заимствованный из «Одиссеи» (XIX, 360) и здесь неуместный.
Стих, заимствованный из «Одиссеи» (XIX, 360) и здесь совершенно неуместен; был, очевидно, введен в текст для того, чтобы объяснить предыдущий стих, в некоторых списках читавшийся: «…болезней, несущих людям старость» (В. В. ).
И в самом деле, речь пойдет дальше не о появлении богов и людей, а о смене веков.
В те времена слово демон еще не имело значения злого духа, а означало просто низшее божество.
Поскольку, по Гесиоду, Зевс отправил Крона в Тартар, стих этот считается позднейшей вставкой, когда возникла версия о прощении Крона и отправлении его на острова Блаженных.
Орк (клятва) - сын богини Эриды. См. (В. В. ).
Гесиод, называя своего брата Перса «потомком богов», подчеркивает свое благородное происхождение.
Ст. 370- 372. Часть рукописей, и в том числе древний папирус, опускают эти строки. Вероятно, это позднейшая вставка.
Голым работай всегда! - Обычай работать обнаженным засвидетельствован также рисунками на вазах. Ср. также Вергилий, : «Голым сей и паши»; ср. Евангелие от Матфея, XXIV, 18: «И кто на поле, тот да не обращается назад взять одежды свои».
Рассоха - развилка.
Гесиод считает, что посев надо производить до солнцеворота. Однако и поздний сев может быть успешным, если в это время пойдут дожди такие, чтобы заполнились водой следы от воловьих копыт. Тогда и поздно засеянные поля принесут хороший урожай.
Ленеон - декабрь - январь. Название месяца ионическое (В. В. ).
Триногий - обозначение старика в известной загадке Сфинкса, разгаданной Эдипом: утром на четырех ногах, в полдень на двух, вечером на трех. Возможно, что текст испорчен и имеется в виду какой-то зверь.
Благосклонная - обозначение ночи. Долгота ночи помогает в том отношении, что люди больше спят, а следовательно меньше едят (В. В. ).
«Труды и дни» — эпическая поэма Гесиода Аскрейского (828 стихов). Древнейшее из известных, классическое произведение дидактического эпоса (то есть излагающего не сказания о подвигах и странствиях героев, как эпос героический, но нравственные и практические наставления), написано, вероятно, в VIII в. до н.э.
Греческая традиция часто противопоставляет Гесиода и Гомера. Их считали современниками: иногда Гесиода старшим, а Гомера младшим, но чаще наоборот; с последним суждением согласны и современные представления о последовательности возникновения их поэм. Легенда (и излагающая ее поздняя анонимная прозаическая повесть) рассказывает о встрече и поэтическом состязании старца Гомера и юноши Гесиода; слушатели, устрашенные грозными песнями его соперника о войнах и бедах, присудили венок победителя юному поэту. Этому состязанию посвящена элегия Ш. Мильвуа, переложением которой является одно из лучших стихотворений К.Н. Батюшкова.
Славой певца мирных сельских трудов Гесиод обязан «Трудам и дням»; однако в них совершенно отсутствует та идеализация крестьянской и пастушеской жизни, та «буколическая идиллия», которая стала распространенной в античной и европейской поэзии позднее. При этом в молодости и сам Гесиод, если верить его поэмам, пас овец под Геликоном, недалеко от родной Аскры; там ему и явились живущие на Геликоне Музы и вручили своему соседу жезл певца и дар возвещающих истину песнопений.
Об этом Гесиод рассказывает во вступлении к другой своей поэме, «Теогонии», которая открывается торжественным гимном «ведающим прошлое, настоящее и будущее» Музам, а затем кратко и просто рассказывает о родословии богов (начиная с появления из хаоса земли и неба) и излагает некоторые мифы о них. «Теогония» имела в древности обширное, в несколько раз превосходившее ее размером продолжение, посвященное родословным полубогов-героев и мифам о них; эта поэма называлась «Каталог женщин» (потому что герои рождались от богов и смертных женщин) и сохранилась во фрагментах. Характерные для генеалогического эпоса длинные перечни личных имен, бесконечные каталоги, доказывающие всеведение истинного избранника Муз, уже древние критики называли «гесиодовой манерой». Под именем Гесиода были известны и многие другие дидактические поэмы, в частности, об астрономии и о птицегадании.
«Труды и дни» написаны Гесиодом как собрание наставлений для его неразумного и неправедного брата Перса, который вел с Гесиодом тяжбу о разделе наследства, выиграл ее с помощью несправедливых покровителей, а затем промотал свою долю и захотел судиться с братом снова. Чтобы высказать идеи, имеющие значение отнюдь не только для них с братом, поэт не стесняется избрать личный повод. Это один из признаков родства дидактической поэзии Гесиода с лирикой его младших современников Архилоха и Сафо (назидательная эпическая дидактика часто воспринимается как нечто прямо противоположное лирическим излияниям). В отличие от автора гомеровских поэм, Гесиод ощутимо присутствует в «Трудах и днях»: он сетует и наставляет, иногда вспоминает эпизоды своей жизни (плавание по морю), а мифы излагает не для того, чтобы произвести впечатление на слушателей величественными или изящными картинами, но чтобы выразить владеющие им чувства.
Гомеровский идеал воинской доблести чужд Гесиоду; скромный труженик — герой его поэмы «Труды и дни». Миф рассказывает, что однажды Прометей, чтобы помочь людям, украл у богов огонь и дал его человеку вместе с ремеслами; за это боги создали Пандору, из ларца которой беды и болезни разлетелись по миру и наполнили землю и море. Некогда на земле жил «золотой род» людей, не ведавших трудов и горестей; но за ним последовал «серебряный», за ним — «медный», истребленный за нечестие богами. После него, отступая от прозрачной схемы мифа, Гесиод вводит «род героев» (описанный им в «Каталоге женщин»); мы же, говорит поэт, живем в железном веке, когда труды становятся все тяжелее, а справедливость встречается все реже. Цари жадны и несправедливы, пускай за справедливостью и смотрит с небес всевидящий глаз Зевса, а по самой земле ходит тридцать тысяч блюдущих ее стражей. В «Теогонии» взгляд поэта на мир не исполнен такой горечи: ведь Музы, которые есть «забвение бед и прекращение забот» все же даруют лучшим из правителей дар справедливости, а лучшим из поэтов — дар песен и знания.
Советом начинать сев с восходом Плеяд, а жатву — с их заходом начинается следующая часть поэмы, содержащая собственно земледельческие наставления (ее-то традиция и назвала «Трудами» и воспринимала как главную). Они конкретны и практичны: Гесиод перечисляет все части, из которых следует собирать плуг, и их размеры; виноградники следует обрезать прежде, чем через 60 дней после солнцеворота появятся ласточки. Труд раба и батрака — нормальное явление в гесиодовом хозяйстве. Картины природы — весны, лета, морской бури — всегда являются у этого автора описанием условий деятельности человека; из этого отнюдь не следует, что поэт и его читатель не чувствовали их эстетической ценности.
В конце поэмы находится перечень нескольких ритуальных табу (нельзя, например, мочиться в реку) и список «счастливых» и «несчастливых» дней месяца (эта часть поэмы, собственно, и называется «Дни»). Писавшим о Гесиоде часто приходилось извиняться за то, что он разделял наивные суеверия своей эпохи: энциклопедист по натуре, он не мог упустить ничего из накопленных современниками знаний. Изложены они с большим количеством реалистических деталей, метким и лаконичным языком, возможно, вобравшим в себя пословицы и поговорки.
Наставления Гесиода вызывали у новейших критиков как упреки в плоской прагматичности, лишенной какой бы то ни было поэтической цели, так и похвалы за скромность, трезвость и стремление к правдивости. В. фон Крист даже хотел противопоставить Гесиода как глубокого и серьезного поэта Гомеру как легкомысленному певцу поверхностных красот: «Своими менее гибкими и красочными стихами Гесиод вводит нас в серьезные глубины человеческой жизни и мышления гораздо больше, чем всегда радостная Гомерова песня».
Автор поэмы "Труды и Дни" - прежде всего человек, исполненный высокого уважения к труду. Он сам привык к суровым условиям повседневной жизни, к тяжелым работам, которые вознаграждаются скудным результатом. Поэтому он и берется так смело за свою серьезную задачу: дать свод завещанной веками народной мудрости, установить ее кодекс в стихотворной форме, в поэме, которая должна была служить как бы писанным законом для человека, привязанного к земле как источнику существования. Подчиненный этой руководящей идее, он открыто глядит в лицо всем тем разочарованиям и огорчениям, какие являются уделом труженика в течение долгого ряда лет и кладут свой отпечаток на его настроение. Задача смелая, свидетельствующая о большой нравственной силе автора, закаленного тяжелым житейским опытом. В то время как обыкновенно поэзия отвращается от реального мира, чтобы в мире идеального искать забвения от скуки и тревог жизни, здесь перед нами поэт, который, не менее другого располагая способностью дать волю своему воображению и погрузиться в область мифа, предпочитает не порывать своих связей с землей и обыденной жизнью.
Мало того, что он не пренебрегает мелочами жизни, сухими практическими наставлениями, техническими описаниями, --он даже их любит, во-первых, ради них самих, во-вторых, ради их пользы, так как они могут служить указаниями, как лучше делать нужное дело. Реализм его поэзии коренится в существе самого его характера. Он для него не школьная доктрина, а отражение уклада его жизни, самых сокровенных его мыслей и чувств.
Как крестьянин Гесиод склонен к недовольству, к ворчливости, к обвинению людей и обстоятельств в том, что так тяжела его жизнь, к преувеличению разочарований, к умалению выгод своих занятий. Но при всем этом он далек от упадочных настроений. С огромным терпением борясь против трудностей, наслаждаясь редкими мгновениями физического и душевного отдыха, он в глубине души чувствует удовлетворение тем, чего достигает благодаря своей работоспособности, энергия, благоразумно. Особенно характерно для него сочетание этих различных элементов. "Труды и Дни"-произведение индивидуальное в настоящем смысле слова, носящее печать личности автора, как и позднейшая лирическая поэзия VII-VI веков, например творчество Архилоха.
Поэма "Труды и Дни" состоят из следующих частей, довольно ясно выделяющихся по самому своему содержанию.
Первая часть (до ст. 317) есть увещание брата Перса, вызванное стараниями последнего оттягать у поэта часть отцовского наследства при помощи неправедных судей. Поэт развивает в ряде эпизодов мысль о господстве в мире несправедливости: а) в изображении двух Эрид, т. е. распри доброй и дурной, благородного соревнования и ссоры (ст. 11- 26); б) в истории Пандоры, посылаемой Зевсом людям в наказание за похищение огня с неба Прометеем (ст. 42-105); в) в картине смены на земле поколений от золотого до железного века, с наступлением которого отлетели с земли благородное негодование и стыд (αἰδὼς καὶ νέμεσις)·, г) в басне о соловье и ястребе, которая должна иллюстрировать бесправное положение небогатого труженика по отношению к аристократам (ст. 202-212); д) в рассуждении о неправде (σχόλια δίκη) и беззаконии (ἀτασθαλία), губящих род человеческий (ст. 213-285); е) в призыве к Персу вернуться на нелегкую стезю добродетели, обитающей на неприступной вершине, и обратиться к труду (ст. 286-316).
Остановимся на первых трех эпизодах.
В рассказе о двух Эридах поэт вохваляет ту из них, которая олицетворяет соревнование, питающее собственнический инстинкт, и побуждает стремиться к обогащению:
Видит ленивец, что рядом другой близ него богатеет,
Станет и сам торотиться с посадками, с севом, с устройством
Дома. Сосед соревнует соседу, который к богатству
Сердцем стремится.
(Ст. 21-24)
Вторая Эрида только отвлекает от полезного труда, заставляя терять время на бесплодные для бедняка судебные процессы:
Не поддавайся Эриде злорадной, душою от дела
Не отвращайся, беги словопрений судебных и тяжеб,
Некогда времени тратить на всякие тяжбы и речи
Тем, у кого невелики в дому годовые запасы
Вызревших зерен Деметры, землей посылаемых людям.
Пусть, кто этим богат, затевает раздоры и тяжбы
Из-за чужого достатка.
(Ст. 28-34)
Весьма интересен эпизод о Пандоре, сотворенной Гефестом из земли и воды.
... Афине
Зевс приказал обучить ее ткать превосходные ткани,
А золотой Афрэдите - обвеять ей голову дивной
Прелестью, мучащей страстью, грызущею члены заботой.
Аргоубийце ж Гермесу, вожатаю, разум собачий
Внутрь ей вложить приказал и двуличную, лживую душу.
(Ст. 63-68)
Пандора - орудие мести Зевса людям за похищение с неба огня Прометеем, сыном Иапета, о котором поэма Гесиода является древнейшим свидетельством. Недальновидный брат Прометея Эпиметея (что значит по-гречески "крепкий задним умом") принимает Пандору в дар от богов, хотя Прометей предупреждал, чтобы он ничего не брал от Зевса. Наделенная даром льстивых вкрадчивых речей, Пандора сняла крышку с рокового сосуда, где таились всевозможные бедствия и вредоносные болезни, и наслала их на смертных.
Только Надежда одна в середине за краем сосуда
В крепком осталась своем обиталище, - вместе с другими
Не улетела наружу: успела захлопнуть Пандора
Крышку сосуда по воле эгидодержавного Зевса,
Тысячи к бед улетевших меж нами блуждают повсюду.
Ибо исполнена ими земля, исполнено море.
(Ст. 96-101)
Этот мотив пессимизма повторяется в поэме и дальше, например в ст. 174-175:
Если бы мог я не жить с поколением пятого века!
Раньше его умереть я хотел бы, иль позже родиться,
и во всей картине железного века, которая заканчивается словами: "От зла избавленья не будет" (ст. 201).
Картина смены веков имеет совершенно исключительное значение в мировой литературе. Поэт впервые запечатлел в ней представление античности о непрерывном регрессе в сфере духовной и материальной. Она является развитием более общего изречения житейской мудрости у Гомера (Од. II, 276):
Редко бывают подобны отцам сыновья, но по большей
Части все хуже отцов, лишь немногие лучше.
Перенесение в далекую, незапамятную древность состояния земного совершенства - учение о "золотом веке" - свойственно народным представлениям и известно у многих народов. К нему надо отнести и библейское учение о земном рае, основанное на вавилонских мифах. Но это общее представление развито Гесиодом в целую систему ступенеобразного падения человечества. Если сравнить схему Гесиода с более поздними литературными оформлениями той же мысли, например в "Метаморфозах" Овидия (I, 89-150), то мы замечаем одно существенное отличие. У Овидия непрерывное падение, образно выражаемое в понижении ценности металла, которым обозначается "век": золото, серебро, медь, железо. У Гесиода нисхождение временно задерживается: четвертое поколение - это герои, герои Троянской и Фиванской войн; время жизни этого поколения не определяется никаким металлом. Сама схема, безусловно, древнее времени Гесиода. Герои - вне ее. Это осложнение, вероятно, есть дань авторитету героического эпоса, хотя против его идеологии и направлена оппозиция того класса, к которому принадлежит Гесиод. Авторитет гомеровских героев заставил автора вывести их за рамки мрачной картины третьего ("медного") поколения.
Мы находим легенду о смене веков в античной литературе, кроме Овидия, у Арата, отчасти Вергилия, Горация, Ювенала и Бабрия.
Вторая часть поэмы (ст. 317-382) представляет собою цепь разрозненных наставлений морального характера. За нею следует третья, основная и наибольшая по размеру часть, собственно "Труды" земледельца, настоящий сельскохозяйственный кодекс (ст. 383-617), заканчивающийся словами: "Вот как дели полевые работы в течение года!" Несмотря на обилие чисто практически советов и технических описаний (например, подробнейшее описание изготовления плуга, ст. 427-436), и эта часть довольно художественна. Характерна, например, пластичность образа холодного северо-восточного ветра Борея (ст. 507-517)
К нам он из Фракии дальней приходит, кормилицы коней,
Море глубоко взрывает, шумит по лесам и равнинам.
Много высоковетвистых дубов и раскидистых сосен
Он, налетев безудержно, бросает на тучную землю
В горных долинах. И стонет под ветром весь лес неисчетный.
Дикие звери, хвосты между ног поднимая, трясутся, -
Даже такие, что мехом одеты. Пронзительный ветер
Их продувает теперь, хоть и густо
-косматы их груди.
Даже сквозь шкуру быка пробирается он без задержки,
Коз длинношерстных насквозь продувает. И только не может
Стад он овечьих продуть, потому что пушисты их руна, -
Он, даже старцев бежать заставляющий силой своею.
Не менее художественно описание летнего зноя, когда и труженику-земледельцу выпадает часок отдыха в тени скалы, за кубком вина (ст. 582-595)
В пору, когда артишоки цветут и, на дереве сидя.
Быстро, размеренно льет из-под крыльев трескучих цикада
Звонкую песню свою средь томящего летнего зноя, -
Козы бывают жирнее всего, а вино всего лучше,
Жены всего похотливей, всего слабосильней мужчины,
Сириус сушит колени и головы им беспощадно.
Зноем тела опаляя. Теперь для себя отыщи ты
Место в тени под скалой и вином запасися библинским.
Сдобного хлеба к нему, молока ст козы некормящей,
Мяса кусок от телушки, вскормленной лесною травою,
Иль первородных козлят. И винцо попивай беззаботно.
Сидя в прохладной тени и насытивши сердце едою,
Свежему ветру Зефиру навстречу лицо повернувши,
Глядя в прозрачный источник с бегущею вечно водою.
Это описание знойного лета было впоследствии переложено лирическим поэтом VII века до н. э. Алкеем в следующих стихах:
Сохнет, други, гортань! Дайте вина! Звездный ярится Пес,
Пекла летнего жар тяжек и лют; жаждет, горит земля.
Не цикада- певец. Той нипочем этот палящий зной!
Все звенит да звенит в чаще ветвей стрекотом жестких крыл,
Все гремит, - а в лугах злою звездой никнет сожженный цвет.
Вот пора! помирай! Бесятся псы, женщины бесятся.
Муж без сил: иссушил чресла и мозг пламенный Сириус.
(Перев. Вяч, Иванова
)
Другие мотивы поэзии Гесиода также воспроизводятся в позднейшей греческой литературе. Так, Добродетель, обитающая на неприступных вершинах, куда ведет нелегкая стезя, -мотив, повторяемый Симонидом Кеосским. Изображение доброй и злой жен, воспроизведенное Семонидом Аморгским в его "Зеркале женщин", позже в бесчисленных повторениях распространяется в европейских литературах языческого и христианского времени.
Ко второй часта поэмы примыкает отрывок, содержащий наставления по мореплаванию (ст. 618-694), в котором мы находим автобиографические указания поэта. Однако то, что сообщается им о посещении города Халкиды на острове Эвбее (ст. 651-662), считается критикою подлизанным, так как этому противоречит ст. 650, где говорится о том, что поэт никогда не плавал по морю.
Третья часть (ст. 695--764) содержит ряд общих предписаний по поводу различных житейских обстоятельств, начиная с наставлений о женитьбе (ст. 695-705). Затем речь идет об отношении к товарищам (ст. 705-723), к чему отчасти примешиваются всякие суеверные приметы, как, например (ст. 750-752):
Мало хорошего, если двенадцатидневный ребенок
Будет лежать на могиле. - лишится он мужеской силы;
Или двенадцатимесячный: это нисколько не лучше.
Наконец, четвертая часть - календарь, указывающий, что в какой день надо делать, по существу же это свод различных суеверий. При этом различаются дни счастливые и несчастливые (ст. 825):
То, словно мачеха, день, а другой раз - как мать человеку.
Поэма в 828 стихов полного единства не представляет. В научной литературе на этот счет имеются самые разнообразные мнения. Особо следует выделить точку зрения А. Кирхгофа и Фикка, применявших к поэме Гесиода "теорию основного ядра" гомеровских поэм (см. выше, главу VI, стр. 120) и в своих изданиях выделявших различными шрифтами то, что принадлежит древней поэме от позднейших добавлений.
По свидетельству Павсания (IX, 31, 4), "беотийцы, живущие около Геликона, говорят, ссылаясь на предание, что Гесиод ничего другого не сочинил кроме "Трудов"; да и из них они исключают вступление - обращение к Музам, говоря, что поэма начинается с того места, где речь идет о "Распрях". Там, где находится источник, они показывали мне даже свинцовую доску, большая часть которой пострадала от времени; на ней написаны "Труды"". Он добавляет, что, по другим свидетельствам, Гесиод сочинил много поэм, а именно: "О женщинах, или "Великие Эои", "Феогонию", "На гадателя Мелампа", "О схождении в Аид Тезея с Пирифоем", "Наставления Хирона Ахиллесу" и все, что содержится в "Трудах и Днях".
Этнограф Ф. Гребнер отмечает его у индейцев Центральной Америки (F. Gräbner, Der Weltbild der Primitiven, стр. 122).
Сходные моменты находят и в индийской философии. Ср. R. Roth. Der Mythus von den fünf Menschengeschlechter bei Hesiod und die indische Lehre von der vier Weltalter. Тюбинген, 1860.
Ср. E. Rohde, Psyche, т. I, 3–е изд., crp. 98.
„Бесятся псы“-вольность переводчика.
Ад. Кирхгоф (SB d. Preuss. Ak. d. Wiss, 1892, стр. 265 сл.) доказывал, что именно это место из „Трудов и Дней“ дало повод к написанию „Состязания Гомера с Гесиодом“, возникшего еще в эллинистическую эпоху (не позже III века до н. э.), но дошедшего до нас в той обработке, какую это сочинение получило в середин· II века н. э.
В поэме воспевается всемогущий Зевс, который все решает на Земле. Его кары избежать нельзя. Ему подчиняются боги, которые следят с неба за жизнью людей. Четыре поколения людей уже сверг Зевс, теперь на Земле живет пятое поколение. Чтобы его Зевс не сверг, певец учит этих людей, как правильно жить и работать.
Дидактическая поэма Гесиода учит, как правильно жить и работать.
Певец призывает Муз воспеть всемогущего Зевса. Затем поет «правду» о мире богов, в котором есть две Эриды. Одна злая, вызывает войны, другая – полезная для людей, всякого побуждает к труду. Затем рассказывает, что боги спрятали от людей источники пищи, чтобы люди денно и нощно трудились ради пропитания. Это сделал Зевс, разозлившись на Прометея, когда тот украл огонь и раздал его людям.
После этого Зевс приказал Гефесту сделать из воды и земли с человеческим голосом и девичьим обличием Пандору. Этот подарок отвезли к Эпиметею. Пандора открыла сосуд с бедами и выпустила их наружу. Певец делает вывод, что замысла Зевса избегнуть нельзя. Далее он рассказывает о поколениях людей, созданных Зевсом: золотом, из серебра, медном, полубогах. Теперь поколение железных людей. И его скоро Зевс уничтожит. Певец говорит о том, что боги наблюдают за жизнью людей. Он желает слушателю, чтобы того не постиг голод. Для этого нужно трудиться.
Затем он дает наставления, как работать в течении года, советы мореплавателям, житейские советы. Поэма заканчивается перечислением дат удобных для всяких дел.
Картинка или рисунок Гесиод - Труды и дни
Другие пересказы для читательского дневника
- Краткое содержание Чехов Попрыгунья
Главная героиня рассказа – Попрыгунья, то есть Ольга Дымова, которая обожает людей искусства. Она сама «немного талантлива», зато, во всех сферах, и она стыдится своего любящего мужа, хотя он и зарабатывает на двух работах, исполняет любой её каприз
- Краткое содержание Гоголь Портрет
Чартков – человек, который живет весьма бедно, и каждый его следующий день – это мысль о том, где взять деньги и как прожить этот день, как можно экономнее. Чартков ничем особенным не выделяется, но у него есть способность к рисованию картин
- Краткое содержание Чехов Остров Сахалин
Книга «Остров Сахалин» была написана Чеховым в 1891-1893 годах во время его путешествия на остров в середине 1890-го года. Помимо личных наблюдений автора в содержание путевых заметок вошла и другая информация
- Краткое содержание Гробовщик Пушкин
Гробовщик переехал в новый дом. Его сосед сапожник позвал его в гости на семейный праздник. Гробовщик у сапожника напился, а когда гости пили за здоровье своих клиентов, гробовщику в шутку предложили выпить за мертвецов
- Краткое содержание Тургенев Дворянское гнездо
В романе «Дворянское гнездо» Тургенев описывает нравы и обычаи, интересы и увлечения русских дворян. Создается внешняя видимость, что это произведение о любви. Но на фоне любовной линии здесь прослеживается другая, гораздо более сильная линия – социальная
Труды и дни
Вас, пиерийские Музы, дающие песнями славу,
Я призываю, - воспойте родителя вашего Зевса!
Слава ль кого посетит, неизвестность ли, честь иль бесчестье -
Все происходит по воле великого Зевса-владыки.
Силу бессильному дать и в ничтожество сильного ввергнуть,
Счастье отнять у счастливца, безвестного вдруг возвеличить,
Выпрямить сгорбленный стан или спину надменному сгорбить -
Очень легко громовержцу Крониду, живущему в вышних.
Глазом и ухом внимай мне, во всем соблюдай справедливость,
10 Я же, о Перс, говорить тебе чистую правду желаю.
Знай же, что две существует различных Эриды на свете,
А не одна лишь всего. С одобреньем отнесся б разумный
К первой. Другая достойна упреков. И духом различны:
Эта - свирепые войны и злую вражду вызывает,
Грозная. Люди не любят ее. Лишь по воле бессмертных
Чтут они против желанья тяжелую эту Эриду.
Первая раньше второй рождена многосумрачной Ночью;
Между корнями земли поместил ее кормчий всевышний,
Зевс, в эфире живущий, и более сделал полезной:
20 Эта способна понудить к труду и ленивого даже;
Видит ленивец, что рядом другой близ него богатеет,
Станет и сам торопиться с насадками, с севом, с устройством
Дома. Сосед соревнует соседу, который к богатству
Сердцем стремится. Вот эта Эрида для смертных полезна.
Зависть питает гончар к гончару и к плотнику плотник;
Нищему нищий, певцу же певец соревнуют усердно.
Перс! Глубоко себе в душу сложи, что тебе говорю я:
Не поддавайся Эриде злорадной, душою от дела
Не отвращайся, беги словопрений судебных и тяжеб.
30 Некогда времени тратить на всякие тяжбы и речи
Тем, у кого невелики в дому годовые запасы
Вызревших зерен Деметры, землей посылаемых людям,
Пусть, кто этим богат, затевает раздоры и тяжбы
Из-за чужого достатка. Тебе же совсем не пристало б
Сызнова так поступать: но давай-ка рассудим сейчас же
Спор наш с тобою по правде, чтоб было приятно Крониду.
Мы уж участок с тобой поделили, но много другого,
Силой забравши, унес ты и славишь царей-дароядцев,
Спор наш с тобою вполне, как желалось тебе, рассудивших.
40 Дурни не знают, что больше бывает, чем все, половина,
Что на великую пользу идут асфодели и мальва.
Скрыли великие боги от смертных источники пищи:
Иначе каждый легко бы в течение дня наработал
Столько, что целый бы год, не трудяся, имел пропитанье.
Тотчас в дыму очага он повесил бы руль корабельный,
Стала б ненужной работа волов и выносливых мулов.
Но далеко Громовержец источники пищи запрятал,
В гневе на то, что его обманул Прометей хитроумный.
Этого ради жестокой заботой людей поразил он:
50 Спрятал огонь. Но опять благороднейший сын Иапета
Выкрал его для людей у всемудрого Зевса-Кронида,
В нарфекс порожний запрятав от Зевса, метателя молний.
В гневе к нему обратился Кронид, облаков собиратель:
«Сын Иапета, меж всеми искуснейший в замыслах хитрых!
Рад ты, что выкрал огонь и мой разум обманом опутал
На величайшее горе себе и людским поколеньям!
Им за огонь ниспошлю я беду. И душой веселиться
Станут они на нее и возлюбят, что гибель несет им».
Так говоря, засмеялся родитель бессмертных и смертных.
60 Славному отдал приказ он Гефесту, как можно скорее
Внутрь заложить и обличье прелестное девы прекрасной,
Схожее с вечной богиней, придать изваянью. Афине
Он приказал обучить ее ткать превосходные ткани,
А золотой Афродите - обвеять ей голову дивной
Прелестью, мучащей страстью, грызущею члены заботой.
Аргоубийце ж Гермесу, вожатаю, разум собачий
Внутрь ей вложить приказал и двуличную, лживую душу.
Так он сказал. И Кронида-владыки послушались боги.
70 Зевсов приказ исполняя, подобие девы стыдливой
Тотчас слепил из земли знаменитый хромец обеногий.
Пояс надела, оправив одежды, богиня Афина.
Девы-Хариты с царицей Пейто золотым ожерельем
Нежную шею обвили. Прекрасноволосые Оры
Пышные кудри цветами весенними ей увенчали.
Все украшенья на теле оправила дева Афина.
Аргоубийца ж, вожатай, вложил после этого в грудь ей
Льстивые речи, обманы и лживую, хитрую душу.
80 Женщину эту глашатай бессмертных Пандорою назвал,
Ибо из вечных богов, населяющих домы Олимпа,
Каждый свой дар приложил, хлебоядным мужам на погибель.
Хитрый, губительный замысел тот приводя в исполненье,
Славному Аргоубийце, бессмертных гонцу, свой подарок
К Эпиметею родитель велел отвести. И не вспомнил
Эпиметей, как ему Прометей говорил, чтобы дара
От олимпийского Зевса брать никогда, но обратно
Тотчас его отправлять, чтобы людям беды не случилось.
Принял он дар и тогда лишь, как зло получил, догадался.
90 В прежнее время людей племена на земле обитали,
Горестей тяжких не зная, не зная ни трудной работы,
Ни вредоносных болезней, погибель несущих для смертных.
94 Снявши великую крышку с сосуда, их все распустила
Женщина эта и беды лихие наслала на смертных.
Только Надежда одна в середине за краем сосуда
В крепком осталась своем обиталище, - вместе с другими
Не улетела наружу: успела захлопнуть Пандора
Крышку сосуда, по воле эгидодержавного Зевса.
100 Тысячи ж бед улетевших меж нами блуждают повсюду,
Ибо исполнена ими земля, исполнено море.
К людям болезни, которые днем, а которые ночью,
Горе неся и страданья, по собственной воле приходят
Замыслов Зевса, как видишь, избегнуть никак невозможно.
Если желаешь, тебе расскажу хорошо и разумно
Повесть другую теперь. И запомни ее хорошенько.
109 Создали прежде всего поколенье людей золотое
110 Вечноживущие боги, владельцы жилищ олимпийских,
Был еще Крон-повелитель в то время владыкою неба.
Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою,
Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость
К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны
Были их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили.
А умирали, как будто объятые сном. Недостаток
Был им ни в чем неизвестен. Большой урожай и обильный
Сами давали собой хлебодарные земли. Они же,
Сколько хотелось, трудились, спокойно сбирая богатства,-
120 [Стад обладатели многих, любезные сердцу блаженных.]
После того как земля поколение это покрыла,
В благостных демонов все превратились они наземельных
Волей великого Зевса: людей на земле охраняют,
[Зорко на правые наши дела и неправые смотрят.
Тьмою туманной одевшись, обходят всю землю, давая]
Людям богатство. Такая им царская почесть досталась.
После того поколенье другое, уж много похуже,
Из серебра сотворили великие боги Олимпа.
Было не схоже оно с золотым ни обличьем, ни мыслью.
130 Сотню годов возрастал человек неразумным ребенком,
Дома близ матери доброй забавами детскими тешась.
А наконец, возмужавши и зрелости полной достигнув,
Жили лишь малое время, на беды себя обрекая
Собственной глупостью: ибо от гордости дикой не в силах
Были они воздержаться, бессмертным служить не желали,
Не приносили и жертв на святых алтарях олимпийцам,
Как по обычаю людям положено. Их под землею
Зевс-громовержец сокрыл, негодуя, что почестей люди
Не воздавали блаженным богам, на Олимпе живущим.
140 После того как земля поколенье и это покрыла,
Дали им люди названье подземных смертных блаженных,
Хоть и на месте втором, по в почете у смертных и эти.
Третье родитель Кронид поколенье людей говорящих,
Медное создал, ни в чем с поколеньем несхожее прежним.
С копьями. Были те люди могучи и страшны. Любили
Грозное дело Арея, насильщину. Хлеба не ели.
Крепче железа был дух их могучий. Никто приближаться
К ним не решался: великою силой они обладали,
И необорные руки росли на плечах многомощных.
150 Были из меди доспехи у них и из меди жилища,
Медью работы свершали: никто о железе не ведал.
Сила ужасная собственных рук принесла им погибель.
Все низошли безыменно: и, как ни страшны они были,
155 Черная смерть их взяла и лишила сияния солнца.
После того как земля поколенье и это покрыла,
Снова еще поколенье, четвертое, создал Кронион
На многодарной земле, справедливее прежних и лучше,-
Славных героев божественный род. Называют их люди
160 Полубогами: они на земле обитали пред нами.
Грозная их погубила война и ужасная битва.
В Кадмовой области славной одни свою жизнь положили,
Из-за Эдиповых стад подвизаясь у Фив семивратных;
В Трое другие погибли, на черных судах переплывши
Ради прекрасноволосой Елены чрез бездны морские.
Многих в кровавых боях исполнение смерти покрыло;
Прочих к границам земли перенес громовержец Кронион,
Дав пропитание им и жилища отдельно от смертных.
170 Сердцем ни дум, ни заботы не зная, о...
Быстрая навигация назад: Ctrl+←, вперед Ctrl+→
