германо-шведскими поставками
Из Швеции резидентура советской разведки пыталась наладить прервавшуюся связь с «Красной капеллой». Рыбкин и Воскресенская подобрали человека, который отправился в Берлин по коммерческим делам. Со второй попытки он сумел выполнить задание, но через три-четыре недели из Центра сообщили, что члены «Красной капеллы» арестованы, а Рыбкину приказано отбыть в Москву. По прибытии в Москву Рыбкин был направлен на фронт… Только после войны было установлено, что «Красную капеллу» провалил не посланник резидентуры, а совсем другой человек… С полковника Рыбкина было снято тяжкое обвинение.
После войны Воскресенская продолжала работать в центральном аппарате разведки, дослужилась до начальника немецкого отдела, выезжала в командировку в Берлин с оперативным заданием.
В 1947 году муж Воскресенской-Рыбкиной полковник Рыбкин Борис Аркадьевич погиб в автомобильной катастрофе при исполнении служебных обязанностей.
В 1953 году, после ареста генерала Павла Судоплатова, выступила в его защиту.
Была уволена из разведки и, по настоятельной её просьбе оставить её в органах госбезопасности для достижения пенсионного возраста на любой должности, направлена в Воркутлаг (один из лагерей ГУЛАГа) начальником спецчасти, где прослужила около двух лет.
В 1956 года вышла на пенсию в звании полковника МВД. Зоя Воскресенская-Рыбкина - первая в мире женщина в разведке, удостоившаяся этого звания.
Занялась литературной деятельностью, став лауреатом Государственной премии СССР и премии Ленинского комсомола.
По повести «Сердце матери» режиссер Марк Донской снял фильм, за что и получена Государственная премия (Ленинская). Сценарий был написан Зоей Воскресенской совместно с Ириной Донской.
В 1965 году была принята в члены Союза писателей. Только за период с 1962 по 1980 годы её книги были опубликованы тиражом в 21 миллион 642 тысячи экземпляров.
В 1968 году ей присуждена Государственная премия СССР, а в 1980 году — премия Ленинского комсомола. Награждена орденами Ленина, Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны I степени, двумя орденами Красной Звезды, многими медалями, а также нагрудным знаком "Заслуженный работник НКВД".
* «Сквозь ледяную мглу» (1962)
* «Встреча» (1963)
* «Сердце матери» (1963-65)
* «Утро» (1967)
* «Девочка в бурном море» (1965-69)
* «Дорогое имя» (1970)
* «Пароль-Надежда» (1972)
* «Теперь я могу сказать правду», Москва Издательство «Республика», 1993 год
В советское время имя Зои Воскресенской было известно едва ли не каждому. Ее книги о вожде мирового пролетариата – «Рассказы о Ленине», «Сердце матери» – изучали на уроках литературы, а общий тираж произведений превысил 21 млн экземпляров. О своем прошлом разведчица-нелегал Воскресенская решилась поведать читателям только перед самой смертью…
Зоя Ивановна Воскресенская (по мужу Рыбкина) – известный автор детских книг о В.И. Ленине
Подтянутая, хорошо одетая, строгая, но и доброжелательная, она однажды пришла к нам в «английскую» спецшколу № 1. Говорила о своих книгах и о Володе Ульянове очень просто, без писательского пафоса. Не слишком давила на идеологические пристрастия будущего вождя мирового пролетариата, больше обращая внимание на его человеческие качества, особенно на любовь к матери – Марии Александровне.
Ее выступление понравилось всем: и строгим дочерям маршалов Советского Союза, и сытым сыновьям министров и их замов, и продвинутым детям знаменитых артистов и писателей, и даже ребятишкам из окраинных тогда Сокольников, которыми привилегированно-специальную школу «разбавляли» ради соблюдения какого-то неведомого «процента зачисляемости».
Слегка удивила лишь парочка прощальных фраз, сказанных писательницей на отличном немецком, а затем и на хорошем английском. Ими прославленный автор повестей и рассказов о Ленине призывала нас, изучавших в спецшколе English со второго класса, неустанно совершенствовать свои языковые знания и навыки. И любимая наша учительница Ольга Джорджевна еще долго потом корила ленившихся: смотрите, как прекрасно говорят на иностранных языках люди, никакого отношения к этим языкам никогда не имевшие.
Разведчицу выдал… председатель КГБ
В то время детали биографии Воскресенской были известны лишь узкому кругу посвященных. Наша Ольга Джорджевна, разумеется, в их число не входила.
И только в начале 1990-х председатель КГБ СССР Владимир Крючков непонятно почему взял и рассекретил одну из лучших советских разведчиц. Оказалось, что Зоя Ивановна Воскресенская (по мужу Рыбкина) долгие годы служила в разведке. И конечно, к иностранным языкам имела самое непосредственное отношение.
Зачем Крючков рассекретил ее биографию? На этот вопрос теперь уже вряд ли кто-либо ответит. Возможно, предчувствуя надвигавшиеся перемены, шеф КГБ хотел сделать и для самого ведомства, и для писательницы как лучше: мол, вот какие у нас в госбезопасности талантливые люди! Но время для открытия подобных тайн оказалось не самым лучшим. В начале 1990-х в тогдашних продвинуто-демократических кругах такой факт биографии, как служба в КГБ, считался едва ли не клеймом. Общественное мнение в большинстве своем разделяло оценки демократов.
Какая поднялась шумиха в ту неясную, переломную, взрывную пору по поводу Воскресенской! Пресса смаковала детали: работала в органах, а еще и писала о Ленине, получила за это Госпремию в области литературы, да в придачу к тому отхватила и премию Ленинского комсомола. Ай-ай-ай!
А что ай-ай-ай? Ведь объективно ее книги были хорошие. Чистые, немного наивные, написанные простым, понятным слогом именно для детей. В них, безусловно, не обошлось без воспевания вождя (куда ж без этого в те годы!), но одновременно поднимались и вечные темы русской литературы: любовь к родным, послушание, стремление к лучшему, упорство, трудолюбие и мужество в достижении цели. Истины не коммунистические, а скорее общечеловеческие, библейские.
Да и стиль, которым писали в начале 1990-х хулители, был крикливым, даже убогим, отчасти саморекламным. Так или иначе, но их имена уже забыты, а Воскресенская – снова с нами. Нет, ее романам о Ленине переиздание не грозит. Наверное, теперь она более востребована не как писатель-лауреат, а именно в образе полковника Рыбкиной, получившей гораздо больше боевых наград, нежели литературных премий.
Впрочем, полковник Воскресенская-Рыбкина пережила все нападки с достоинством. И, поняв, что джинна обратно в бутылку уже не загнать, написала биографическую книгу, в которой (разумеется, с определенными купюрами) поведала относительную правду о своей бурной жизни.
В этом здании на Лубянке после революции разместился центральный аппарат ЧК
С железной дороги – на Лубянку
Ее биография разведчицы началась в 14 лет: именно в этом возрасте в 1921 году взяли на работу в ЧК – сначала писарем, потом библиотекарем. В 1929-м она была уже сотрудницей Иностранного отдела ОГПУ или, выражаясь современным языком, службы внешней разведки. Тут ей, 22-летней девушке из Тульской губернии, дочери железнодорожного рабочего, пришлось превратиться в светскую даму. На первых порах в интересах разведки она играла эту роль в провинциальной Риге, а затем и в странах сугубо капиталистических и далеко не прибалтийских.
Воскресенская добывала сведения, была результативна. Однажды, когда ее собирались «брать с поличным» в дорогущем отеле в Осло, сознательно устроила громоподобный скандал. И работники норвежских спецслужб побоялись тревожить богатых постояльцев, сбежавшихся на крики обиженной красавицы. Она же, воспользовавшись замешательством контрразведки, попросту исчезла. Иначе кто бы передал в тот же день агенту множество тоненьких исписанных листочков и шесть зарубежных паспортов? Ведь группе наших нелегалов, застрявших в Скандинавии, в противном случае была бы крышка.
Но скандальности и авантюрности в молодой разведчице не было никакой. Умение ладить с людьми, хорошее знание языков, благоразумная готовность уступить в споре ради достижения чего-то большего постепенно из рядового разведчика-нелегала превратили ее в тонкого и вдумчивого руководителя разведывательной сети.
Только вот со своим непосредственным начальником, резидентом советской разведки в Финляндии Борисом Ярцевым (настоящая фамилия Рыбкин), она долгое время никак не могла сработаться. Что ж, это бывает, когда сходятся две сильные личности. Или одной приходится уступить, или… Впрочем, в данном случае уступили оба.
«Мы спорили по каждому поводу! – вспоминала потом Воскресенская. – Я решила, что не сработаемся, и просила Центр отозвать меня». В ответ Центр приказал помочь новому резиденту войти в курс дела, пообещав позже вернуться к этому вопросу. Но… возвращаться не потребовалось: «Через полгода мы запросили Центр о разрешении пожениться…»
И это был не какой-нибудь фиктивный брак в интересах службы, а самый что ни на есть настоящий. Вместе они прожили счастливо больше 10 лет, до 1947 года, когда полковник Борис Рыбкин погиб в автокатастрофе…
К Сталину, срочно к Сталину!
В Москву Зоя Рыбкина вернулась перед самой войной. Ее «бросили на аналитику», как тогда выражались: она занималась злободневным в тот период германским направлением, заменяя собой на этом участке невидимого фронта чуть ли не все аналитическое управление, которого, увы, можно сказать, как такового и не существовало. Как бы то ни было, любые сообщения о неизбежном нападении Гитлера на СССР стекались со всего мира именно к ней. И именно Зоя Ивановна убедила молодого начальника внешней разведки Павла Фитина добиться приема у Сталина с подготовленным ею же докладом. 17 июня 1941 года, отлично понимая, во что может вылиться этот рискованный шаг, Фитин довольно спокойно для начинающего руководителя доложил Иосифу Виссарионовичу о сообщениях разведчиков и их агентов. А когда вождь усомнился в достоверности информации, Фитин не побоялся подтвердить: источник надежен. Так он отозвался о друзьях Советского Союза, много лет снабжавших Москву ценнейшей разведывательной информацией. Их организацию после Великой Отечественной будут именовать «Красной капеллой». Но в тот момент отчеты Корсиканца, Старшины и других участников «Капеллы» были грозно отметены Сталиным.
Бесспорно случайное совпадение, но «Красная капелла» сыграла потом свою роковую роль в жизни семейства Рыбкиных. Однако об этом позже…
Шведские спички
В начале войны аналитика Рыбкину сгоряча чуть не отправили на занятую немцами железнодорожную станцию. Она должна была устроиться… стрелочницей либо сторожихой на неведомом полустанке и передавать в Центр сведения о передвижении немецких эшелонов. Потом, правда, поспешный приказ отменили.
В итоге Зоя Ивановна взялась за настоящее дело. Первый партизанский отряд, состоявший из сотрудников НКВД, был подготовлен и отправлен за линию фронта в том числе и ее усилиями. А затем новое назначение – в Швецию, к послу Александре Коллонтай . Мужа Бориса – резидентом, Зою – руководителем пресс-службы посольства.
А.М. Коллонтай с 1930 по 1945 год работала послом в Швеции. На фото: прибытие советского посла во дворец. Стокгольм, 30 октября 1930 года
Мы по сей день с гордостью повторяем: посол Советского Союза, первая женщина-посол Александра Коллонтай. В реальности же то, что старая большевичка (Коллонтай являлась членом партии с 1915 года) оказалась в благополучной и на тот момент не очень важной для СССР Швеции, было едва ли не почетной ссылкой. В свое время она отметилась в разгромленной Сталиным «рабочей оппозиции», проповедовала слишком свободные взгляды, и не только на отношения полов… По тем меркам прегрешений за ней числилось предостаточно, но в ГУЛАГ, в отличие от многих своих товарищей, она не попала – ей повезло: с 1930 по 1945 год работала послом…
Человек независимый, своеобразный, еще с дореволюционной поры блестяще знавший Скандинавию – вот кто стал прямой начальницей Зои Рыбкиной, работавшей в Швеции под псевдонимом Ирина. И Зоя Ивановна сумела наладить то, что разведчикам за границей удается нечасто, – взаимопонимание с первым лицом посольства. Она превратила аристократичную Коллонтай в свою верную союзницу.
И этот счастливый, прямо-таки хрестоматийный союз разведки и дипломатии (точнее, дипломатии и разведки) принес нам в нейтральной Швеции небывалые победы. Во-первых, когда в начале Великой Отечественной гнулись не шведы, а мы – удалось удержать Стокгольм от вступления в войну на стороне Германии. А во-вторых, шаг за шагом, постепенно приоткрывая закрытые двери шведских политиков, убедить их, а заодно и финнов, что борьба против СССР не принесет им ничего хорошего. Не впадая в раж, не боясь переоценок, можно сказать, что заключение перемирия между Советским Союзом и Финляндией в 1944-м – это и успех операции, проводимой Коллонтай и Рыбкиной.
И снова «Красная капелла»
Связь с «Красной капеллой» вскоре после нападения Германии на СССР была прервана. Сигналы радиопередатчиков, которые получила антифашистская организация перед самой войной и уже в первые дни боев, не доходили до Москвы. Ведь изначально предполагалось, что Центр будет связываться с Берлином из Смоленска, но этот город очень быстро оказался под немцами.
И Рыбкиным поручили восстановить связь с Берлином, послав туда из Стокгольма верного человека. Таким «верным» им показался шведский инженер и промышленник Эрикссон, чья фирма сотрудничала с Германией. И швед, частенько наведывавшийся в рейх, согласился выполнить просьбу русских друзей и передать в Берлине их приятелю-немцу маленький подарок – галстук и коробочку с запонками. Выполни Эрикссон эту просьбу, может быть, и не сложилась бы судьба «Красной капеллы» столь трагично…
Зоя Воскресенская на встрече с читателями
Но перед самой встречей в Берлине инженер дрогнул, выбросил подарок в помойку. Пришедший к нему на встречу радист так и не получил долгожданного и такого нужного «Красной капелле» для связи миниатюрного оборудования.
Вскоре всех антифашистов, кроме группы, работавшей в Гамбурге, арестовали и казнили. Теперь известно, что в провале виноват немец, добровольно сдавшийся Красной армии и сумевший по заданию наших военных добраться до Берлина. Нарушив приказ, образцовый семьянин поспешил в больницу к рожавшей жене, где и был схвачен гестапо. Он не выдержал пыток, вступил в радиоигру, выдал своих… Так не стало «Красной капеллы».
А тогда, по горячим следам виновным за провал сочли Бориса Рыбкина. Арест, допросы по-бериевски, «как следует». Но признаваться было не в чем… Прошло время, прежде чем Рыбкина отпустили и вернули на старое место работы.
«Ленин бабе не положен»
Зоя Воскресенская не была обижена наградами. После войны на ее груди красовался честно заработанный иконостас орденов. Однако одного ордена, к которому она была представлена, явно не хватало.
Представление на заслуженный ею орден Ленина надолго застряло в верхах. Спустя время выяснилось, кто затормозил награждение. Лаврентий Берия прокомментировал отказ поставить свою подпись под соответствующим приказом очень просто и совершенно безапелляционно: «Ленин бабе не положен».
А в 1953 году, после смерти Сталина и казни Берии, в органах начались чистки. Среди осужденных и попавших на долгие годы во Владимирский централ оказались генерал-лейтенант Павел Судоплатов и его верный зам генерал-майор Наум Эйтингон .
Подполковника Рыбкину неприятные события поначалу обходили стороной. До тех пор, пока на партсобрании она не отказалась публично осудить Судоплатова. И сразу же – приказ об увольнении из органов. До выслуги лет оставалось полтора года, муж погиб в автокатастрофе за границей, на руках – маленький сын и мать. Рыбкина просила дать ей дослужить, на любой должности.
И вот ее, героя войны, резидента разведки, аналитика, отправили на работу в ГУЛАГ. Почти два года она служила «на северах», занимая должность начальника спецчасти лагеря. Подполковник Рыбкина перешла в МВД, носила высокую папаху и вела беседы с заключенными Воркутлага.
А еще приходила им на помощь. Была тогда такая практика: люди, отсидевшие свое, получали новый срок и отправлялись на поселение. Зоя Ивановна помогала заключенным добиться справедливости и вернуться домой. Вроде бы всего лишь соблюдала закон. Но в те времена это тоже было проявлением смелости со стороны попавшей в опалу разведчицы.
Зоя Ивановна Рыбкина вернулась в Москву в 1956-м. В отставку вышла в звании полковника.
«Вы не знаете специфики разведки»
Ее первые литературные опыты были посвящены разведке: чему же еще?! Однако в издательствах ей говорили примерно так: «Написано гладко, а вот специфики разведки вы не знаете». Что она могла на это ответить? Кстати, то же самое говорили и полковнику Рудольфу Абелю (настоящее имя Вильям Фишер ), скрывшемуся под псевдонимом Иван Лебедев и принесшему однажды на суд издателей книгу о разведчиках: дескать, неплохо, но не Абель.
И она принялась писать о Ленине. Это было можно. Среди сотен и тысяч конкурентов, сочинявших на ту же разрешенную тему, выбилась в лучшие. Вступив на литературное поприще, словно начала жизнь с чистого листа, а заканчивала писательскую карьеру лауреатом премий, живым классиком ленинианы.
После того как ее «выдал» Крючков, Зоя Ивановна взялась за книгу о своей жизни. Но на полках магазинов свое последнее произведение она уже не увидела. Ее не стало в январе 1992-го, долгий ее путь завершился на 85-м году жизни. Книга «Теперь я могу сказать правду» вышла в свет в декабре того же года…
Николай Долгополов,
заместитель главного редактора «Российской газеты»
О том, что известная писательница Зоя Ивановна Воскресенская является полковником Советской внешней разведки З.И. Рыбкиной, читатели узнали только во времена "перестройки". Написано тогда о ней было немало, но, разумеется, далеко не все... Этот материал посвящен некоторым малоизвестным страницам жизни разведчицы.
НАЧАЛО
Я ПОЗНАКОМИЛСЯ с Зоей Ивановной зимой 1974 года - позвонил ей по телефону и попросил "оказать помощь начинающему литератору". Дверь мне открыла высокая женщина в темном строгом платье с воротничком-стоечкой, отороченным белым кружевом. Темно-русые, заколотые на затылке волосы...Меня усадили на диван. Я робко протянул свое литературное творение - всего несколько страниц. Так началось наше знакомство, длившееся почти десятилетие - до кончины Зои Ивановны. О своей работе во внешней разведке она рассказала мне гораздо позже - когда наши отношения стали едва ли не родственными, и мы даже перешли на "ты".
Зоя Ивановна родилась 28 апреля 1907 года в городе Алексине Тульской области в семье помощника начальника железнодорожной станции.
Уже в четырнадцать лет она стала библиотекарем 42-го батальона ВЧК Смоленской губернии, в 1923 году - политруком в колонии малолетних правонарушителей, в 1928-м - перешла на работу в Заднепровский райком партии Смоленска.
А затем - качественный скачок в ее жизни.
Лето 1930 года. Харбин, центр Маньчжурии, провинции в северо-восточной части Китая на реке Сунгари, притоке Амура. Здесь располагались управление КВЖД - Китайско-Восточной железной дороги, соединявшей Китай с Москвой, другие представительства Советской России.
Жарко. Около Сунгари влажно. Молодая женщина едет на велосипеде популярной тогда марки "ВС-А". Одета в модную, до колен, юбку-плиссе серого цвета. Белая без рукавов кофточка из батиста, на голове легкая соломенная шляпа с узкими полями. Зое 23 года. Работает она заведующей секретно-шифровальным отделом советского нефтяного синдиката, и потому, несмотря на молодость, ее зовут по имени-отчеству. Вот уже год она живет в Харбине...
Когда крутишь педали, хорошо думается. Вспомнился Иван Андреевич Чичаев - начальник отделения в иностранном отделе ОГПУ, где она две недели находилась на стажировке перед выездом в Харбин...
В 1928 году она из Смоленска переехала к первому мужу, который был на партучебе в Москве, а в августе следующего года пригласили на Лубянку. Волнуясь, нашла отдел кадров, а через час была в иностранном отделе. Увидев Ивана Андреевича, почему-то сразу успокоилась. Тот, разливая чай, сказал: "Садись к столу, разведчица", - и улыбнулся. "Как вы меня назвали?" - Разведчицей". "Я же еще девчонка!" - воскликнула она и, смутившись, наклонила голову.
"Что девчонка - это верно". Но профессией твоей стала разведка. Поедешь в Харбин, для работы в нефтяном синдикате - это твое прикрытие".
ЕХАТЬ на велосипеде становится все труднее. Твердый грунт все чаще сменялся укатанным песком. Среди прохожих реже встречаются европейцы, появились рикши. Это пригород Харбина - Фудзидзян, где в основном живет китайское население.
Зоя Ивановна остановилась и спросила у прохожего нужную ей улицу. Садясь на велосипед, поморщилась от боли - правая нога ниже колена была плотно забинтована. Она всего неделю как научилась ездить на велосипеде - ни в Смоленске, ни тем более в Москве ей делать этого не приходилось. А вчера она упала и сильно ободрала правую ногу. Но именно это и поможет ей выполнить задание Центра.
И вот нужная улица. Маленький домик за невысоким палисадником. Проехав мимо, Зоя Ивановна слезла с велосипеда. Огляделась, сняла бинт, оторвав его от засохшей раны. И снова, как вчера, появилась кровь. Щепоткой земли потерла ногу вокруг раны, спрятала бинт и, прихрамывая, направилась к калитке дома. Сделала несколько неуверенных шагов к крыльцу. Навстречу вышла женщина:
Господи! Что с вами?
Упала. Простите, ради Бога, еще не умею как следует ездить.
Проходите. Я принесу теплой воды. Садитесь, садитесь. Зоя Ивановна села и увидела устремленные на нее с противоположной стороны комнаты широко открытые глаза девочки лет четырех. Девочка держала на коленях большую куклу и, не мигая, смотрела на гостью. А та, улыбаясь девочке, спокойно осмотрела комнату, перевела взгляд на свою кровоточащую рану... и похолодела - к засохшему краю раны прилип маленький кусочек нитки от сорванного бинта. Спросила девочку:
Как тебя зовут?
Машенька, какая у тебя красивая кукла! - а в пальцах уже крутила снятый обрывок нитки.
Вошла мать Машеньки с тазиком теплой воды, улыбнулась:
Сейчас я промою вашу рану, а потом...
А потом пили чай, болтали о детях, о жизни в Харбине. Возвращалась Зоя Ивановна уже в сумерках. Не домой, а на конспиративную квартиру. Задание выполнено - установлен контакт с женщиной, муж которой, один из руководящих советских работников в Харбине, месяц назад, бросив семью, бежал в Шанхай, прихватив с собой большую сумму казенных денег.
Затем были частые, по-настоящему дружеские встречи с матерью Маши. Ее рассказ о том, что совершил муж, признание о его нелегальных приездах в Харбин. И, наконец, встреча с ним Зои Ивановны и его согласие явиться с повинной...
МАДАМ ЯРЦЕВА
И НОВЫЙ поворот судьбы. Да какой! С Востока Зою Ивановну перебросили в центр Европы - в Германию и Австрию, затем на север - в Финляндию и Швецию. В Финляндию Зоя Ивановна уехала в качестве заместителя резидента под псевдонимом Ирина и пробыла там с 1935 по 1939 год. Официально она выполняла обязанности руководителя советского представительства "Интурист" в Хельсинки и была известна как мадам Ярцева. В 1936 году в Финляндию резидентом под прикрытием консула приехал Борис Рыбкин. Первоначально у резидента и его зама деловые отношения не складывались. "Мы спорили по каждому поводу! - вспоминала Зоя Ивановна. - Я решила, что не сработаемся, и просила Центр отозвать меня". В ответ было приказано помочь новому резиденту войти в курс дела, а потом вернуться к этому вопросу. Но... возвращаться не потребовалось. "Через полгода мы запросили Центр о разрешении пожениться..."Машина медленно пылит по лесной дороге в пригороде Хельсинки. Вот и поворот у большого валуна, и приметный забор из жердей. Здесь должна состояться встреча с Андреем, нелегальным сотрудником внешней разведки, выполняющим задание Центра по внедрению в руководство ОУНа (Организация украинских националистов).
Но Андрея на месте не оказалось. Машина сделала еще один круг, и вдруг сидевший за рулем Кин (псевдоним Рыбкина) рассмеялся, увидев молодого парня, который сидел на жердях забора, беспечно болтая ногами. Зоя Ивановна удивилась, но потом поняла - Кин и Андрей знали друг друга в лицо.
В дальнейшем Зоя Ивановна уже самостоятельно проводила встречи с Андреем - Павлом Анатольевичем Судоплатовым (в будущем генерал-лейтенантом, начальником специального управления КГБ) и всегда подкармливала его, так кат: он зарабатывал всего 700 финских марок, а 400 отдавал за комнату, которую снимал. ...Как-то, работая в библиотеке Зои Ивановны, я обратил внимание на книгу писателя Анатолия Андреева "Конь мой бежит", выпущенную издательством "Политическая литература" в 1987 году. На первой ее странице я прочитал посвящение хозяйке дома: "На память милой Зоюшке, которая сняла меня с забора. Павел Судоплатов". Он и был автором книги...
ВАЛЬС НАКАНУНЕ ВОЙНЫ
В МОСКВУ Зоя Ивановна вернулась перед самой войной с Финляндией и занялась аналитической работой. Воскресенская-Рыбкина становится одним из основных аналитиков разведки. К ней стекались важные сведения, в том числе от представителей известной "Красной капеллы" - таких, как "Старшина" и "Корсиканец". По их сообщениям предстояло отгадать дату возможной гитлеровской агрессии. Было заведено агентурное дело "Затея". Такое название оно получило потому, что Сталин не верил до конца разведданным о готовящемся нападении Германии на СССР. Сложность работы состояла еще и в том, что волна репрессий обрушилась и на разведывательные кадры. Очевидно, что данные, полученные разведчиком, который затем объявлялся врагом народа, подвергались сомнению. Трудно было разобраться и в противоречивой информации, исходившей от посла в Берлине Деканозова и резидента Кабулова.Гитлеровская Германия, прикрывая военные приготовления, демонстрировала внешнюю верность договору от 1939 года и направляла в Москву не только политиков, но и артистов, как, например, группу солистов балета Берлинской оперы. В середине мая 1941 года германское посольство организовало по этому поводу прием. Зоя Ивановна тоже была на этом приеме, официально представляя общество культурной связи с заграницей.
Вот как она описывает в своей книге эпизод общения на приеме с германским послом: "...Начались танцы. Шуленбург пригласил меня на тур вальса. На меня напало смешливое настроение. Мой партнер был внимателен, вежлив, но не мог скрыть своего удрученного состояния.
Вы не любите танцевать? - спросила я.
Признаться, не люблю, но вынужден, - подчеркнул Шуленбург.
Танцуя, мы прошли по анфиладе комнат, и я отметила, что на стенах остались светлые пятна от снятых картин. Где-то в конце анфилады, как раз напротив открытой двери, возвышалась груда чемоданов".
Зная о готовящемся нападении на СССР, фон Шуленбург не только дал понять это Зое Ивановне, но через несколько дней встретился с послом СССР в Германии Деканозовым и, рискуя жизнью, заявил ему о готовящемся нападении Германии...
С 1941 по 1944 год Зоя Воскресенская находилась в Швеции в качестве пресс-секретаря советского посольства. Послом в Швеции была Александра Михайловна Коллонтай, работавшая с ней в тесном сотрудничестве. Обе, каждая по своей линии, содействовали тому, что 20 сентября 1944 года Финляндия порвала союз с фашистской Германией и подписала перемирие с Советским Союзом.
Из Швеции резидентура советской разведки пыталась наладить прервавшуюся связь с "Красной капеллой". Рыбкин и Воскресенская подобрали человека, который отправился в Берлин по коммерческим делам. Со второй попытки он сумел выполнить задание, но через три-четыре недели из Центра сообщили, что члены "Красной капеллы" арестованы, а Кину приказано отбыть в Москву. По прибытии в Москву Рыбкин был направлен на фронт... Только после войны было установлено, что "Красную капеллу" провалил не посланник резидентуры, а совсем другой человек... С полковника Рыбкина было снято тяжкое обвинение.
После войны Зоя Ивановна Воскресенская продолжала работать в центральном аппарате разведки, доросла до начальника немецкого отдела, выезжала в командировку в Берлин с оперативным заданием.
И вдруг - неожиданный арест Л. Берии. Был арестован как его соратник и Павел Анатольевич Судоплатов. Когда это произошло, Зоя Ивановна выступила в его защиту. Последствия не заставили себя ждать: ее уволили из органов госбезопасности и направили в Воркуту начальником спецчасти одного из лагерей системы ГУЛАГа. Там она прослужила около двух лет.
В 1966 году Зоя Ивановна ушла на пенсию - полковником МВД и по совету матери взялась за перо. Так разведчица Рыбкина стала писательницей Зоей Воскресенской.
