Кавалер высших боевых наград страны и постоянная головная боль для флотского командования, личный враг Гитлера и штрафник, пониженный в офицерском звании. Все это об одном человеке - легендарном командире подводной лодки Балтийского флота Герое Советского Союза . Пятнадцатого января ему исполнилось бы 105 лет.Я вам не скажу за всю Одессу
Биографы героя часто путаются - как правильно писать его фамилию. По отцу он Маринеску (будущий командир Красного флота родился в семье румынского рабочего Иона Маринеску и украинской крестьянки, служившей гувернанткой у одесских богачей). Подростком Александр настоял, чтобы его фамилия писалась на украинский манер, с окончанием на «о», а отчество - по русской аналогии «Иванович». Так и пошло. С малолетства он заболел морем: жили-то в Одессе, да и отец в свое время служил на военных кораблях. После 6-го класса пришел на учебу в школу юнг, затем ходил матросом на судах Черноморского пароходства, учился в Одесском мореходном техникуме, работал помощником капитана.В начале 1930-х был направлен на курсы комсостава флота, после окончания которых получил распределение на Балтику. Здесь - новый поворот в его судьбе: вместо привычных надводных кораблей - подводные лодки. Уже в 1938 году он принимает под свое командование субмарину типа М («Малютка»). Этот корабль водоизмещением чуть более 200 тонн с экипажем в 18 человек обладал скромным вооружением - всего два торпедных аппарата и одно 45-миллиметровое орудие в ограждении рубки. Тем не менее эти лодки делали свое дело, защищая подступы к советским базам. К слову, именно на «Малютке» Маринеско получит свою первую награду - золотые часы за первое место в соревнованиях среди флотских экипажей. Было это за три года до войны, но именно на этом корабле Александр Иванович встретит Великую Отечественную.В его фронтовом послужном списке - несколько успешных боевых походов, атаки на вражеские конвои, защита наших транспортов. Была даже уникальная операция - высадка десанта на занятое противником побережье для захвата шифровальной машины «Энигма». Дерзкую акцию доверили не менее дерзкому командиру, ведь Маринеско к тому времени уже был известен на флоте своими отчаянными выходками и несносным характером. Однако когда потребовалось совершить невозможное, задачу поставили именно этому «неудобному» офицеру. К сожалению, рейд в тыл врага оказался неудачным: разведчики просчитались, и в штабе немецкого полка ценное шифровальное устройство не обнаружилось. Однако поход под носом у противника был проведен без потерь, за что командир лодки был награжден высшим на тот момент орденом - Ленина.
Атака века
В 1943 году капитан 3-го ранга Маринеско получает под свое командование дизель-электрическую торпедную подводную лодку класса С под номером 13. Несчастливое число отказалось для него крайне удачным. Именно на этом корабле водоизмещением более 800 тонн, обладающим более совершенными системами вооружения, в том числе шестью торпедными аппаратами и набором артиллерийских средств, он совершит свои самые результативные походы. В 1944 году он атаковал крупный транспорт «Зигфрид», который хоть и не был потоплен, но получил серьезные повреждения и почти до конца Войны находился в ремонте. Отчаянный характер Маринеско проявился в том, что он не ограничился только торпедной атакой, а открыл огонь по транспорту еще и в надводном положении из 100-миллиметрового артиллерийского орудия и 45-миллиметровой зенитной установки. Только когда опасность нависла над самой лодкой (сопровождавшие «Зигфрид» немецкие корабли бросились на всплывшую субмарину), командир принял решение уйти на глубину, что не позволило ему добить транспорт.В начале января 1945 года С-13 вышла в свой очередной поход. Никто не думал, что он войдет в историю самых ярких побед подводного флота страны. Тридцатого января в Данцигской бухте лодка атаковала крупнейший лайнер фашистской Германии «Вильгельм Густлофф» водоизмещением более 25 тысяч тонн. Военный журналист, писатель, историк Виктор Геманов в изданной им книге «Подвиг С-13» воссоздал по рассказам членов экипажа лодки картину происходившего на ее борту. «План атаки рождался на ходу, - пишет автор. - Все мысли, вся воля командира сосредоточились на цифрах, доложенных акустиком. Маринеско зримо представлял себе взаимное расположение цели. Напряжением мысли перемещал он "фигурки" в уже сложившейся схеме атаки. Как опытный шахматист, забегающий мыслью на несколько ходов вперед, он анализировал вероятные варианты, обосновывал, отвергал, уточнял. В конце концов, остановился на наиболее удачном».
Подводники сделали невозможное: они не только догнали довольно скоростной транспорт, увернувшись от попыток обнаружения, не только точечно направили три из четырех торпед, фатально поразившие цель (четвертый боеприпас застрял в аппарате), но и смогли без потерь выйти из боя. Фашисты с остервенением наносили удары глубинными бомбами по району предполагаемого нахождения подлодки: за четыре с лишним часа было выполнено более 240 бомбометаний. Но Маринеско и здесь применил военную хитрость - он спрятался… за обломками самого «Вильгельма Густлоффа», медленно уходившего в морскую пучину! В Германии долго скрывали потерю транспорта, однако командир советской подлодки получил клеймо «личного врага фюрера». Дело в том, что на борту уничтоженного корабля находились не только высшие чины рейха, в том числе высокопоставленные чиновники и генералы, но и личный состав учебного дивизиона подводных лодок, эвакуированного из Восточной Пруссии. Тремя десятилетиями позже западногермарский журнал «Марине» признал, что среди погибших оказались 1300 моряков из полностью сформированных экипажей подводных лодок. По мнению председателя Ассоциации моряков-подводников капитана 1-го ранга в отставке Евгения Лившица, атака Маринеско поставила крест на военных планах Германии в стратегическом плане. «Во второй половине 1944 года немцы ввели в строй до 100 новых подлодок, которые охотились за караванами американских и английских судов, - отмечает ветеран. - Еще более массированная атака могла бы привести к закрытию Второго фронта, к переброске соединений вермахта на Восточное направление. Подвиг, совершенный Маринеско и его экипажем, по сути, отнял последнюю надежду рейха в войне и, более того, спас английский и американский флоты от гигантских потерь».По законам военного времени
В том же походе С-13 отличилась еще в одной операции, потопив крупный транспорт «Штойбен», на борту которого находились до четырех тысяч человек, в том числе раненые военнослужащие вермахта. Стоит отметить, что после войны этот эпизод, как и уничтожение «Густлоффа», на Западе интерпретировали как нападение на «беззащитных людей», обвинив советских подводников чуть ли не в военном преступлении. Однако менее ангажированные исследователи, в том числе и западные, признавали обоснованность действий Маринеско в той ситуации. Так, немецкий историк-любитель Хайнц Шен, работавший на «Густлоффе» помощником казначея и уцелевший в той атаке, пришел к заключению, что лайнер все же представлял собой военную цель. Как отмечал Шен, транспорт, предназначенный для перевозки беженцев, как и госпитальные суда, должен был быть обозначен соответствующими знаками, например красным крестом, чего у «Густлоффа» не было. Кроме того, такие суда не могли идти в одном конвое вместе с боевыми кораблями, а на их борту не могли находиться какие-либо военные грузы, стационарные и временно размещенные артиллерийские орудия, орудия ПВО или иные аналогичные средства.
При этом стоит отметить, что советский транспорт с беженцами и ранеными неоднократно становился в годы войны целью для германских подлодок и авиации. В частности, в 1941 году в Черном море был потоплен теплоход «Армения», перевозивший свыше пяти тысяч беженцев и раненых солдат. Выжили в той трагедии лишь восемь человек… В ноябре 1944 года фашистское командование объявило Балтику «зоной неограниченной войны», поставив задачу топить буквально все подряд, что и выполнялось с немецкой педантичностью. Каким в этой ситуации должен был быть ответ советских моряков? В послевоенные годы немецкий Институт морского права был вынужден признать, что «Вильгельм Густлофф» все же являлся законной военной целью, так как на нем находились сотни специалистов-подводников, а также зенитные орудия. Кроме того, как обратили внимание аналитики, последние годы перед гибелью «Вильгельм Густлофф» служил плавучей школой для плавсостава ВМС Германии. Решение же взять на борт гражданских лиц и раненых в отсутствие у корабля статуса лазарета принадлежало командованию судна, а потому ответственность должна лежать исключительно на нем, резюмировали в своем отчете специалисты по морскому праву.
«Это была блестящая военная операция, благодаря которой инициатива господства в морской войне на Балтике была прочно перехвачена советскими моряками, - считает заместитель директора Музея подводных сил России Юрий Лебедев. - Это был стратегический успех советского флота, а для Германии - крупнейшая морская катастрофа. Своими действиями подводная лодка С-13 приблизила конец войны. Подвиг Маринеско состоит в том, что он уничтожил казавшийся непотопляемым символ нацизма, корабль-мечту, пропагандирующий рейх. А гражданские люди, находившиеся на корабле, стали заложниками немецкой военной машины. Поэтому трагедия "Густлоффа" - это обвинение не Маринеско, а гитлеровской Германии».
«Во время той войны немцы открыто сняли с себя все моральные ограничения и без зазрения совести нарушали все мыслимые и немыслимые, писаные и неписаные правила ведения войны, - отмечает историк флота член Союза журналистов капитан 2-го ранга в отставке Игорь Максимов. - По-моему, это решение позволяло остальным странам действовать так же в отношении любых немецких судов. Из 1205 боевых кораблей и судов врага, уничтоженных на Балтийском море всеми родами сил флота, 124 приходится на долю подводников. Это свыше 366 тысяч тонн водоизмещения. Неслучайно подвиги подводников не остались незамеченными, были оценены по заслугам, многие были отмечены высшими наградами Родины».Забвению не подлежит Сам Александр Маринеско за тот поход был представлен к званию Героя Советского Союза. Но… Заслуженное награждение не состоялось. Причиной тому стало мнение командования о том, что кавалер Золотой Звезды не должен быть носителем столь негативных качеств, которые у этого офицера были в изобилии. В числе самых жестких обвинений стал новогодний загул с хозяйкой ресторана в финском Ханко, где тогда располагалась плавбаза Балтфлота. Тот же писатель Виктор Геманов вспоминает об одной из своих послевоенных встреч с бывшим командующий флотом адмиралом в отставке Владимиром Трибуцем. В разговоре о подвигах подводников Балтики в годы войны речь, естественно, зашла и о Маринеско. «И тут я услышал неожиданное и категоричное заявление Владимира Филипповича: "Ни в коем случае не пишите о нем!" - вспоминает писатель. - "Но почему?" - "У него были недостатки и упущения, причем серьезные. И основное - пьянство!"».Сам Виктор Геманов при подготовке своей книги о подвиге С-13 провел десятки встреч с членами ее экипажа, с офицерами штаба бригады и командирами других лодок. «Мне показали лицо настоящего Маринеско - прямого, открытого, не терпящего в отношениях фальши, лжи и двуличия, человека дружелюбного и компанейского, - отмечал писатель. - К нему не подходило короткое, как удар хлыста, словцо "пьянство". Да, он не чурался "наркомовских" ста граммов. На берегу, особенно после трудных, но удачных боевых походов, получив так называемые "призовые" за потопленные вражеские корабли, он обрастал шлейфом "друзей на час" и не ограничивался "наркомовскими". Но не вина его в том, а беда. Других он мерил по себе, а сам был без "двойного дна", весь нараспашку. Потому и обманывали, и подводили его. Это очень помешало в службе. Испортило жизнь. Приклеило расхожий ярлык на оставшиеся дни».
В сентябре 1945 года приказом наркома ВМФ капитан 3-го ранга Маринеско «за халатное отношение к служебным обязанностям, систематическое пьянство и бытовую распущенность» был снят с должности командира С-13, понижен в воинском звании до старшего лейтенанта и зачислен в распоряжение военного совета Балтфлота. Он успел еще послужить командиром тральщика, но в ноябре того же года был уволен в запас. Работал старшим помощником капитана на торговых судах, был замдиректора НИИ переливания крови в Ленинграде. В 1949 году попал в историю: развез по домам сотрудников списанные с баланса торфяные брикеты для отопления, валявшиеся без учета во дворе института. За это получил благодарности коллег и… приговор суда - три года лишения свободы за разбазаривание социалистической собственности. После освобождения (срок ему как фронтовику скостили вполовину) работал топографом, а затем снабженцем на одном из ленинградских предприятий. В конце 1950-х тяжело заболел (у легендарного подводника диагностировали рак горла) и 25 ноября 1963 года скончался.
«Отец был неординарной личностью с крутым независимым характером, который передался ему с генами, - вспоминала младшая дочь Маринеско Татьяна (в прошлом году, к сожалению, ее не стало). - Наш дед, Ион, служил в румынском флоте кочегаром. Его ненавидел механик и однажды ударил кулаком в лицо. В ответ дед огрел его лопатой по спине… У папы я научилась никогда не унижаться, быть выше оскорблений, не сдаваться и отстаивать свое мнение. Эти качества очень часто создавали трудности в жизни, но зато и не давали упасть».
«Отец был с характером, очень независимый, не давал в обиду себя и своих подчиненных, - вспоминает другая дочь Маринеско, Леонора, выпустившая вместе с мужем Борисом Леоновым книгу «Ты наша гордость, отец». - В детстве, помню, он был очень строгий. Но и добрый. Если наказывал, то по делу. Его лодка С-13 - единственная уцелевшая из всех "эсок". Команда выжила во многом благодаря тому, что в боевых походах отец был дерзок в выборе тактики, бесстрашен и даже авантюрен. Но именно эти качества, его "непослушание", ставшие залогом спасения и побед, оказались не по душе отдельным командирам».История все расставила по своим местам. Ветераны флота, прежде всего те, кто сражался в тех же водах, что и Маринеско, добились отмены приказа о его снижении в звании, восстановления ему законных ветеранских и пенсионных прав. Правда, произошло это уже под конец жизни, и все же смерть он встретил капитаном 3-го ранга, пусть и в запасе. Затем последовал пересмотр судебного приговора по делу о хищениях: понадобились годы, чтобы убедиться, что состав преступления в той истории отсутствовал. И, наконец, в преддверии 45-летия Победы под давлением широкой общественности президент СССР Михаил Горбачев подписал указ о присвоении Александру Ивановичу Маринеско звания Героя Советского Союза «за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне».
Александр Маринеско является рекордсменом среди советских подводников по суммарному тоннажу потопленных судов противника: 42557 брутто-регистровых тонн. Памятью о нем стали монументы в Калининграде, Кронштадте, Санкт-Петербурге, Одессе, снятые кинофильмы, изданные книги. Есть в разных уголках бывшего Союза и улицы Маринеско: в 1990 году такое название получила знаменитая улица Строителей в Ленинграде, воспетая в народной комедии «Ирония судьбы, или С легким паром!» Именем офицера назван и Музей подводных сил России - единственный в стране государственный музей истории этого рода сил ВМФ, хранящий бесценные реликвии в память о подвигах защитников Отечества на его морских и океанских рубежах.
Имя: Александр Маринеско (Alexander Marinesko)
Возраст: 50 лет
Место рождения: Одесса
Место смерти: Ленинград
Деятельность: Командир подводной лодки
Семейное положение: был не женат
Александр Маринеско - биография
В начале 1960-х годов в пивных Ленинграда можно было увидеть немолодого мужчину с орденом Ленина на пиджаке. Посетители знали его как Сашку-подводника и даже не подозревали, что пьют ерш с личным врагом .
Вино, отчаянные схватки и женщины - вот удел настоящего пирата. Таким и был капитан III ранга Александр Маринеско. Только командовал он не пиратским фрегатом, а подводной лодкой советского флота.
Александра Маринеско можно назвать потомственным моряком. Его отец - моряк румынского флота Ион Маринеску - бежал в Одессу от приговора быть повешенным за избиение офицера. На одесской земле Ион освоился, остепенился и к сорока годам женился на крестьянской девушке Татьяне Коваль. 15 января 1913 года в семье родился мальчик, которого назвали Сашей.
Уже в 13 лет Сашу приняли учеником матроса в Черноморское пароходство, а оттуда направили в школу юнг. Ее он окончил с отличием, получив квалификацию матроса 1-го класса, что давало право плавать на судах торгового флота.
Александр хотел большего - стать капитаном. В 17 лет юноша поступил в Одесский морской техникум, а окончив его, был принят помощником капитана торгового судна «Красный флот». Но руководящие органы, заметив парня, направили его на курсы комсостава Красного флота. Вскоре Маринеско уже числился штурманом подлодки Щ-306 («Пикша») Балтийского флота.
Службу он нес исправно, но уже тогда начальство стало замечать, какой «неудобный» специалист им достался. Маринеско говорил то, что думал, к тому же был неравнодушен к спиртному и женщинам.
В его первой характеристике от 1935 года указывалось: «Недостаточно дисциплинирован. Свою специальность знает хорошо. Руководить личным составом может под постоянным руководством. Выводы: обратить внимание на повышение дисциплинированности».
После ввода в 1936 году званий на флоте Александр получил погоны лейтенанта, а спустя 2 года -старшего лейтенанта и пост командира подлодки М-96 «Малютка». Несмотря на то что Маринеско снискал славу выпивохи и бузотера, его М-96 побила рекорд Балтийского флота, погрузившись за 19,5 секунды при нормативе 35 секунд. Потому на недостатки капитана начальство смотрело сквозь пальцы.
Война застала Маринеско на флотской базе в Палдиски, откуда его направили в Таллин для охраны Рижского залива. Однако в морских боях в те дни Маринеско не участвовал. В августе 1941 года пришла новость об отправке «Малютки» железной дорогой на Каспийское море, где она должна была стать тренировочной лодкой. Но когда немцы замкнули кольцо вокруг Ленинграда, от этих планов пришлось отказаться. В томительном ожидании, а также из-за угнетающих сводок, Маринеско опять начал пить. Его исключили из кандидатов в партию и регулярно объявляли взыскания, однако и эти меры оказались бессильными.
В свой первый боевой поход Маринеско отправился в августе 1942 года. Его «Малютка» атаковала 3 транспортных немецких корабля, но результаты атаки остались неизвестны. Возвращаясь на базу, Маринеско забыл предупредить начальство. Дозорные катера, увидев всплывающую без флага субмарину, приняли ее за немецкую подлодку и начали обстрел. Маринеско дал команду на погружение и второй раз всплыл четко между катерами. Да так, что стрелять по лодке без повреждения друг друга они не могли. Наконец, из люка показалось лицо капитана, и его колоритная одесская речь лучше всего дала понять, чей это корабль.
В ноябре того же года за успешную высадку десанта Маринеско наградили орденом Ленина, а в декабре присвоили звание капитана III ранга и вновь зачислили в кандидаты в ВКП(б). Правда, в его характеристике командир дивизиона написал: «На берегу склонен к частым выпивкам». Следующей весной Маринеско получил новую подлодку С-13. Однако ввод ее в боевые действия был отложен из-за старой «болезни» капитана - пьянства.
Так, капитан однажды отказался выходить в море из-за того, что не смог найти свою шапку. Оказалось, что засаленную вещь матрос выкинул на помойку. Шапку нашли, но за срыв выхода Маринеско отправился в карцер. Проштрафившийся капитан мог и вовсе оказаться в ГУЛАГе, поэтому приказ о выходе в поход в октябре 1944 года принял с радостью. В первый же день Маринеско встретил огромный корабль «Зигфрид». Торпедный залп оказался неудачен. Тогда подлодка всплыла и обстреляла противника из артустановок. В своем отчете подводник указал, что корабль затонул. В реальности немцы отбуксировали потрепанное судно в Данциг и к весне 1945 года вновь ввели в строй.
Когда Маринеско вернулся на базу, то увидел, что вопреки традиции его встречают без оркестра. Задетый этим, он приказал экипажу задраить люки и спиртом отметить возвращение домой. Только через сутки команда вышла из лодки. Впрочем,за этот поход Маринеско получил не взыскание, а орден Красного Знамени.
В ночь на 1 января 1945 года в Хельсинки Маринеско и его заместитель вопреки уставу покинули лодку и отправились встречать Новый год к хозяйке местной гостиницы. После многих тостов капитан унес финку в постель, где всю ночь предавался с нею утехам. А утром в гостиницу пришел ее жених. Вступать в драку с русскими моряками было чревато неприятными последствиями, потому финн пожаловался в советскую комендатуру. В штабе сразу поняли, кто это мог быть, да и сам Маринеско отрицать факт оставления корабля не стал. Командующий Балтфлотом приказал предать офицеров трибуналу, но, поостыв, решил дать им возможность загладить вину в бою. И в свой пятый поход подлодка Маринеско ушла в статусе плавучего штрафбата - единственного на советском флоте.
Но именно этот поход обессмертил имя Маринеско. 30 января у бухты Данцига подводники заметили корабль «Вильгельм Густлофф». Судно перевозило 70 экипажей немецких подводников, женский дивизион, тысячу раненых и 9 тысяч гражданских лиц -женщин и детей. Три торпедных залпа превратили «Густлофф» в самую крупную жертву советского ВМФ. По оценкам историков, число погибших составило 9 тысяч, включая 5 тысяч детей. Поговаривали, что Гитлер даже объявил Маринеско личным врагом. Но попытки представить капитана палачом оказались несостоятельны, ибо «Густлофф» имел вооружение и военную маркировку.
Через 2 недели подлодка Маринеско отправила на дно корабль «Генерал Штойбелен» вместе с 3700 человек на борту. После такого капитану полагалась звезда Героя Советского Союза. Однако из-за трибунала он получил только второй орден Красного Знамени.
С окончанием войны Маринеско, привыкший заглаживать вину в боях, оказался лишен этой возможности. В сентябре его разжаловали до старшего лейтенанта и перевели командиром тральщика, а в ноябре списали в запас. Проработав 3 года в Балтийском пароходстве, он был уволен за пьянство, а в 1949 году осужден на 3 года за разбазаривание соцсобственности.
Вернувшись в Ленинград, Маринеско устроился снабженцем на завод, а в 1962 году у него диагностировали рак. Друзья добились, чтобы Александру Ивановичу вернули его прежнее звание, что дало право на хорошую пенсию, а также положили в клинику Военно-медицинской академии. Но победить болезнь уже было нельзя, и 25 ноября 1963 года Маринеско скончался. Звезда Героя нашла его лишь посмертно.
Он стал самым эффективным подводником Великой Отечественной войны, но превратил собственную жизнь в авантюрный роман с печальным концом и едва не канул в безвестность.
Имя Александра Маринеско известно далеко не каждому жителю нашей страны, хотя один из его подводных ударов военные эксперты окрестили «атакой века», повторить которую до сих пор не удалось никому.
Несмотря на свой высочайший профессионализм и личную отвагу, он не смог стать примером для подражания. И все потому, что имел сложнейший характер, не церемонился с командирами и политработниками, часто по поводу и без оного посылая их очень далеко. А успех Маринеско у красивых женщин вызывал зависть и злость других офицеров.
Коренной одессит
Родился Александр Маринеско в 1913 году в Одессе в румынско-украинской семье. Его отец был румынским матросом, который жестоко избил своего командира. Спасаясь от трибунала и каторги, он бежал в Россию, осев в Одессе-маме.
В этом приморском городе беглец быстро наладил контакты с местными контрабандистами и жуликами, которые приняли Иона Маринеско за своего, и предложили поучаствовать в нескольких рискованных операциях
По отдельным сведениям, мужчина пробыл контрабандистом недолго. Он не скатился до уровня простого бандита, а нашел себе работу в морском порту. Ион женился на крестьянке из Херсонской губернии Татьяне Коваль, которая тоже приехала в Одессу в поисках лучшей жизни.
Их сын Александр полностью пошел в отца, переняв его неукротимый и вольнолюбивый нрав. Многие исследователи биографии Александра Маринеско допускают, что мальчик в составе банд таких же босоногих сорванцов мог приворовывать на Привозе, но прямых доказательств его криминального детства не существует.
«Стану настоящим капитаном»
Уже к семи годам Саша плавал как рыба, часами пропадая на берегу, где слушал морские байки, рассказываемые бывалыми рыбаками. И пускай большинство таких историй были обычными выдумками, но морская романтика полностью захватила Сашу, который решил обязательно стать настоящим моряком.
Учиться в обычной школе будущему герою было не интересно, и после 6-го класса в 13-летнем возрасте он сбежал из дома, устроившись помощником матроса на один из кораблей Черноморского флота.
Александр демонстрировал такое рвение и дисциплинированность, что его направили учиться в школу юнг, а уже к 17 годам его имя появилось в списке матросов 1-го класса.
В 1930 году Саша Маринеско, несмотря на серьезный конкурсный отбор, легко поступает в Одесский мореходный техникум. В учебе он демонстрирует невероятное рвение, чрезвычайно радуя этим своих преподавателей.
В 1933 году двадцатилетний Александр получает диплом с отличием и к 20 годам становится помощником капитана корабля «Красный флот». Невероятная даже для того времени карьера!
Удар по детской мечте
Такие специалисты оказались нужны РККА, и уже через несколько месяцев Александр получил комсомольскую путевку на спецкурсы командного состава военного флота.
Это был серьезный удар по самолюбию молодого человека, который видел себя свободным капитаном гражданского судна, а должен был стать военным моряком, беспрекословно подчиняющимся чужим приказам.
По окончании курсов Александра Маринеско направили служить штурманом подводной лодки Щ-306 «Пикша», базировавшейся на Балтийском флоте. Холодная Балтика разительно отличалась от нежного и приветливого Черного моря. Молодого офицера охватила депрессия, которую он все чаще снимал спиртными напитками.
Отличник и разгильдяй
Надеясь на возможное увольнение в запас, он становится агрессивным и не всегда управляемым, не лезет в карман за матерным словцом. Он не задумывается о последствиях несоблюдения субординации, вступает в перепалки при первом удобном случае.
Но во время учебных походов демонстрирует настолько высокий профессионализм, что командование вынуждено в 1936 году присвоить ему звание лейтенанта, а в 1938 году – старшего лейтенанта. Хотя в обоих представлениях на получение звания было указано: «Недостаточно дисциплинирован».
В те годы страна готовилась к будущей большой войне, и разбрасываться такими кадрами, как Александр Маринеско, было сродни диверсии, за которую командиров могли репрессировать и сослать в ГУЛАГ (если не расстрелять).
Расследования пьяных историй, в которых молодой офицер был главным зачинщиком, спускали на тормозах, а полученные Александром взыскания снимались с него практически сразу.
О высоком профессионализме офицера-подводника говорит хотя бы тот факт, что лучшей подводной лодкой Балтийского флота в 1940 году признали субмарину М-96, которой командовал… капитан-лейтенант Александр Маринеско.
Его экипаж установил невероятный даже для сегодняшних подводных лодок рекорд скорости погружений – 19,5 секунды. И это при том, что норматив составлял 35 секунд.
Бабник и организатор азартных игр
С начала войны подводная лодка М-96 обеспечивала патрулирование Рижского залива, а в свободное от службы время Александр Маринеско веселился в компаниях других офицеров и женщин легкого поведения.
В августе 1941 года прогремел настоящий скандал, когда группу офицеров-подводников уличили в организации азартных игр. Заводилой компании, как всегда, был Маринеско, которого незамедлительно исключили из кандидатов в члены ВКП(б).
Думаете, помогло? В ноябре 1942 года Маринеско провел блестящую военную операцию по скрытой высадке десанта в Нарвской бухте. Десантники разгромили немецкий штаб, в котором должна была находиться шифровальная машина «Энигма». И пускай самой машины в штабе не оказалось, но в руки советского командования попало большое количество сверхважных документов.
За профессионализм и отвагу офицер получил очередное воинское звание капитан-лейтенанта, орден Ленина и был восстановлен кандидатом в члены партии. Хотя в его служебной характеристике все же сохранился пункт о чрезмерном пристрастии к алкоголю.
«Неуправляемый» командир легендарной С-13
Весной 1943 года Александра Маринеско назначили командиром ПЛ С-13, которая почти год стояла на ремонте и не выходила в море. От безделья на базе офицер запил, загулял, благо легкодоступных женщин вокруг материально хорошо обеспеченных подводников всегда крутилось очень много. Он дважды сидел на гауптвахте, получал взыскания по партийной линии.
В октябре 1944 года во время первого же своего выхода в море подводная лодка С-13 обнаружила немецкий транспорт «Зигфрид». Атака четырьмя торпедами не увенчалась успехом, и Маринеско отдал приказ на всплытие. Субмарина расстреляла судно из артиллерийских орудий, после чего скрылась в пучине от развернувшейся на С-13 охоты. За этот поход офицер получил очередной орден Красной Звезды, а все его предыдущие прегрешения были полностью списаны.
К концу 1944 года подлодку С-13 перевели в один из портов Финляндии, вышедшей к тому времени из войны.
В ночь на 1 января 1945 года Александр Маринеско самовольно покинул находившуюся на боевом дежурстве субмарину и направился в гости к новой возлюбленной (шведке).
Оставшийся без командира экипаж встретил Новый год с огромным количеством спиртного, после чего направился выяснять отношения с местным населением. Все закончилось массовой дракой, которая лишь по счастливой случайности обошлась без человеческих жертв.
Командующий Балтфлотом Владимир Трибуц потребовал подвергнуть командира С-13 и весь экипаж суду военного трибунала. Но дал возможность реабилитироваться, направив 9 января в «штрафной» боевой поход.
Фактически подводная лодка С-13 стала единственной «штрафной» субмариной Великой Отечественной войны.
Спасти жизнь и карьеру
Почти месяц С-13 патрулировала указанный квадрат, в который совсем не заходили немецкие корабли. Понимая, что после возвращения на базу он предстанет перед судом военного трибунала, Маринеско принимает самовольное решение изменить квадрат патрулирования. Пытавшийся выразить возмущение вопиющим нарушением приказа политработник был незамедлительно послан куда подальше, а лодка направилась в сторону осажденного города Кенигсберга.
30 января Александр Маринеско увидел в перископе огромный плавучий госпиталь «Вильгельм Густлофф», который до войны был круизным лайнером. По непонятным причинам он шел без конвоя и мог стать отличной целью для торпед С-13.
Командир лично вывел свою субмарину на ударную позицию. Каждая из трех выпущенных торпед поразила цель, и «Вильгельм Густлофф», на борту которого находилось около 10,5 тыс. человек, затонул. В немецких документах указывается, что в результате атаки С-13 погибли 4855 человек, включая 405 курсантов-подводников, которые могли укомплектовать несколько десятков экипажей немецких субмарин.
10 февраля в районе Данцигской бухты С-13 атаковала санитарный транспорт «Штойбен», на котором находилось более 4 тысяч раненых и беженцев. Корабль в течение нескольких минут затонул, а спасти удалось лишь 659 человекам.
Позднее Александр Маринеско признавался, что принял это вооруженное зенитными орудиями судно за легкий крейсер «Эмден».
Вместо славы - «плевок в душу»
«Штрафной» экипаж вернулся на базу в роли героев. Всем подводникам простили старые грехи, командира предложили наградить золотой Звездой Героя Советского Союза.
Но командир бригады Лев Курников пошел на принцип, рекомендовав вручить Маринеско орден Красного Знамени, чем «до смерти» обидел офицера.
В следующем боевом походе Александр Маринеско не проявлял особой активности в поиске целей, пьянствовал на борту, а результаты самого похода признали неудовлетворительными.
По окончании войны на пьяные выходки Маринеско перестали смотреть сквозь пальцы. В сентябре 1945 года его отстранили от командования подводной лодкой, понизили в звании с капитана третьего ранга до старшего лейтенанта (сразу на две ступени) и назначили командиром тральщика Т-34.
Такого оскорбления морская душа Александра снести не могла, и 30 ноября 1945 года ему удалось уволиться в запас. В течение четырех лет он служил помощником капитана торгового судна, а в 1949 году перешел работать директором Ленинградского института переливания крови.
Там герой-подводник проворовался, после чего три года провел в колымских лагерях.
В 1953 году Александр Маринеско вернулся в Ленинград, где ему помогли устроиться начальником отдела снабжения на ленинградском заводе «Мезон».
Он сильно болел, до 1960 года, пока друзья не добились отмены его разжалования, получал мизерную пенсию. Умер 25 ноября 1963 года в возрасте 50 лет.
Восстановление славного имени
Из полного забвения Александра Маринеско вернули времена перестройки и гласности. Сначала в газете «Известия» была опубликована статья о капитане ПЛ С-13, который оказался самым результативным советским подводником по суммарному тоннажу пущенных на дно фашистских кораблей.
Михаил Горбачев был шокирован, узнав, насколько нагло сотрудники политуправления флота затирали талантливого моряка, лишая его заслуженных наград и званий.
Выяснилось, что еще в 1977 году скульптор Валерий Приходько на собранные среди моряков деньги воздвиг в Лиепае памятник Александру Маринеско и членам его героического экипажа. Но в ту же ночь по прямому приказу из Москвы фамилию капитана и слово «героическому» с памятника спилили.
Общественный резонанс был настолько сильным, что 5 мая 1990 года Президиум Верховного Совета СССР присвоил Александру Ивановичу Маринеско звание Героя Советского Союза (посмертно).
Александр Иванович Маринеско (2 января 1913, Одесса - 25 ноября 1963, Ленинград). Командир Краснознамённой подводной лодки С-13 Краснознамённой бригады подводных лодок Краснознамённого Балтийского флота, капитан 3-го ранга, известный по «Атаке века». Герой Советского Союза (1990).
Родился в Одессе в семье румынского рабочего Иона Маринеску и украинской крестьянки Татьяны Михайловны Коваль.
В 1920-1926 годах учился в трудовой школе № 36 (ныне школа № 105, ул. Пастера, 17), где окончил 6 классов, после чего стал учеником матроса.
За прилежность и терпеливость был направлен в школу юнг, по окончании которой ходил на судах Черноморского пароходства матросом 1 класса.
В 1930 году поступил в Одесский мореходный техникум и, окончив его в 1933 году, ходил третьим и вторым помощником капитана на пароходах «Ильич» и «Красный флот».
Со слов подводника Геннадия Зеленцова, служившего вместе с Маринеско, сам Александр Иванович никогда не хотел быть военным, а мечтал исключительно о службе в торговом флоте.
В ноябре 1933 года по путёвке комсомола был направлен на специальные курсы комсостава РККФ, после окончания которых его назначили штурманом на ПЛ Щ-306 («Пикша») Балтийского флота.
В марте 1936 года в связи с введением персональных воинских званий Маринеско получил звание лейтенанта, в ноябре 1938 - старшего лейтенанта. Окончив курсы переподготовки при Краснознамённом учебном отряде подводного плавания имени С. М. Кирова, он служил помощником командира на Л-1, затем командиром ПЛ М-96, экипаж которой по итогам боевой и политической подготовки 1940 занял первое место, а командир был награждён золотыми часами и повышен в звании до капитан-лейтенанта.
Александр Маринеско во время Великой Отечественной войны
В первые дни Великой Отечественной войны подлодка М-96 под командованием Маринеско была перебазирована в Палдиски, затем в Таллин, стояла на позиции в Рижском заливе, столкновений с противником не имела.
В августе 1941 года подлодку планировали перебросить на Каспийское море в качестве учебной, затем от этой идеи отказались. В октябре 1941 года Маринеско исключили из кандидатов в члены ВКП(б) за пьянство и организацию в дивизионе ПЛ азартных карточных игр (комиссар дивизиона, допустивший подобное, получил десять лет лагерей с отсрочкой исполнения приговора и был направлен на фронт).
14 февраля 1942 года подлодка во время обстрела была повреждена артиллерийским снарядом, ремонт занял полгода. Лишь 12 августа 1942 года М-96 вышла в очередной боевой поход.
14 августа 1942 года лодка атаковала немецкий конвой, состоявший из трёх транспортов в охранении двух тяжёлых плавбатарей. По докладу Маринеско, он выпустил две торпеды по немецкому транспорту, результатов атаки не наблюдал, слышал сильный взрыв, интерпретированный как результат попадания торпеды, в результате лодке было засчитано потопление транспорта. Согласно немецким источникам, атака была неудачной - корабли конвоя наблюдали след одной торпеды, от которой успешно уклонились, а затем безрезультатно атаковали подводную лодку артиллерией и глубинными бомбами.
Возвращаясь с позиции раньше срока (заканчивались топливо и патроны для регенерации воздуха), Маринеско не предупредил советские дозоры, а при всплытии не поднял военно-морской флаг, в результате чего лодку едва не потопили собственные катера.
В ноябре 1942 года М-96 вышла в Нарвский залив для высадки группы разведчиков для операции по захвату шифровальной машины «Энигма» в штабе немецкого полка. Но шифровальной машины в нём не оказалось. Тем не менее, действия командира на позиции оценили высоко, и Маринеско наградили орденом Ленина .
В конце 1942 года Маринеско было присвоено звание капитана 3-го ранга, его снова приняли кандидатом в члены ВКП(б), но в хорошей в целом боевой характеристике за 1942 год командир дивизиона капитан 3-го ранга Сидоренко всё же отметил, что его подчинённый «на берегу склонен к частым выпивкам» .
В апреле 1943 года Маринеско назначен командиром ПЛ С-13, на которой он прослужил до сентября 1945 года.
В 1943 году С-13 в боевые походы не выходила, а командир попал в очередную «пьяную» историю. В поход подлодка под его командованием вышла только в октябре 1944 года. В первые же сутки похода, 9 октября, Маринеско обнаружил и атаковал транспорт «Зигфрид» (553 брт). Атака четырьмя торпедами с небольшой дистанции не удалась, по транспорту пришлось вести артиллерийский огонь из 45-мм и 100-мм орудий подлодки. По наблюдению командира, в результате попаданий корабль (водоизмещение которого Маринеско в докладе завысил до 5000 тонн) начал быстро погружаться в воду. В действительности, повреждённый германский транспорт был позднее отбуксирован противником в Данциг и к весне 1945 года восстановлен. За данный поход Маринеско получил орден Красного Знамени .
Потопление «Вильгельма Густлоффа»
С 9 января по 15 февраля 1945 года Маринеско находился в своём пятом боевом походе, в течение которого были потоплены два крупных транспорта противника - «Вильгельм Густлофф» и «Штойбен».
Перед этим походом командующий Балтийским флотом В. Ф. Трибуц решил предать Маринеско суду военного трибунала за самовольное оставление корабля в боевой обстановке (в предновогоднюю ночь командир на двое суток покинул корабль, экипаж которого за это время «отличился» выяснением отношений с местным населением), но исполнение этого решения задержал, дав возможность командиру и экипажу искупить вину в боевом походе.
Таким образом, С-13 стала единственной «штрафной» подлодкой советского флота.
30 января 1945 года С-13 атаковала и отправила на дно лайнер «Вильгельм Густлофф» (25 484 брт), на котором находилось 10 582 человека: 918 курсантов младших групп 2-го учебного дивизиона подводных лодок, 173 члена экипажа судна, 373 женщины из состава вспомогательного морского корпуса, 162 тяжелораненых военнослужащих и 8956 беженцев, в основном стариков, женщин и детей. Транспорт, бывший океанский лайнер «Вильгельм Густлофф», шёл без конвоя (торпедолов учебной флотилии TF-19 вернулся в порт Готенхафен, получив повреждение корпуса при столкновении с камнем, в сопровождении второго судна из состава приданного «Густлову» эскорта - лёгкого миноносца «Löwe».)
Из-за нехватки топлива лайнер шёл прямым курсом, без выполнения противолодочного зигзага, а повреждения корпуса, полученные ранее при бомбардировках, не позволяли развить ему большую скорость (корабль шёл на скорости всего 12 узлов).
Александр Маринеско - Атака века
Ранее считалось, что немецким ВМС был нанесён серьёзный урон. Так, по свидетельству журнала «Марине» (1975, № 2-5, 7-11, ФРГ), с кораблём погибли 1300 подводников, среди которых находились полностью сформированные экипажи подводных лодок и их командиры. По мнению командира дивизиона капитана 1 ранга Александра Евстафьевича Орла, погибших немецких подводников хватило бы для укомплектования 70 ПЛ среднего тоннажа.
Впоследствии советская печать потопление «Вильгельма Густлоффа» назвала «атакой века», а Маринеско - «подводником № 1», что не совсем обоснованно (подводники других стран топили значительно более крупные корабли, в том числе и боевые, например, американская подводная лодка «Арчерфиш» уничтожила японский авианосец «Синано» водоизмещением 71 890 брт, а немецкая лодка U-47 14 октября 1939 потопила английский линкор «Royal Oak» водоизмещением 29 150 брт прямо в гавани Скапа-Флоу).
По современным данным, с «Густлоффом» погибло 4850 человек, из них 406 матросов и офицеров 2-й учебной дивизии подводных сил, 90 членов собственного экипажа, 250 женщин-военнослужащих немецкого флота и 4600 беженцев и раненых (из них почти 3 тыс. детей). Существуют и иные оценки численности жертв, вплоть до 9343 человек.
Из числа подводников погибло 16 офицеров (в том числе 8 медицинской службы), остальные малообученные курсанты, нуждавшиеся ещё, как минимум, в полугодичном курсе подготовки.
«Вильгельм Густлофф» был крупнейшим по тоннажу теплоходом, потопленным советскими подводниками, и вторым по числу жертв (лидирует теплоход «Гойя», потопленный 16 апреля 1945 года подводной лодкой «Л-3» - на нём погибло около 7000 человек).
Оценки действиям Маринеско и экипажа С-13 сильно разнятся, от чрезвычайно положительных (в советских источниках) до осуждающих (в антисоветской литературе).
В некоторых немецких публикациях в годы холодной войны, потопление «Густлоффа» называется военным преступлением, таким же, как бомбардировка Дрездена союзниками. Однако исследователь катастрофы Гейнц Шён заключает, что лайнер представлял собой военную цель и его потопление не являлось военным преступлением, так как: суда, предназначенные для перевозки беженцев, госпитальные суда должны были быть обозначены соответствующими знаками - красным крестом, не могли носить камуфляжную окраску, не могли идти в одном конвое вместе с военными судами. На их борту не могли находиться какие-либо военные грузы, стационарные и временно размещённые орудия ПВО, артиллерийские орудия или иные аналогичные средства.
Говоря юридическим языком, «Вильгельм Густлофф» был вспомогательным кораблём ВМС, на который позволили подняться шести тысячам беженцев. Вся ответственность за их жизнь, с того момента как они поднялись на боевой корабль, лежала на соответствующих должностных лицах немецкого военного флота.
Таким образом, «Густлофф» являлся законной военной целью советских подводников, ввиду следующих фактов:
1. «Вильгельм Густлофф» не являлся безоружным гражданским судном: на его борту имелось вооружение, которым можно было бороться с кораблями и авиацией противника;
2. «Вильгельм Густлофф» являлся учебной плавучей базой для подводного флота Германии;
3. «Вильгельм Густлофф» шёл в сопровождении боевого корабля флота Германии (миноносец «Лёве»);
4. Советские транспорты с беженцами и ранеными в годы войны неоднократно становились целями для германских подлодок и авиации (в частности, теплоход «Армения», потопленный в 1941 году в Чёрном море, вёз на своём борту более 5 тыс. беженцев и раненых. Выжило только 8 человек. Впрочем, «Армения», как и «Вильгельм Густлофф», нарушала статус санитарного судна и являлась законной военной целью).
Большая часть погибших не имела отношения к ВМС Германии. Из находившихся на борту (оценочно) 918 офицеров и курсантов 2-го учебного дивизиона подводных лодок погибло (предположительно) чуть менее половины.
Потопление транспорта «Штойбен»
10 февраля 1945 года последовала новая победа - на подходе к Данцигской (Гданьской) бухте С-13 потопила санитарный транспорт «Штойбен» (14 660 брт), на борту которого находились 2680 раненых военнослужащих, 100 солдат, около 900 беженцев, 270 человек военного медперсонала и 285 членов экипажа судна. Из них спаслось 659 человек, из которых раненые составляли около 350.
Необходимо учитывать, что судно было вооружено зенитными пулемётами и орудиями, шло в боевом охранении и перевозило в том числе здоровых солдат. В связи с этим, строго говоря, его нельзя было относить к госпитальным судам.
Надо отметить также, что Маринеско идентифицировал атакованное судно как лёгкий крейсер «Эмден».
Командиру С-13 не только простили прежние прегрешения, но и представили его к званию Героя Советского Союза. Однако вышестоящее командование Золотую Звезду заменило орденом Красного Знамени.
Шестой боевой поход 20 апреля по 13 мая 1945 года был признан неудовлетворительным. Тогда, по мнению командира бригады ПЛ капитана 1 ранга Курникова, Маринеско «имел много случаев обнаружения транспортов и конвоев противника, но в результате неправильного маневрирования и нерешительности сблизиться для атаки не смог... Действия командира ПЛ на позиции неудовлетворительные. Командир ПЛ не стремился искать и атаковать противника... В результате неактивных действий командира ПЛ "С-13" боевую задачу не выполнила» .
31 мая командир дивизиона ПЛ подал рапорт вышестоящему командованию, в котором указывал на то, что командир подлодки всё время пьёт, служебными обязанностями не занимается, и его дальнейшее пребывание в данной должности нецелесообразно.
14 сентября 1945 года вышел приказ № 01979 наркома ВМФ Н. Г. Кузнецова, где говорилось: «За халатное отношение к служебным обязанностям, систематическое пьянство и бытовую распущенность командира Краснознамённой подводной лодки С-13 Краснознамённой бригады подводных лодок Краснознамённого Балтийского флота капитана 3 ранга Маринеско Александра Ивановича отстранить от занимаемой должности, понизить в воинском звании до старшего лейтенанта и зачислить в распоряжение военного совета этого же флота» .
В 1960 году приказ о разжаловании был отменён, что дало возможность Маринеско, к тому времени уже очень больному, получать полную пенсию.
С 18 октября 1945 года по 20 ноября 1945 года Маринеско был командиром тральщика Т-34 2-го дивизиона тральщиков 1-й Краснознамённой бригады траления Краснознамённого Балтийского флота (Таллинский морской оборонительный район). 20 ноября 1945 года по приказу наркома ВМФ № 02521 старший лейтенант Маринеско А. И. был уволен в запас.
Подводные лодки под командованием Александра Маринеско совершили шесть боевых походов во время Великой Отечественной войны. Два транспорта потоплены, один повреждён. Атака М-96 в 1942 году завершилась промахом.
Александр Маринеско является рекордсменом среди советских подводников по суммарному тоннажу потопленных судов противника: 42 557 брутто-регистровых тонн.
После войны в 1946-1949 годах Маринеско работал старшим помощником капитана на судах Балтийского государственного торгового пароходства, в 1949 году - заместителем директора Ленинградского НИИ переливания крови.
В 1949 году был осужден на три года лишения свободы по обвинению в разбазаривании социалистической собственности, наказание отбывал в 1949-1951 годах в Ванино.
В 1951-1953 годах работал топографом Онежско-Ладожской экспедиции, с 1953 года - руководил группой отдела снабжения на ленинградском заводе «Мезон».
Маринеско скончался в Ленинграде после тяжёлой и продолжительной болезни 25 ноября 1963 года. Похоронен на Богословском кладбище Санкт-Петербурга. Здесь же неподалёку (Кондратьевский пр., 83) находится Музей подводных сил России им. А. И. Маринеско.
Звание Героя Советского Союза Александру Ивановичу Маринеско присвоено посмертно 5 мая 1990 года.
Будущий подводник появился на свет 15 января 1913 г. Отец его, Иван Алексеевич Маринеску, был из Румынии. Сирота с семи лет, он, будучи смышленым и трудолюбивым, поднялся до уважаемой должности машиниста сельскохозяйственных машин. В 1893 г. его призвали во флот и определили кочегаром на миноносце. Иван Алексеевич справлялся со своими обязанностями, пока не допек его один из офицеров. После удара по лицу взбешенный матрос, согласно одной версии, избил старшего по званию, по другой - с силой оттолкнул от себя. Не дожидаясь суда, матрос при содействии товарищей бежал из карцера, переплыл Дунай и двинулся на Украину. Расчет на то, чтобы затеряться, оправдался. Вплоть до 1924 Иван Алексеевич не оформлял гражданства, держался подальше от крупных городов, а также сменил фамилию на Маринеско. Кусок хлеба он, к слову, находил везде - спасали золотые руки.
В 1911, находясь на Полтавщине, Иван Алексеевич познакомился с черноглазой красавицей-крестьянкой Татьяной Коваль, и спустя короткое время они поженились. Молодые перебрались в Одессу, где Маринеско нашел себе работу по специальности. Именно здесь у них родились двое детей: дочь Валентина и сын Александр. Согласно воспоминаниям подводника из бывшего государственного преступника вышел очень мягкий и снисходительный отец, мать же была куда строже, с весьма тяжелой рукой.
Юные годы Александра Ивановича прошли на улицах Одессы. Сам подводник рассказывал: «В семь лет я уже прекрасно плавал. За судоремонтным заводом располагалось кладбище старых кораблей. Взрослые туда не заглядывали, и мы проводили целые дни, ловя рыбу, купаясь, закусывая и покуривая. Распорядок наш менялся редко и лишь для разнообразия впечатлений. Иной раз мы гурьбой уходили на пассажирские пристани и просили пассажиров рейсовых пароходов бросать в воду гривенники. Когда кто-нибудь кидал монету, мы ныряли за ней в прозрачную воду. Бывало, что овладевали ими в бою, к радости пассажиров, наблюдавших за подводными схватками».
Первыми кораблями для Александра Ивановича стали черноморские яхты. Легкокрылые и белоснежные они казались чумазым одесским ребятишкам сказочными видениями, недостижимыми для обычных людей. Революция внесла в это представление существенные коррективы. Яхты стали принадлежать заводским коллективам, однако принимали в Одесский яхт-клуб всякого, кто был готов, как следует поработать. Маринеско расказывал: «Окончив пятый класс, я думал только о море. Первой школой для меня стал местный яхт-клуб. Всю весну я помогал чинить яхты, и к началу навигации меня в числе лучших зачислили в одну из команд. Все лето я плавал, исполняя обязанности настоящего матроса. А в конце лета уже участвовал в настоящих соревнованиях».
Несмотря на столь успешное начало с яхтами вскоре пришлось расстаться - клуб переехал в район Аркадии. Расставание с полюбившимся судном Александр пережил болезненно - без кораблей и моря он уже существовать не мог. К счастью, нашелся временный выход из положения. Маринеско устроился учеником на центральную спасательную станцию, размещенную на Ланжероне. Его служба началась с дежурств на вышке, благо опыт сигнальщика у него был. Затем он прошел первичный инструктаж и был допущен к спасательным операциям.
Несмотря на беспокойный характер, учился Александр совсем неплохо и много читал. Однако за школьной партой он просидел всего шесть лет - до 1926 года. После того, как ему стукнуло тринадцать, Маринеско в качестве ученика матроса начал плавать на кораблях Черноморского пароходства. В четырнадцать лет подросток увидел Кавказ и Крым, а вскоре пришел указ о зачислении Александра в школу юнг.
Стать воспитанником этого заведения было не только большой честью, но и нешуточным испытанием. Первый год обучения включал занятия по столярному, токарному и слесарному делу - матрос обязан уметь все. Ребята изучали основы навигации и такелаж, учились читать морские лоции и корабельные документы. Все это давалось Александру легко. На второй год наука стала сложнее. Весь курс был отправлен на блокшив «Лахта», пригнанный с Балтики. Там ребята жили на казарменном положении, с распорядком близким к военному. Все делалось по сигналу горниста, развлечений не было никаких. Несмотря на то, что блокшив стоял около волнолома, на берег учащиеся выходили только по субботам, да и то если не были на вахте. Потомственный моряк Сергей Шапошников, обучавшийся вместе с Маринеско, рассказывал: «Старые боцманы еще царской службы спуску никому не давали. Но в вынужденном затворничестве имелась своя прелесть. Мы сдружились, научились жить так, чтобы никто никого не раздражал и не теснил. Сегодня, в эпоху атомных подводных лодок и космических полетов, проблемы взаимной адаптации и психологической совместимости разрабатываются учеными. Тогда таких слов даже не знали. Но в строгих порядках на «Лахте» заключался глубокий смысл. Это был фильтр. Не устраивает такая жизнь - иди в шлюпку и прощай. Никто не держит, так как в море будет труднее». Два года составлял срок обучения в школе юнг. Маринеско, как наиболее успевающему, его уменьшили до полутора лет, после чего без экзаменов зачислили в Одесское мореходное училище.
«Мореходка» готовила будущих штурманов дальнего плавания. Год напряженной учебы, а потом пятимесячная практика на прославленном паруснике «Товарищ» закончилась для Александра государственным экзаменом. Принимавшие его двенадцать капитанов были беспристрастны и беспощадны - из сорока курсантов после испытаний осталось всего шестнадцать. После окончания училища Маринеско на некоторое время вернулся на берег. Морские науки по-прежнему оставались на первом месте, однако это не мешало ему заниматься общественными делами. За короткое время Александр побывал в самых неожиданных ролях - активиста «Общества друзей советского кино и фото», массовика-затейника, участника любительского ансамбля клуба «Моряк». А в апреле 1933, Александр Иванович получил свое первое назначение - на пароход Черноморского флота «Красный флот» четвертым помощником капитана. Вот что Маринеско рассказывал о своем дебюте: «Пароход наш - старая посудина в тысячу тонн водоизмещением. Плавал он по Крымско-Кавказской линии, перевозя зерно. Капитан, опытный моряк и великий пьяница, две недели внимательно присматривался ко мне, а затем доверился полностью и во время ходовой вахты на мостик практически не заглядывал. Спустя два месяца я стал уже вторым помощником и на должности этой порядочно хлебнул горя. Шла форсированная перевозка зерна из Херсона, Скадовска и Николаева в порты Закавказья. Дабы перевыполнить план, пароход излишне нагружали, что обходилось благополучно до поры до времени. Однажды в двадцати часах хода от Батуми мы попали в шторм баллов восьми. Повреждений на нашей коробочке было много, волнами снесло парадный трап и шлюпку. В Батуми, когда вскрыли трюмы, увидели, что спасло нас подмоченное, разбухшее зерно, которое забило пробоину и остановило поступление забортной воды».
Плавать на пароходах Александру Ивановичу долго не пришлось - осенью 1933 его призвали в кадры Военно-Морского Флота. Уже в ноябре он прибыл в Ленинград и, получив знаки различия командира шестой категории, был направлен в штурманские классы спецкурсов командного состава. Вместе с ним в Северную столицу России приехала и Нина Маринеско (урожденная Карюкина). Их свадьба прошла незадолго до отъезда. О начале военно-морской службы Маринеско известно мало. Старые товарищи, видевшие его в первые месяцы, единодушно отмечали: «Александр учился хорошо, никаких претензий ни у комсомольской организации, ни у командования к нему не было, однако настроение его временами было подавленное. Дипломированный штурман, в недалеком будущем капитан черноморского корабля, здесь он снова превратился в курсанта, постигая многое с азов».
Курсы Александр Иванович окончил досрочно в 1935 и был назначен на подводную лодку Щ-306 «Пикша» дублером штурмана. Уже через пару дней после появления Маринеско подлодку стали подготавливать к многодневному походу. Александр Иванович - физически крепкий, небольшого роста - легко освоил свое хозяйство, быстро научился на лодке ориентироваться, разобрался в машинах и в оружии. Скучать он не умел и к походу готовился с усердием. Ветеран-подводник Владимир Иванов вспоминал: «Тот автономный поход составил сорок шесть суток. Для «щуки» это очень много. В таких плаваниях человек раскрывается полностью. Александр был настоящий моряк, нес службу безупречно. Жизнерадостный и веселый, команда сразу его полюбила. Через пару месяцев он прекрасно знал всю лодку - было видно, что готовит себя к управлению».
К 1937 переломный период в жизни Маринеско закончился. Он считал себя настоящим подводником, у него появилась новая цель в жизни, и в ноябре Александр Иванович был направлен на Высшие курсы командного состава. Окончившие их заслуживали право самостоятельного управления кораблями. Но тут внезапно, как гром среди ясного неба, в разгар практических занятий летом 1938 на курсы пришел приказ: «Отчислить слушателя Маринеско и демобилизовать из флота». Распоряжение не было связано с какими-либо прегрешениями Александра Ивановича. В числе наиболее возможных причин историки называют чисто анкетное обстоятельство - кратковременное пребывание малолетнего Саши на землях, занятыми белыми, или румынское происхождение отца.
Так молодой моряк остался без любимого дела. Попытки устроиться на торговый флот ни к чему не привели. Мучительное изгнание Александр Иванович переносил молча. Понимая, что требовать объяснений бессмысленно, он не писал заявлений и не ходил по инстанциям. Стараясь занять себя, Маринеско, избегая пристаней, бродил по городу, встречался с немногими друзьями и помогал им в быту. О переживаниях своих он говорить не хотел, и на все расспросы коротко отвечал: «Произошла ошибка, разберутся». К счастью, это состояние, изматывающее душу, продолжалось сравнительно недолго. Так же внезапно, как распоряжение о демобилизации, пришло постановление явиться на службу, и Маринеско, снова появившись в составе Учебного отряда, с упоением принялся наверстывать упущенное. В ноябре 1938, окончив курсы, Александр Иванович получил звание старлея и вступил в командование лодкой «М-96».
С первых же дней управления подлодкой выявились непредвиденные трудности, главная из которых заключалась в том, что субмарина «М-96» была совершенно новой. Новая лодка - это новая команда, не спаянная и не накопившая совместных традиций и опыта. Первые полгода на лодке работали строители, присутствие которых затрудняло повседневное несение службы. Еще одна трудность состояла в том, что из-за малых размеров субмарины на ней не были предусмотрены должности военкома и помощника командира. Сам же Александр Иванович в качестве помощника не плавал, не было у него также опыта политической работы. Справиться с этими трудностями Маринеско помог глава дивизиона «малюток» Евгений Юнаков. Будучи талантливым воспитателем Евгений Гаврилович поставил перед собой задачу воспитать в явно одаренном молодом командире подлодки недостающие старпомовские качества. Впоследствии он говорил: «Моряка из Маринеско делать не нужно было. Нужно было делать военного моряка». О том, как рьяно командир «М-96» взялся за дело, можно судить по тому, что в 1940 экипаж подлодки по итогам политической и боевой подготовки занял первое место, а Александр Иванович был удостоен золотых часов и повышен до капитан-лейтенанта. В январе 1941 строгий и многоопытный Юнаков дал двадцатисемилетнему командиру подлодки следующую характеристику: «Маринеско решителен, смел, находчив и сообразителен. Отличный моряк, подготовлен хорошо. Умеет быстро ориентироваться и принимает верные решения. Передает подчиненным свои навыки, знания и боевой дух. Пренебрегает личными интересами ради пользы службы, выдержан и тактичен. Заботится о подчиненных».
Перед войной «малютка» Александра Ивановича исправно несла дозорную и разведывательную службу. О последнем предвоенном плавании «М-96» подводник писал: «На девятый день нахождения в море все очень устали… Мы хорошо поработали - прошлогодние нормативы, давшие нам общефлотское первенство, заметно превышены. Отныне для срочного погружения нам требуется всего семнадцать секунд (по нормам 35) - до сих пор этого ни одна «малютка» не добивалась. Было трудно, но никто не жаловался». о начале войны застали «М-96» в море. Гарнизон Ханко - арендованный у финнов каменистый полуостров, куда перед войной переехала семья Маринеско - готовился отразить нападение, однако гражданское население необходимо было срочно эвакуировать. Нина Ильинична, взяв самое необходимое, вместе с маленькой дочкой Лорой отплыла на теплоходе в Ленинград. Повидать их Александр Иванович так и не смог, в июле 1941 его «М-96» вышла в Рижском заливе на боевую позицию. Минная обстановка в тот момент была сравнительно терпимой, но на обратном пути ощутимо изменилась к худшему. Маринеско, еще не имевшему опыта хождения через минные заграждения, одному из первых пришлось осваивать эту науку - науку, где любая ошибка грозила гибелью. Александр Иванович говорил: «Нет ничего мучительнее, чем прохождение минного поля в подводном положении. Это как бой с невидимкой. Мина себя не выдает, недаром ее именуют молчаливой смертью. Можно лишь догадываться об ее истинном расположении, полагаясь на рассказы ходивших до тебя товарищей и собственное чутье». За судьбу «М-96» не без основания тревожились, однако Александр Иванович привел лодку в Кронштадт.
После возвращения на базу пришло распоряжение - две балтийские «малютки», включая «М-96», отослать на Каспийский флот. Для отправки лодку необходимо было демонтировать и разоружить, и это начали реализовывать. Однако в связи со стремительным продвижением немецких войск приказ отменили, и лодку вновь стали приводить в боеспособное состояние. К тому времени положение на Ленинградском фронте сложилось критическое, и некоторое время «М-96» стояла заминированной. А поздней осенью 1941 лодку отогнали к плавбазе «Аэгна». В ходе обстрела Ленинграда в середине февраля 1942 в двух метрах от левого борта субмарины взорвался артиллерийский снаряд. Прочный корпус не выдержал, и вода затопила два отсека. У лодки оставалось лишь восемь кубометров положительной плавучести, когда, благодаря оперативности экипажа, катастрофа была предотвращена. Авария оказалась крупной (особенно для блокадных условий), помимо корпусных работ обнаружились повреждения дизеля. Закончили восстановление лодки лишь к лету 1942, и в начале августа экипаж «М-96» начал подготовку к боевому походу.
В этом плавании пригодился опыт Маринеско, полученный на торговых судах. Он отлично знал морские пути, по которым двигались транспортные корабли. Результатом стало потопление немецкого транспорта в семь тысяч тонн водоизмещением. Атака была произведена из подводного положения днем, и обе торпеды угодили в цель. Транспорт охраняли три сторожевых корабля, и уходить от преследования Маринеско решил не в сторону баз, а в сторону занятого врагом порта Палдиски. Противник был сбит с толку, и подлодка, оторвавшись от преследования, на одиннадцатый день явилась на рандеву с дожидавшимися ее советскими катерами. Любопытно, что при всплытии корабли по ошибке обстреляли «М-96». Со слов одного подводника их экипажа Маринеско: «Командир и тут обнаружил редкую выдержку. Проведя второе всплытие, поставил подлодку между двумя кораблями так, что если бы они снова открыли по нам огонь, то попали бы друг в друга. Этот блестящий расчет позволил выиграть время. Позднее мы спрашивали, почему нас приняли за фашистов. Катерники ответили, что на рубке лодки свастика. Уже потом разобрались - кое-где проступила белая камуфляжная краска и действительно вышло похоже». За этот поход Александр Иванович был удостоен ордена Ленина и до конца навигации сумел успешно совершить еще одно плавание со специальным разведывательным заданием. Кроме того его произвели в капитаны третьего ранга и приняли в кандидаты ВКП(б). В числе тридцати офицеров, особо отличившихся в летнюю кампанию, он получил разрешение вылететь из окруженного Ленинграда к своей семье и встретить с ней Новый год.
1943 год стал самым тяжелым для балтийских подводников, оставшимся в их памяти временем вынужденного бездействия и жестоких потерь. Немецкое командование, убедившись, что заграждения, установленные на выходе из Финского залива, не так уж непроходимы, приняло дополнительные меры. В самом начале кампании, форсируя заграждения, подорвалось несколько первоклассных советских подводных лодок, и наше командование приняло решение не посылать более субмарины на гибель. За это время Александр Иванович был переведен командиром подлодки «С-13». К новому назначению он отнесся серьезно: «Лодка большая, все новое - и люди, и техника. На «малютке» я каждую гайку знал, воспитал команду, верил ей, и она мне верила». Тем не менее, Маринеско взялся за дело основательно. Личный состав он тренировал по-своему, постоянно проводя на Неве погружения. Упорно командир готовил и артиллерийские расчеты. На подлодке «С-13» помимо сорокапятимиллиметровой пушки стояло дальнобойное орудие 100-мм калибра, которое обслуживало семь человек. К началу навигации подлодка была «на товсь!», однако в 1943 Маринеско в море не выпустили.
Скорбь по погибшим друзьям вместе с вынужденным бездействием мучительно переживалось и матросами, и их командирами. Советские войска почти на всех фронтах перешли в наступление. Накопленный опыт требовал применения, а силы - выхода. Люди стали нервнее и раздражительнее, Александр Иванович только за лето и осень 1943 дважды побывал на гауптвахте, получив по партийной линии сначала предупреждение, а потом выговор. Маринеско дал слово исправиться, и обещание сдержал. В мае 1944 парткомиссия бригады подлодок постановила снять с него выговор в связи «с искуплением вины высокой дисциплиной и честной работой».
После капитуляции Финляндии наступило время новых походов. «С-13» покинула Кронштадт 1 октября, направившись на позицию в области Данцигской бухты. 9 октября подлодка обнаружила вооруженный транспорт «Зигфрид». Атака торпедами не удалась. Несмотря на то, что торпедный треугольник был определен верно, капитан корабля вовремя застопорил ход, и все торпеды прошли по носу. Подобная осечка не обескуражил Александра Ивановича, он снова атаковал одной торпедой, однако ее заметили, транспорт дал ход, и торпеда прошла за кормой. Казалось, что все потеряно, однако Александр Иванович дал команду «артиллерийская тревога». Между подлодкой и транспортом завязалась артиллерийская дуэль. Советские моряки стреляли лучше и вскоре корабль противника начал погружаться в воду. Успешно оторвавшись от вражеских миноносцев, «С-13» прибыла в гавань Ханко, где уже стояли советские плавбазы. За данный поход Маринеско получил орден Красного Знамени, а повреждённый «Зигфрид» был отбуксирован противником в Данциг, где его восстанавливали вплоть до весны 1945.
Весь ноябрь и декабрь 1944 лодка находилась на ремонте, а на Маринеско внезапно напала хандра. Здесь необходимо отметить, что в это время распалась его семья. Впоследствии Нина Ильинична говорила: «Сегодня я понимаю - когда от человека в бою требуется нечеловеческое напряжение сил, невозможно желать, чтобы в быту он был паинькой. Но тогда я была моложе - и не прощала». В новогоднюю ночь Александр Иванович неожиданно для всех совершил тяжелейший проступок - самовольно покинул плавбазу, загулял в городе и появился лишь вечером следующего дня. Происшествие было чрезвычйным и беспрецедентным. Война еще не закончилась, и строгие законы военного времени сохраняли свою силу, особенно на территории, недавно бывшей вражеской. Александру Ивановичу грозил суд трибунала. Тем не менее, командование проявило здравый смысл - подлодка была готова к походу, а командир пользовался у экипажа огромным доверием. Маринеско было позволено искупить свои ошибки в схватке с врагом, и 9 января 1945 «С-13» вновь отплыла на позицию в область Данцигской бухты.
Оказавшись на привычном месте, Александр Иванович вновь стал тем, каким команда его знала - отважным, расчетливым и энергичным бойцом. Тринадцать дней лодка плавала в средней части отведенного района действий, пару раз приходя в соприкосновение с судами противника. Однако Маринеско ни разу не предпринял попытки атаки, сохраняя торпеды для более крупной дичи. В конце концов, он принял решение переместиться в южную часть района. В ночь на 30 января подводники засекли группу кораблей, выходивших из Данцигской бухты и двигавшихся на северо-запад. А вскоре поступило сообщение от гидроакустика, услышавшего шум лопастей огромного двухвинтового корабля. «С-13» пошла на сближение. Видимости на мостике в это время не было никакой - мешал снежный буран и штормовая качка - и командир скомандовал погружение на безопасную от таранного удара глубину в двадцать метров. Однако скорость подлодки снизилась, и по акустическому пеленгу Маринеско понял - цель удаляется. Стрелять вслепую, учитывая несовершенство тогдашней аппаратуры, он не стал, и, когда цель прошла по носу подлодки, отдал команду всплывать. Видимость стала лучше, и подводники, взяв параллельный огромному лайнеру курс, понеслись вдогонку.
Соперничать с океанским лайнером в ходе было делом непростым. Спустя два часа погони Александр Иванович принял рискованное решение форсировать двигатели. Сумасшедшая гонка длилась еще около часа, и все это время командир не покидал мостика. Видимость по-прежнему оставляла желать лучшего, однако нет худа без добра - на кораблях конвоя лодку также не видели. И, наконец, наступил решающий момент. Торпедная атака была выполнена идеально. Три выпущенные торпеды угодили в цель, попав в самые уязвимые места корабля. Четвертая торпеда, к слову, вышла из аппарата наполовину, и позже торпедисты отсека втянули ее на место. Затонул лайнер через полчаса, однако экипаж подлодки этого уже не видел - после взрывов Маринеско скомандовал срочное погружение. Необходимо отметить, что нападение «С-13» была проведено согласно плану командира со стороны берега. Расчет Александра Ивановича оказался верен - охранение, состоящее из шести миноносцев, никак не ожидало атаки с этой стороны и в первый миг растерялось, что позволило лодке уйти на глубину. Отрицательные стороны принятого решения сказались позже, когда корабли охранения нащупали примерное местонахождение субмарины. На прибрежных глубинах притаившуюся лодку было куда легче обнаружить и обложить. И вот тогда Александр Иванович проявил искусство маневрирования. Четыре часа длился смертельный бой, и ни одна из сброшенных на лодку двухсот сорока бомб не повредила корпус (такие мелочи как разбитые сотрясением лампочки и вышедшие из строя приборы не в счет). Позднее Маринеско говорил: «Когда мне говорят о моей везучести, я смеюсь. Хочется ответить по-суворовски - один раз повезло, два раза повезло, ну положите что-нибудь и на умение...». Уловив момент, когда у преследователей закончился запас глубинных бомб, подлодка дала ход и вышла из опасного района.
Известие о гибели суперлайнера «Вильгельм Густлов» распространилось с быстротой звуковой волны. Советские подводники на финских верфях услышали о подвиге «С-13» еще до ее возвращения на базу. Сами же участники «атаки века» домой не стремились. Проведя мелкий ремонт и перезарядив торпедные аппараты, экипаж начал готовиться к новым атакам. Со следующей целью подлодке помогла балтийская авиация. Прибыв по указанным координатам, «С-13» обнаружила крейсер типа «Эмден» в боевом охранении из шести эсминцев новейшего типа «Карл Галстер», двигавшихся в сторону Германии. Началась погоня, чем-то похожая на недавнюю гонку за лайнером. Снова полный ход в крейсерском положении, снова форсирование двигателей. На этот раз Маринеско принял решение стрелять кормовыми. Несмотря на известный риск - кормовых аппарата было всего два, а не четыре - подобная атака позволяла быстрее уйти от преследования. Залп, произведенный 10 февраля 1945, был необыкновенно метким. Цель поразили обе торпеды, и вспомогательный крейсер «Генерал Штойбен» затонул в считанные минуты. Вместо срочного погружения Александр Иванович скомандовал «полный вперед!», и «С-13» скрылась в открытом море.
Несмотря на выдающиеся успехи, за этот поход командир получил лишь орден Красного Знамени. На сниженную оценку подвига повлияло его прегрешение в новогоднюю ночь. Сам легендарный подводник вины с себя не снимал, однако говорил коллегам: «И команде награды скостили. Она-то тут причем?». В новый поход «С-13» отправилась 20 апреля. Экипаж настроен был по-боевому, однако плавание не оправдало надежд подводников. К слову, не увеличился лишь боевой счет лодки, но по своей напряженности поход не уступал остальным. Только за десять дней (с 25 апреля по 5 мая) подводная лодка уклонилась от четырнадцати торпед, выпущенных по ней. Вряд ли под конец войны подводники противника разучились стрелять - таким количеством торпед можно уничтожить целую эскадру, и лишь благодаря бдительности и отличной выучке экипажа Маринеско ни одна из них не попала в цель. Закончил войну подводный ас так же, как и начал, - в дозоре. Победу моряки отпраздновали лежа на грунте с соблюдением всех предосторожностей. Возвращение же домой затянулось - командование посчитало нецелесообразным сразу отзывать подлодки с занимаемых позиций. Любопытно, что из тринадцати дизель-электрических торпедных подлодок балтийского флота «С» класса, за годы войны уцелела лишь та, которой командовал Маринеско.
После тесноты и скованности, после чудовищного перенапряжения сил людей на берегу неудержимо тянуло «гульнуть», почувствовать себя свободными. Александр Иванович это прекрасно понимал и под личную ответственность отпускал отряды моряков на берег. Это называлось «ходить на размагничивание». К сожалению, сам командир не оправдал доверия командования. Нервное истощение, одиночество, душевное неустройство вылилось в его самовольные отлучки и конфликты с начальством. Кроме того у Маринеско проявились первые признаки эпилепсии. Руководство приняло решение понизить его в звании до старлея и перевести на другую лодку на должность помощника. Выносившие вердикт военачальники ценили Александра Ивановича и желали сохранить для подводного флота. Однако для Маринеско перспектива распрощаться с «С-13», попасть под начало к другому командиру была непереносима. Знаменитый адмирал Николай Кузнецов писал: «В данном случае наказание не исправило человека, а сломало его». Узнав о своем разжаловании, подводный ас в ноябре 1945 оставил службу.
В 1946-1948 годах Александр Иванович в качестве помощника капитана плавал на торговых судах, побывал в заграничных рейсах. Однако капитаном он так и не стал и был уволен по причине ослабления зрения. Плавая на кораблях Ленинградского пароходства, Маринеско познакомился с радисткой Валентиной Громовой, ставшей его второй женой. Вслед за мужем, она перебралась на берег, и вскоре у них появилась дочь Таня. А в 1949 секретарь Смольнинского райкома предложил подводнику работу в Институте переливания крови на должности замдиректора по хозяйственной части. К сожалению, директору честный зам, мешавший заниматься самоснабжением и строить дачу, был совсем не нужен. Между ними возникла вражда, и вскоре Маринеско, раздавший сотрудникам после устного разрешения директора несколько тонн торфяных брикетов, списанные за ненадобностью, был обвинен в расхищении социалистической собственности. Состоялся суд, на котором прокурор отказался от обвинения, а оба народных заседателя выразили особое мнение. Дело было рассмотрено в другом составе, и приговор составил три года на Колыме. К слову, годом позже на скамье подсудимых оказался и окончательно запутавшийся в своих махинациях директор по хозчасти.
Любопытно, что оказавшись в сложных обстоятельствах, Александр Иванович собрался. Больной и надломленный он не рухнул ни нравственно, ни физически, не озлобился и не потерял своего человеческого достоинства. За все время заключения у него не было зафиксировано ни одного эпилептического припадка. Письма жене подводник писал бодрые, с юморком: «Живу, работаю и считаю время не сутками, а часами. Их осталось около 1800, однако если выкинуть часы сна, то выходит 1200. В баню сходить восемь раз, хлеба скушать семьдесять килограммов».
После возвращения в Ленинград в октябре 1951 Александр Иванович работал грузчиком, топографом и, наконец, устроился на завод «Мезон». Маринеско полюбил свою новую работу в отделе промышленного снабжения, жил интересами предприятия и при встречах со старыми товарищами всегда рассказывал о заводских проблемах. Он говорил: «Я много себе там позволяю. В заводской газете пишу критические статьи, возражаю начальству. Все сходит. Ну, а с рабочими я ладить умею». Невероятно, но факт - о том, что Александр Иванович совершил в годы войны, работники завода узнали только из газет, сам же легендарный подводник о своих подвигах никогда и ничего не рассказывал. Последние годы его жизни прошли относительно спокойно. Дочь Маринеско рассказывала, что у ее отца было множество интересов: «В юности он хорошо боксировал. Неплохо рисовал красками и карандашом, в основном - корабли и море. Любил танцевать чечетку - специально брал у одного моряка уроки. Прекрасно пел украинские песни. А во время отпусков садился в лодку и отправлялся рыбачить». Со своей второй женой Маринеско также расстался. А в начале шестидесятых в его жизнь вошла Валентина Филимонова, ставшая третьей и последней женой. Жили они очень скромно. Валентина Александровна вспоминала: «У нас не было ни приличного стула, ни стола, спали первое время на фанере. Позже тахту раздобыли и были счастливы».
В конце 1962 врачи обнаружили у Маринеско опухоль горла и пищевода. Хирург, оперировавший Маринеско, писал: «Александр Иванович в госпитале вел себя мужественно, терпеливо сносил мучения, был, как ребенок, застенчив. Ни разу он не упомянул о заслугах и не пожаловался на судьбу, хотя был со мной откровенен… Все понимал, но не терял надежды, не падал духом, не «ушел в болезнь», наоборот, его интересовало все, что происходило за стенами госпиталя». Умер легендарный подводник 25 ноября 1963 г., в пятидесятилетнем возрасте, а 5 мая 1990 года ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
По материалам повести А.А. Крона «Капитан дальнего плавания» и сайта http://www.aif.ru.
Ctrl Enter
Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
