Друг познается в беде. Майкл и Дебби

Дебора Джинн «Дебби» Роу (дата рождения 6 декабря 1958 года) – бывшая жена поп-короля Майкла Джексона и мать двоих его детей. Сейчас Дебора живёт в городе Палмдейл, Калифорния.

Роу познакомилась с Майклом Джексоном в тот период, когда ему поставили диагноз витилиго в середине 1980-х годов. Тогда она работала ассистентом дерматолога Джексона.

ились в Сиднее, Австралия. Для них обоих это был второй брак. В 1988 году Роу развелась с Ричардом Эдельманом, а у Джексона в 1996 году завершился бракоразводный процесс с Лизой Марией Пресли.

Через три месяца после женитьбы, 13 февраля 1997 года, Роу родила сына Принца Майкла Джозефа Джексона. А ещё через год (3 апреля 1998 года) в их семье родилась дочка -Перис-Мишель Катрин Джексон.

велась. При этом все права на опеку над детьми получил Джексон, а Роу досталась выплата в размере 8 млн. долларов и дом в Беверли Хиллз.

ду нянь и родственников Джексона, которые могли привить детям исламские традиции. В судебных документах 2005 года значится «Будучи еврейкой, Дебора боится, что дети могут получить неправильное воспитание и обращение со стороны Майкла». Как писал журнал «Пипл» в 2005 году о деле Джексона, Роу заявила перед судом, что её общение с детьми строго ограничено: видеться с детьми ей разрешалось всего на протяжении восьми часов

аждые 45 дней.

В том же, 2005-м, Роу продала дом в Беверли Хиллз за 1,3 млн. долларов и купила ранчо в Палмдейле, Калифорния. А через год, в 2006-м, она подала два иска на Джексона: на 195 и на 50 тыс. долларов, по вопросу опекунства. В результате, Джексон был обязан выплатить судебный сбор размеров в 60 тыс. долларов.

После смерти Джексона 25 июня 2009 года, некоторые представители СМИ из компании «TMZ» заявили, что

Роу всё это время являлась не биологической, а суррогатной матерью детей Джексона. Однако это заявление было опровергнуто адвокатом Роу – Мартой Алмли.

В начале июля текущего года, таблоид «The New York Post» сообщил о полученных сведениях «из семьи» Джексона о том, что Дебби Роу получила от Майкла Джексона сумму в размере 4 млн. долларов в обмен на её обещание прекратить все иски касательно опекунства. И как подтверж

ение - позже она перестала бороться за родительские права.

Однако, спустя некоторое время адвокат Роу представил факты, опровергающие заявление «The New York Post», и потребовал немедленного прекращения этой истории, обвинив таблоид в откровенной лжи.

Но, как сообщил CNN и другие СМИ, даже после нескольких запросов, «The New York Post» отказался представить опровержение информации, равно как и раскрыть её источник.

Решила все же выложить показания Дебби в суде. Поскольку вся эта информация все равно теперь в публичном доступе, пусть будет - для понимания того, с чем жил Майкл.

Роу начала давать показания спокойно, попросив адвоката защиты Патнэма закончить допрос за день. Она объяснила, что живет в 60-ти милях от здания суда и это тяжелая дорога. «Я стояла на светофоре 20 минут! Как вы это выдерживаете?» Патнэм спросил, как она готовилась к даче показаний. «Приняла душ», - съязвила она. Патнэм установил, что она независимый свидетель, так как пришла в суд по повестке, а не по своей воле.

Роу пересказала свою биографию. Она училась на специалиста скорой помощи, а затем, в конце 70-х, пришла работать к Кляйну. Роу несколько раз повторила, что плохо запоминает даты и не сможет вспоминать их точно. Патнэм спросил о том, насколько известен Кляйн. «В собственном воображении он легенда, - ответила Роу – У нас была очень знаменитая клиентура». Роу объяснила что Кляйн – дерматолог; сначала он работал в области заболеваний кожи, потом стал специализироваться на ботоксе и коллагене. Работа Роу заключалась в том, чтобы проводить пациентов в приемную, узнавать их анамнез, готовить отчеты по биопсии, назначать визиты. Роу перестала работать на Кляйна в 96 или 97 году. «Майкл побудил меня вернуться в колледж, - сказала она. – Поэтому я ушла из клиники Кляйна». Роу рассказала, что в итоге получила степень бакалавра в психологии. Затем она уехала из Лос-Анджелеса и занялась разведением лошадей в Палмдейле.

Роу описала свое знакомство в Джексоном. Это был 1982 или 84 год – его первый визит. Он пришел на прием в выходной день, так как Кляйн часто принимал знаменитостей в нерабочие часы. Он тогда вызвал Роу по телефону, и она попыталась найти отговорку, но в итоге пришла по вызову. У Кляйна в офисе Роу увидела Майкла. «Я представилась и сказала: ты – лучший в своем деле, ты потрясающий артист. И я – лучшая в своем деле, я потрясающая медсестра. Только давай мы впредь будем заниматься своим делом в урочное время?». Майкл засмеялся, и так началась дружба. Роу сказала, что вела себя с пациентами очень просто. «Кляйн называл меня своим самым непрофессиональным ассистентом».

Патнэм попросил описать, от чего лечился Майкл. Дебби ответила, что поначалу Майкл приходил для лечения шрамов от акне. Как медсестра Роу не придерживалась формальностей, но у нее отлично получалось успокаивать пациентов, и Майкл ценил ее за это качество. Позже он лечился от витилиго и стал приходить чаще, когда в 93-м году ему поставили диагноз волчанки. Между ним и Дебби завязалась дружба, они часто общались по телефону и начали видеться вне клиники.

Роу описала лечение, которое Джексон получал на протяжении лет, включая инъекции ботокса и коллагена для сокрытия шрамов от акне. «Он получал обезболивающее?» - «Поначалу нет, раз или два мы делали процедуру без обезболивания». Роу сказала, что потом ему стали делать инъекции 100 мг демерола. «Я делала ему укол, чтобы снять боль от инъекций коллагена. У него был низкий болевой порог». Других лекарств Майкл в то время не получал.

Роу начала плакать, описывая, как Джексон относился к докторам: «Майкл чрезвычайно уважал докторов, потому что они учились и давали клятву Гиппократа, - сказала она, вытирая слезы. – К сожалению, когда ему было больно, некоторые доктора пытались перещеголять друг друга в том, какие лекарства они ему выписывают. А он слушал врачей». Роу уточнила, что имеет в виду Арнольда Кляйна и Стивена Хоффлина.

Майкл просил Дебби присутствовать на процедурах для моральной поддержки. «У него был очень низкий болевой порог, - сказала она. – Он ужасно боялся боли. И мне кажется, врачи этим пользовались. Если врач, к которому ты ходишь, говорит тебе, что он лучший, и другой врач говорит то же самое, кого из них тебе слушать?»

Роу рассказала, что в 93-м году Майкл перенес операцию на коже головы (ему вшили имплантат для растяжки кожи), и хирург доктор Сасаки прописал ему Перокодан и Викодин, потому что процедура была очень болезненной. После операции Дебби начала навещать Майкла дважды в день. По ее словам, он страдал от болей, и Кляйн и Хоффлин соревновались между собой в оснащении его обезболивающими. Тогда Роу обратилась к терапевту Джексона, Аллану Мецгеру. «Я переживала, что Майклу не становится лучше, что Кляйн и Хоффлин обрабатывают его со всех сторон. Мне нужен был один человек, который бы меня выслушал, и я выбрала Мецгера», - сказала она. Роу сказала, что позвонила Мецгеру как другу. «Кляйн действовал не в интересах Майкла. Единственным врачом, который пытался помочь Майклу, был доктор Мецгер», - сказала Роу, снова плача.

Роу сказала, что после ожога у Майкла на коже остались шрамы и, поскольку он был чернокожим, у него развились келоиды – шишки из плотной соединительной ткани на коже. Роу сказала, что они крайне болезненны. У Джексона они начинались «в средней части черепа, и шли назад к макушке». Он не хотел носить шиньон, сказала Роу. Поэтому они каждую неделю ездили на процедуры по растяжке кожи головы. Ткань келоида очень плотная, и для лечения этого состояния требуются регулярные инъекции. В некоторых случаях для лечения используется воздушный пистолет. «Это ужасно болезненно», - сказала Роу. При введении лекарства слышно, как лопается кожа.

«У Майкла в тот период была чрезвычайная болевая чувствительность», - сказала Роу. Патнэм: «Чем вам не нравился доктор Хоффлин?» - Роу: «Тем, что прописывал слишком большие дозы. Нельзя просто сказать человеку: “Вот тебе дилаудид вместо аспирина”, когда пытаешься помочь ему. Эти идиоты обрабатывали его со всех сторон, не задумываясь о его здоровье». Дилаудид – это форма морфина, объяснила Роу. Патнэм спросил, принимал ли его Майкл. «Нет, потому что я его забрала, - ответила Роу. – Хоффлин дал его Майклу, но я сказала: нет, ты не будешь его принимать. И я его выбросила. Он так боялся боли, потому что боль была такая сильная!» - вспоминала Роу.

Доктор Мецгер разработал план по замещению лекарств другими, которые не вызывают привыкания. Роу: «Мы должны были перевести его на не-наркотики, потому что ему нужно было ехать в тур. В то время лекарства Майклу давала я. У него была квартира в Century City, я приходила туда каждый день в обед и заходила по пути домой». Она также возвращалась, если Майкл просил. Это продолжалось, пока Майкл не уехал в тур.

Роу рассказала, что иногда Джексону делали процедуры под пропофолом у Кляйна и Хоффлина. У Хоффлина в клинике был анестезиолог. На протяжении лет, они делали Майклу процедуры под общей анестезией около 10 раз. Роу сказала, что у Майкла были рубцы на носу, которые мешали ему дышать, и Хоффлин делал ему инъекции стероидов под общей анестезией. «Иногда он даже не лечил его, он просто давал ему анестезию и заклеивал ему нос, как будто сделал инъекцию», - сказала Роу. Хоффлин якобы не обнаружил рубцов, поэтому решил не проводить процедуру. «Но Майклу он сказал, что провел ее?» - «Да».

Кляйн давал Майклу общую анестезию для инъекций коллагена и ботокса. Роу сказала, что в то время Майкл никогда не просил у врачей анестезию, чтобы выспаться.

Время, на которое Джексон получал анестезию, варьировалось между клиниками Кляйна и Хоффлина, сказала Роу. Когда процедуру проводил Кляйн, Джексон был в сознании уже через час. После Хоффлина он восстанавливался иногда по 6 с лишним часов. Роу сказала, что оставалась с Майклом, пока он приходил в себя после процедуры, потому что хотела убедиться, что с ним все в порядке. «Вы пытаетесь выставить все так, будто это происходило постоянно, но мы сейчас говорим о периоде в 12 лет!» Роу сказала, что Джексон ходил к Хоффлину раз в полгода, иногда чаще. «А как часто он ходил к Кляйну?» - «В начале девяностых нечасто. Мы пытались обойтись без анестезиолога, и тогда Кляйн предложил перейти на демерол».

После операции на коже головы у Майкла начались частые боли. Он стал больше бояться боли. «Раньше такого не было, обычной дозы демерола ему хватало», - объяснила Роу.

Роу сказала, что Майкл приходил на коллагеновые инъекции только перед выступлением или публичным мероприятием – когда ему нужно было появляться на публике. «Вы верили ему, когда он жаловался на боль?» - «Кляйн делал ему инъекции в нижнее веко – это больно».

Она рассказала, что после операции доктора Сасаки в 93-м году, прием Майклом лекарств начал ее беспокоить. «Я не помню, становилась ли его боль сильнее, или просто не проходила, - сказала Роу. – Майкл сходил на прием к Хоффлину, тот дал ему дилаудид. Майкл позвонил Кляйну, приняв препарат, и говорил невнятно. Кляйн послал Роу в отель к Майклу, чтобы она за ним проследила. «Он был явно под воздействием того, что дал ему Хоффлин. На тумбочке стоял пузырек, и я его конфисковала. Я сказала: “Извини, я забираю эти таблетки, ты весь обдолбан!”» - сказала Роу, «Что он ответил?» - «Он согласился. Я спросила, как он себя чувствует». Роу сказала, что выключила все телефоны в комнате, потому что Майкл любил разговаривать по телефону, и она не хотела, чтобы он позвонил кому-то в таком состоянии, а потом жалел об этом. Она провела остаток ночи в номере Джексона, чтобы проследить за ним. «Мы не могли справиться с болью после операции. Сасаки отступил, Хоффлин и Кляйн соревновались, кто даст ему лекарства лучше. Не соревнование даже, а какой-то прямо долбанный матч!» Роу сказала, что на следующее утро Майкл чувствовал себя лучше. Она забрала дилаудид, а также лекарства, которые послал ему Кляйн.

«Давал ли Кляйн Майклу демерол?» - «При лечении акне – да». Роу сказала, что они начали с 50 мг демерола, потом Кляйн повысил до 100 мг, потом до 100 мг и 50 мг дистерила (это аналог димедрола). «Иногда я уменьшала дозу демерола и давала больше дистерила, потому что считала, что так много ему не нужно». – «Вы говорили Кляйну о том, что меняли дозу?» - «Нет, он был моим начальником и врачом. Я не говорила ему, что звонила Мецгеру».

Роу сказала, что она совместно с Мецгером пыталась перевести его на другую схему препаратов. «Мы не могли справиться с болью [после операции]. Когда ткань растягивается, боль усиливается», - объяснила Роу. По мере приближения тура, Майкл стал все чаще посещать Кляйна. Ему пришлось бы вызывать Кляйна в тур самолетом, а это было дорого. Роу с Мецгером разработали план, как отучить Майкла от демерола. Для этого Роу поселилась с Майклом на три недели в его квартире в Century City.

На вопрос, почему она переехала к Джексону и помогала ему, Роу ответила: «Он был моим другом. Тогда мы были уже друзьями, он был не просто пациентом». – «Вы оказывали ему послеоперационную помощь, или помогали прекратить прием лекарств?» - «И то, и другое. Он очень нервничал, что боль вернется, если он не примет обезболивающие. Я, наверное, была единственным человеком, кто мог сказать ему “нет”. Он уважал врачей и делал, что они ему говорили. Но я не считала, что Кляйн и Хоффлин действовали в его интересах». Мецгер обещал поговорить с Кляйном и Хоффлином. Роу слышала его разговор по телефону с Кляйном – после этого они начали использовать дистерил.

Роу: «Он не полностью отказался от демерола, но уже почти. Этот успех дался нам очень нелегко, потому что у него был страх перед болью, перед тем, что будет, если мы не успеем поймать ее… Но он сделал большие успехи, и я не хотела, чтобы все пошло прахом».

«Как вы думаете, Майкл гордился своим успехом?» - «Да, гордился». – «Вы знали, сколько демерола он тогда принимал?» - «Мецгер знал, это он составил схему» - «Это были тяжелые три недели?» - «Для Майкла тяжелые. Из-за ожидания боли он не находил себе места».

Потом Майкл внезапно уехал в тур Dangerous. Роу сказала, что однажды днем она вернулась в его квартиру и обнаружила, что его вещи исчезли. Ассистентка сказала: «Его забрали, мы ничего не могли поделать». Роу не знала, что он уедет. Она позвонила Мецгеру, и он велел ей передать подробный план приема препаратов доктору Форкасту, который должен был ехать в тур с Майклом. Роу сказала, что Форкаст не стал ее слушать, когда она пыталась донести до него план лечения. «Я предложила пройтись с ним по плану подробно, но он просто выхватил у меня сумку и сказал, что знает свое дело. Позже я узнала, что Форкаст полетел в Бангкок и первым делом дал Майклу там 100 мг демерола – он пустил насмарку все, чего мы добились», - вспоминала Роу в слезах.

«Я не знала, что Майкл уедет. Поэтому я так и расстроилась, что доктор Форкаст не стал меня слушать. Форкаст ведь понятия не имел о том, что происходило у нас в последние месяцы. Он просто взял все лекарства и повел себя как заносчивый засранец». Роу сказала, что их встреча в отеле продолжалась меньше пяти минут, ее даже не пригласили в номер. Она отдала ему все, что у нее было с собой – демерол, торадол, записки, описание всего, что было сделано, телефон Мецгера, телефон Кляйна.

Роу сказала, что иногда ездила с Майклом в туры, чтобы помогать с лечением. «Во время Bad мы лечили только акне, во время Dangerous – акне, коллаген и витилиго; во время HIStory – акне, витилиго, волчанка, коллаген. Я давала Майклу демерол и дистерил, а Кляйн проводил процедуру.

«В турах вы были обеспокоены тем, что Майкл принимал слишком много демерола?» - «Во время тура Dangerous в Мехико». Роу сказала, что увидела Майкла в Мексике через 6 недель, впервые после того, как он уехал из Лос-Анджелеса. «Он был в жутком состоянии, - вспоминает Роу. – Он был подавлен, и он принял что-то – не знаю, что, и от кого он это получил. Но он явно был на чем-то – я подумала, что он вернулся на демерол. Я зашла в его комнату – там был полный хаос. А в его номерах никогда не было бардака.. Майкл был неухожен – а он всегда следил за собой. Он не устанавливал зрительный контакт, не разговаривал, а когда говорил, то что-то бессвязное. И он сказал, что у него снова болит голова. Мы поругались, - вспоминала Роу. – Я горячий человек, я отчитала его за Форкаста. Я была рассержена, что Форкаст пренебрег указаниями Мецгера, что он испортил все, чего мы добились. Я считала, что Форкаст навредил Майклу, а не помог. Я приехала в Мехико и увидела перед собой совершенно другого человека». Роу сказала Майклу: «Ты поедешь в Пуэрто-Рико – это все равно, что в США. Тебе нужно взять себя в руки, посмотреть в лицо реальности, и мы справимся с ней». Борьба между ними продолжалась 2-3 дня. «Ты должен лечь куда-то, поправить здоровье, иначе не получится», - говорила Роу Майклу. «Он понимал, что сорвался. Он понимал, что у него серьезная проблема. И он отправился на реабилитацию в Англию».

«Мы с Майклом ругались несколько раз, и когда это случалось, мы не сдерживались», - описывала Роу. Она сказала, что разозлилась на Майкла, спрашивала его, почему он разозлился на нее, чем вызван его гнев. «Я не собираюсь потерять из-за этого друга! - сказала ему тогда Роу. – Я не могу поправить ситуацию, как бы мне этого ни хотелось, - это должен сделать ты». Роу снова заплакала на трибуне. «Я сказала ему: это пройдет, ты ни в чем не виноват, нужно просто быть сильным. Он чувствовал, что разочаровал меня. Я сказала ему, что это не так, я винила во всем Форкаста. Форкаст оказался еще одним врачом, который действовал не в интересах пациента, не в интересах его как человека». Патнэм: «Вы предъявили претензии Форкасту?» - «Меня не пустили к нему менеджеры».

Роу сказала, что Джексон часто не видел, кто причиняет ему вред. «Он бездумно, бездумно доверял многим людям, - вспоминала она. – Но он знал, что я приеду и всыплю ему». Роу: «Я попросила охрану отвести меня к доктору, сказала, что мне нужно прояснить ситуацию, но мне ответили отказом».

Когда Майкл был на реабилитации в Англии в 93-м году, Дебби звонила ему и попросила прекратить принимать что бы то ни было. Майкл ответил, что работает над этим.

«Вы видели его после реабилитации? – «Да». – «Как он выглядел?» - «Он выглядел отлично». Роу сказала, что ему было явно лучше. Насколько ей известно, Майкл прошел полный курс реабилитации.

«После этого вы когда-нибудь были обеспокоены его употреблением демерола?» - «Не до такой степени, нет. Он был в порядке, он был чист. И в то время он был очень занят – записывал альбом HIStory».

Роу сказала, что Майклу нужен был водитель, потому что сам он постоянно был на телефоне. Она возила его из клиники Кляйна в студию. Роу сказала, что Майклу после реабилитации несколько раз давали демерол. После операции на голове ткани рассыпались, и у Майкла снова начались боли. «Он продолжал получать демерол до тех пор, пока вы не ушли от Кляйна?» - «Да. Но он не так уж много времени проводил в клинике», - сказала Роу. Она видела Майкла на съемках Ghosts, и он выглядел замечательно.

Патнэм спросил, использовал ли Майкл пропофол как снотворное. Роу ответила, что при ней это было лишь однажды, в Германии, 2 ночи. Принс был еще малышом, это был 97 год, HIStory-тур. «С ним были два анестезиолога и все необходимое оборудование – номер выглядел как операционная». – «То есть во время тура HIStory Майкл принимал пропофол, чтобы заснуть?» - «Только в те два раза». – «Именно для сна?» - «Да. По-моему, это устроил доктор Мецгер», - сказала Роу. Патнэм: «Две ночи подряд?» - «Вы, ребята, похоже, не видели его концертов. Он никогда бы не мог давать концерты два вечера подряд. Его шоу были огромной физической нагрузкой, обычно они шли с перерывом в день или два». Роу объяснила расписание тура в Германии:
День 1 – ночь перед концертом, Майкл получил пропофол
День 2 - концерт
День 3 – перерыв
День 4 – пропофол
День 5 – концерт

Роу сказала, что в Париже и Лондоне Майкл засыпал сам. В Германии он не мог заснуть, пришли врачи и наладили оборудование в отеле. Оба раза это было неожиданно для Дебби. Майкл позвонил Мецгеру и сказал, что не может уснуть. «Они все устроили, Мецгер сказал, что сейчас придут доктора». Роу выразила Майклу и Мецгеру свое беспокойство: средство показалось ей радикальным, тем более, они были в другой стране, где лекарства назывались иначе. Роу сказала, что Мецгер поговорил с Майклом, и пропофол был не первым средством, которое он предложил. Патнэм: «Почему ему не дали седативное, снотворное?» - «Майкл пробовал принять снотворное, но оно не помогло. А если он не мог спать, он не мог выступать». – «Он чем-нибудь дал понять, что прибегал к подобному средству раньше?» - «Нет. Он сказал, что он в безвыходном положении и не знает, что еще можно сделать». – «Он был обеспокоен тем, что прибегает к такому сильному средству?» - «Казалось, что нет. Мы сели с врачами и обсудили все риски. Врачи сказали, что это тот же препарат, который используется в США. Врачи предупредили его, что анестезия опасна. Но у него был опыт стольких процедур с Хоффлином – я не думаю, что он воспринимал риск всерьез. Его больше беспокоило, что он не сможет заснуть».

Роу сказала, что перед процедурой врачи подвергли Майкла медосмотру. «Меня это впечатлило, я чувствовала, что Майкл в надежных руках, - сказала Роу. По ее словам, врачи вели себя очень профессионально и обсудили с Майклом все риски. «Вдобавок к обычным рискам я боялась, что лекарство может вызвать рецидив зависимости. Майкл был после реабилитации. Я не хотела, чтобы ему давали что-то, что может вызвать рецидив». Роу сказала, что врачи все подробно записали в карту. Роу также сказала, что врачи принесли оборудование открыто, никто не делал из этого тайны.

«Ему поставили капельницу она 8 часов. Он спал 8 часов». На следующий день Майкл распевался с вокальным тренером по телефону, потом поехал на концерт. «Я спросила его на следующий день, как он, и он ответил, что чувствовал себя лучше». – «Но потом, через день, все повторилось?» - «Да». – «Вы переживали?» - «Я думала, что это только один раз. Когда я звонила Мецгеру, мы решили, что все время к таким средствам прибегать нельзя. Во второй раз это делали доктор Столл и его ассистент. Они опять провели медосмотр – все было почти точно как в первый раз. Они более настойчиво сказали Майклу, что нельзя это продолжать, что это последний раз». Роу вспомнила, что это было уже под конец тура. «После окончания гастролей мы собирались заняться этой проблемой. Майкл всегда страдал расстройством сна – я не помню, почему оно обострилось именно в тот период». Роу рассказала, что они ходили в клинику по лечению расстройств сна – ее тогда с Майклом не было, его сопровождал Мецгер. Роу сказала, что обычно, когда Майкл получал анестезию, он спал. «А в Германии даже под капельницей он просыпался. Он не спал крепко, как после процедур Хоффлина». – «После второго раза вы переживали, что это повторится снова?» - «Нет, это не должно было повториться. Не должно было. Нельзя принимать пропофол для сна – это не предписанное использование лекарства. Майкл никогда больше не делал этого в моем присутствии – да и не смог бы сделать». – «Охрана или няня видели, как ему ставят капельницу?» - «Нет, я бы никого не впустила, пока он спал. Это было бы невоспитанно». Роу сделала заметки о процедуре и отдала Мецгеру для включения в карту. Роу: «Для меня было важно, чтобы при нем оставался Мецгер. Потому что Мецгер заботился о нем как о человеке, говорил с ним часами, старался ему помочь. С ним Майкл был рассудительным, он очень уважал Мецгера».

«Я летала в Европу раз в две недели, - вспоминала Роу. – Мы занимались зачатием Пэрис… Когда мы были женаты и я больше не работала на Кляйна, я стала играть совсем другую роль в жизни Майкла. Я уже не могла пойти в клинику к Кляйну и заглянуть в карту Майкла – это было незаконно. Поэтому я считала, что если я буду нужна ему, он поговорит со мной об этом. Ему нужен был человек рядом, кто-то, кто не будет использовать его как дойную корову».

Роу: «Я не знала, каким Майкл проснется [после сна под пропофолом]. Я жила в другом крыле отеля, потому что иначе фанаты не давали спать малышу». Роу попросила Грейс не оставлять Майкла наедине с ребенком, если он будет не вполне в трезвом сознании с утра.

Роу сказала, что после тура они собрались в клинике Кляйна и обсудили ситуацию. «Все согласились, что принимать пропофол для сна – это чересчур».

Патнэм спросил Роу о том, когда она в последний раз видел Майкла Джексона. Она сказала, что в 2003 году, когда Пэрис было 4 года.

«Когда выяснилось, что он умер от пропофола, какой была ваша реакция?» - «Я позвонила Кляйну и спросила: “Что ты дал ему?! Ты убил его!” Я думала, что он был в этом как-то замешан». - «Кроме того случая в Германии Майкл когда-либо использовал пропофол для сна?» - «Насколько мне было известно, нет». – «Вы были близкими друзьями 20 лет?» - «Да, даже дольше». – «Но общение осложнилось из-за адвокатов при бракоразводном процессе?» - «Из-за адвокатов и личных ассистентов, которые вмешивались».

Патнэм: «Несмотря на ваше нынешнее мнение о Кляйне, он считался успешным дерматологом?» - «Да, он был замечательным врачом».

Откровенно говоря, я не люблю лезть в чью-то личную жизнь, рассматривать ее под микроскопом. Считаю, нужно ее уважать. Но так как Майкл сам не скрывал определенные вещи, говорил о них в интервью, то я решила затронуть и эту тему, но скорее в плане дополнения к биографии.

Поговаривали, что у Майкла были романтические и не только отношения с Татум О’Нил, дочерью актера Райана О’Нила, которая в 13 лет успела получить Оскар за главную роль в фильме “Paper Moon”.
Майкл впервые встретил ее в 1975г. на вечеринке у Пола Маккартни на борту “Queen Mary” в Лонг-Бич, в Калифорнии. Тогда Майклу было 17 лет.
По словам Сары Джессики Паркер, Татум говорила следующее о Майкле: ”Майкл очень милый мальчик, но такой застенчивый, что у девушек вряд ли могут быть с ним какие-то отношения. Когда мы оставались наедине, он почти ничего не говорил.”
Дружба Майкла и Татум закончилась после вечеринки в Беверли-Хиллз. Поговаривали, что Татум предложила Майклу кое-как провести время, Майкл отказался и был публично высмеян и унижен. Майкл сам рассказывал в интервью намного позже следующее (при этом сказав, что он надеется, что Татум на него не обидится): что они с Татум были в комнате, та сказала ему чтобы он лег на кровать, потом стала расстегивать ему рубашку, но, по словам Майкла он был не готов к такому повороту событий и только закрыл лицо руками.

Насколько я понимаю — это происходило во время вечеринки… Может Майкл еще не был уверен в любви Татум, а просто в намерении сделать что-то, чтобы потом об этом можно было рассказывать. Впрочем, наверняка знать нельзя, да и не нужно. Но так как Майкл сам об этом рассказал в интервью, я решила упомянуть эту историю. А Татум все-таки не нужно было потом, даже обидевшись, придавать что-то огласке. Впрочем, сейчас она уже зрелая замужняя женщина.

Также упоминают роман Майкла с актрисой Брук Шилдс – и я тоже так думала, глядя на их совместные фото в ресторане (хотя это еще не о чем не говорит) и др. Но сама Шилдс отрицает какие-либо другие отношения, кроме дружеских, с Майклом. А журналист Тараборелли, писал в своей книге о певце, что на Грэмми Майкл взял Шилдс в качестве спутницы, чтобы помочь ей по-дружески в плане карьеры. То есть что бы она получила больше внимания, например, со стороны прессы (возможно, его об этом попросили).
Также имело место история с Татьяной Тамбзен, которая снималась в клипе Майкла “The way you make me feel.” Клип этот один из популярнейших у Майкла, помню, еще в 90-ые его по ТВ нередко показывали. Хотя, несмотря на то, что все клипы у Майкла шикарные и мне очень нравятся, почему-то лично на мой вкус этот клип не самый любимый. Просто на самом деле я всегда Майкла больше воспринимала как певца, у меня было много его кассет, но видео особо не было, к сожалению. И когда я позже сразу много его клипов посмотрела, то поняла, что как-то не вяжется у меня что ли мой образ Майкла с его поведением в этом клипе. Читая о его застенчивости, по сути, я убеждаюсь, что я все-таки права. Хотя девушка конечно в клипе весьма привлекательная.

Произошла некоторая драма. Татьяну пригласили участвовать в турне Майкла по США. Она должна была во время этой песни “уворачиваться от преследований” Майкла, а под конец номера они обнимались, как и в клипе. Но как пишет Татьяна в своей книге, она однажды на концерте в Нью-Йорке поцеловала Майкла в щеку. И что Майклу она нравилась, и она после спрашивала у него, не было ли это чересчур, и тот ответил, что все нормально. А на следующем концерте она уже поцеловала его в губы. Татьяна пишет, что просто публике всегда недоставало развития отношений в клипе, и поэтому она это сделала.
Тем не менее, Татьяну уволили и на ее место взяли другую танцовщицу. Лично я думаю, что конечно она могла понравиться Майклу. Но даже если у тебя есть чувства к человеку и у него тоже какие-то, зачем на сцене это демонстрировать. И организаторов концертов можно понять. Возникает такое чувство, что Татьяна пускай и не специально, но как будто пиар себе делает. В общем, Татьяну жалко, но думать иногда тоже нужно. К тому же когда Майкла обвиняли во всяком бреде, она его не защитила и даже усомнилась в его невиновности.

Майкл Джексон и Лиза Мари Пресли.

Лиза Мари Пресли (единственная дочь короля рок-н-ролла Элвиса Пресли) – первая и, по сути, единственная жена Майкла Джексона. Мать Лизы Мари, Присцилла, была официально женой Элвиса Пресли и, несмотря на их развод, Элвис продолжал видеться с дочерью, очень ее любил и был не прочь побаловать. Его самолет был назван в честь дочки, он мог для нее одной снять парк с аттракционами или кинотеатр, чтобы ребенок мог спокойно покататься и посмотреть со знаменитым папой кино.
Когда Элвис умер, дочь находилась в это время в его доме… Она была очень мала и, конечно, это было потрясением для ребенка.
Элвис все свое состояние оставил дочери. Причем основную его долю она должна была получить по достижению 25 лет. Но так как ребенок, конечно, не мог управлять и следить за всем этим, “опекуном” разумеется, была мать, которая также помогла приумножить состояние. Они сделали из дома Элвиса Грэйслэнд — музей, вложив в это огромные деньги, что окупилось уже через месяц.
Элвис в свое время был не меньшей величиной музыкального мира, чем Майкл и конечно у него много поклонников до сих пор. Элвис Пресли это неотъемлемая часть истории мировой музыки. Он внес много новаторского в музыкальный мир и даже в манеру выступления для своего времени.
Жизнь дочери Элвиса, особенно после смерти отца, была, конечно, нелегкой. Лиза однажды даже пыталась покончить жизнь самоубийством, глотала всякую ерунду и говорила, что незачем ей жить, так как она не может найти друзей. Что всех интересует в ней только ее наследство.
Возможно первый брак Лизы Мари был и своего рода спасением от того чтобы окончательно не сбиться с пути. Лиза Мари причем никогда не была особо светским человеком. И даже сама ходила в супермаркет за покупками.
Внешне она конечно очень похожа на отца. И еще хочу отметить ее потрясающий вкус в одежде. Даже на старых фото ее одежда выглядит вполне современной, так как предпочтение она в основном отдавала классике. Да и одежда другого стиля также выбрана с большим вкусом.

Майкл Джексон и Лиза Мари поженились 26 мая 1994г. в Доминиканской республике в Ла-Романа в обстановке большой секретности. Зарегистрировал их брак судья одного из гражданских судов Хьюго Альварес Перес. Регистрация обошлась будущим супругам в 60 долларов. Говорят, что Майкл, узнав эту сумму, предложил Пересу гораздо больше, но тот отказался.
Лиза Мари была, по словам немногих очевидцев, в бежевом платье, а Майкл в черной рубашке, брюках и в черной шляпе. В качестве свидетелей у Майкла были его телохранители, а у Лизы Мари родственники ее бывшего мужа, которые заодно и приглядывали за ее ребенком.
На момент бракосочетания Лизе Мари было 26 лет, а Майклу 37. Она уже состояла в шестилетнем браке с гитаристом Дэнни Кофом, и у нее было двое детей: дочь Даниель и сын Бенджамен.
Конечно было много пересудов относительно того что брак Майкла и Лизы Мари был чуть ли не пиар акцией, и чтобы отвлечь внимание от обвинений в адрес Майкла (причем не подкрепленных доказательствами и совершенно корыстных.) Мое мнение по этому поводу: никто не заставляет журналистов писать о чем-либо. Причем, Майкл и Лиза Мари поженились без прессы…
Просто Майклу, наверное, некогда было думать о женитьбе, а на него еще вдруг и набросились с дикими обвинениями. Вполне возможно, что Лиза Мари в то время как-то его поддерживала. И почему бы Майклу не влюбиться в нее. Денег понятно ей от него не надо, судьбы похожи и она отлично понимала его в плане того что и сама с детства была, пусть и невольно, но объектом внимания журналистов и общества. Отлично знала все это “закулисье”, обратную сторону славы. Она его хорошо понимала. И тут Майкл, вероятно, решил уже долго не думать, благо возраст 37 лет и что называется, рискнул.
Конечно он, не сомневаюсь, задумывался о том, что будут об этом писать, и Лиза Мари наверняка. Но почему одно должно мешать другому, почему нельзя любить и подумать об этом. В конце концов Майклу, в любом случае, иногда нужно это делать, он ведь публичный человек. Но понятно, что когда влюбляются, не думают об обществе. Но таким людям как они потом приходится об этом подумать, хотя может они бы с радостью этого и не делали. А писали бы про них в любом случае. Даже если бы они знакомы не были.

И по Майклу в период этого брака, пускай и непродолжительного, видно, что он очень счастлив. Хотя, конечно, я считаю, нельзя жениться через несколько месяцев знакомства, так как этого недостаточно, чтобы узнать человека и понять, сможете ли вы быть вместе. Ведь семья это не только романтика, семья — это в общем родственные отношения. Вот видимо Майкл и не торопился. А тут как напали на него, он и решил, была-не была.
Лиза Мари тоже могла вполне влюбиться в Майкла. К тому же жизнь с ним наверняка была не скучной, а ей, может, хотелось немного “встряхнуться.”

Впервые сообщения о их браке появились в Доминиканской газете “Листин Диарио.” Конечно новость тут же стала распространяться, но многие в это не верили. Но потом молодожены подтвердили сей факт, и была даже опубликована копия свидетельства о браке. Лиза Мари так и осталась после свадьбы с Майклом не особо публичным человеком, то есть она не давала интервью направо и налево и т. д. Было ее совместное интервью с Майклом на ТВ, но скорее они пошли на этот шаг, так как устали от того что пресса выдумывает о них всякие небылицы. По той же причине, думаю, они делали и совместные фото с профессиональными фотографами, чтобы еще и подтвердить их отношения “более наглядно”. Также следует вспомнить и поцелуй на MTV Video Music Awards в 1994г. в Нью-Йорке. По словам Лизы Мари она не хотела делать ничего подобного, так как это не в ее природе. Но она посмотрела на это его глазами и поняла, что она как жена, должна была делать такие вещи. И что она так сильно сжала его руку, что после того как они сошли со сцены, он ей ее показал, она даже посинела.
Лиза Мари в основном сопровождала Майкла в поездках, во время которых оба много уделяли внимание благотворительности. Например, когда Майкл поехал Венгрию, чтобы снять клип, он с Лизой Мари посетил детскую больницу, а также было передано 120000 долларов на сложную операцию для ребенка.
Также Майкл посетил вместе с женой концерт памяти Элвиса Пресли в Мемфисе.
Лизу Мари можно увидеть в клипе Майкла “You are not alone.” Это естественно, творческому человеку, певцу с большой буквы, посвятить песню возлюбленной, к тому же еще и жене.
Но, увы, что-то потом не заладилось…
Известно, что Майкл упал в обморок во время репетиции концертных номеров HIStory для шоу One Night Only в зале Beacon Theatre в Нью-Йорке. Его нашли в бессознательном состоянии (упал он недалеко от сцены.) В больнице Майклу диагностировали обезвоживание организма, а было очень низкое давление — 70/40 (при таком давлении можно запросто в обморок упасть.) Концерты, запланированные на 9 и 10 декабря, конечно, пришлось отменить.
Лиза Мари навестила Майкла в больнице. Причем, судя по фото, зашла она в больницу с губной помадой, а вышла почти без нее. Но в недавнем и единственном интервью Лизы Мари о Майкле, она сказала, что после этого случая она стала подозревать о применении Майклом сильнодействующих препаратов. И что ее тогда сбивало с толку, что каждый день были противоречивые сообщения о том, что послужило причиной этого обморока.
Также Лиза Мари говорила, что когда она забирала Майкла после посещения некоторых врачей, он был словно в бессознательном состоянии. Но что нередко некоторые уколы были необходимы, чтобы он мог переносить процедуры (из области дерматологии и др.) И видимо привыкание развилось тоже. К слову, однажды лично у меня был перелом и врач тоже применил обезболивающее. На следующий день конечно неприятные ощущения вернулись, был уже вечер, люди спали, а мне приходилось еще и практически лежать в одной позе. И я бы тогда тоже не отказалась от обезболивающего снова, о чем и сообщила своей родственнице. Но так как родственница у меня врачом была по образованию, то в общем мне ясно дали понять что я обойдусь. А кто скажет звезде Майклу Джексону, что он обойдется.
Лиза Мари также говорила что у Майкла были проблемы со сном, и она за это его называла маленьким гномиком (или наверное “домовым” по-нашему): “Я говорила ему, что он похож на гномика, бегающего по комнате, когда ему трудно было уснуть. Много раз я тоже не могла уснуть, потому что он не спал. Но я любила заботиться о нем. Я любила просто быть рядом, беречь его.” “То что люди судачили вокруг нас, что я с ним потому что хочу продвинуть свою карьеру полная чушь. Я никогда не любила находиться в центре внимания, да и по правде сказать, и сейчас не люблю.”
18 января 1996г. Лиза Мари подала на развод, указав в качестве причины: “непримиримые разногласия.” Тем не менее, Майкл после развода подарил Лизе Мари бриллиантовое ожерелье. Видимо несмотря на то что они разошлись, Майкл сохранил хорошие воспоминания о их взаимоотношениях и наверное был благодарен за то что она пусть и недолго, но все же была рядом с ним, любила его и поддерживала совершенно бескорыстно.
Тем не менее, в дальнейшем Лиза Мари старалась не говорить о Майкле в интервью. Если она, например, выпускала альбом и во время интервью ее спрашивали не об альбоме, а о Майкле, то по ее словам она не хотела отвлекаться и говорить о другом, и не глубоко, поэтому иногда могла ответить резковато.
Я думаю – это естественно, что человек был тоже расстроен разводом. Некоторые ведут себя гораздо хуже. Лиза Мари говорила: “Я была рассержена — мы были так привязаны друг к другу. Но потом в какой-то момент он просто вытолкнул меня из своей жизни.”
В своем откровенном и единственном интервью, после того как Майкла не стало, Лиза Мари так объяснила причину их развода: “Был момент в наших отношениях, когда ему пришлось выбирать: все эти медикаменты и вампиры, или я. Есть люди, которые ведут себя как вампиры. Почему они не остановили его, почему не сделали что-то? Потому что их бы сразу отстранили. Все просто.”
После того как Майкла не стало, Лиза Мари написала в своем блоге: “Человека, которому я пыталась помочь, больше нет. Вся моя беспристрастность и безразличие, которыми я с таким трудом наполняла себя долгие годы, обратились в прах, и сейчас я словно выпотрошена.” Также Лиза Мари написала фразу: “Он знал.” Позже в интервью она объяснила ее: однажды они с Майклом сидели в библиотеке Неверлэнда у камина, и что
он сказал ей, что боится закончить свой путь также, как ее отец.
Кроме того она говорила в интервью: “Я хотела ребенка. Просто я хотела убедиться, что отношения прочные, смотрела в будущее и думала, что не хочу когда-либо проходить через битвы в суде за опеку. Не хотела с ним драться.” И что про Дебби она знала. Что Дебби постоянно говорила ему, что готова это сделать. И Майкл даже говорил об этом самой Лизе Мари. По ее словам тогда она, конечно, очень обижалась на это, но теперь она лучше понимает его. И ей было еще и тяжело, из-за того что она разрушила свой первый брак из-за Майкла. Что она никогда не думала, что способна на такое, что у нее было двое детей. А Майкл обижался из-за того что ее первый муж оставался большой частью ее жизни. Когда она ездила с ним и детьми отдыхать на Гавайи, Майкл пропал на две недели, и она не могла его найти. Что иногда они сильно ругались, спорили, чуть ли не по три дня.
После развода они еще четыре года иногда общались, но так как Лиза Мари, по ее словам, чувствовала, что так она не может двигаться дальше, то их общение прекратилось. Последний раз они говорили в 2005г. и Лиза Мари очень жалеет, что вела себя отчужденно во время разговора.
Сейчас она замужем за Майклом Локвудом.

Майкл Джексон и Дебби Роу.

15 ноября 1996г. Майкл женится на Дебби Роу, медсестре из дерматологической клиники доктора Арнольда Кляйна. Хотя, возможно, что они не расписывались, но Майкл по понятным причинам мог сказать о браке для более-менее спокойной обстановки.
Я помню, как прочла эту новость еще в 1996г., и о свадьбе Майкла и Лизы Мари Пресли. Например, насчет Лизы Мари я тогда подумала что Майкл, наверное, хочет “родить” гениального ребенка. А когда я узнала о его женитьбе на медсестре, то была удивлена гораздо больше. Просто на самом деле эта новость возникла весьма неожиданно – тихо все, спокойно относительно и тут раз и новый брак.
Я подробно не знала тогда эту историю, но мне представилась картина, как Майкл попадает в больницу с каким-нибудь переутомлением, а медсестра о нем неподдельно заботится, оказалась в трудную минуту рядом и вот результат – роман и свадьба. И конечно известно, сколько у Майкла всегда было поклонниц, да и думаю не большая для него сложность попытаться завести роман с какой-нибудь известной актрисой, звездой. А Майкл предпочел всем медсестру из клиники, и именно ее заботой о нем я и объяснила тогда для себя это событие.

Но как стало ясно гораздо позже, Майкл просто хотел завести детей. По всей видимости, вначале он хотел, чтобы ему их родила Лиза Мари Пресли. Но она хотела удостовериться в браке. Ее тоже можно понять…
Еще Майкла, наверное, несколько задела за живое поездка Лизы Мари на Гавайи со своими детьми и бывшим мужем. На мой взгляд, не очень правильный поступок. Можно было взять Майкла, или тогда отправить одних детей с бывшим мужем. Понятное дело, что дети должны общаться с отцом, но раз уж ты замужем за другим, то как-то нужно думать и о чувствах этого человека. В конце концов, поехать на Гавайи – это ведь не поздравить ребенка с Днем Рождения совместно или няню, скажем, ему подобрать сообща. Но, как говориться, не мне здесь судить. Причем Майкл тогда поехал в Парижский Диснейленд, взяв за компанию трое чужих детей, но конечно с разрешения их родителей.
И вот Майкл хотел своих детей, с Лизой Мари развелся… И наверное тоже задумался о том что возраст у него уже немалый, времени долго узнавать человека тоже нет, и на горизонте особо никого. А если человека хорошо не узнать (хотя и это не панацея, увы), потом может начаться шантаж, суды и все что угодно. А медсестру Дебби Роу он давно знал, видел, что она может хранить тайну, раз помогала во время дерматологических процедур.

И Дебби я считаю молодец в том плане, что для нее тоже большой стресс, выносить детей исключительно для определенных целей, еще и для звезды и все это в открытую. Все равно ведь позже бы стало все понятно. У человека большая самоотверженность. Безусловно, она это делала не бесплатно. Но я не ошибусь, если скажу, что далеко не каждая женщина сможет пойти на такой шаг, какие бы деньги ей за это не предложили…
А то что потом опубликовали в прессе ее снимок, где она топлесс в кресле… Ну обидно наверное врачу было или еще кому-то, что Дебби теперь может свою клинику открыть.
Нужно отметить, что Дебби уже была в браке семь лет за бывшим преподавателем колледжа Ричардом Эдельманом. Брак, по всей видимости, счастья ей не принес, детей у нее также не было.

Отец Дебби – бывший летчик Гордон Роу, жил на Кипре (с матерью был уже много лет в разводе).
Пока Дебби вынашивала детей, Майкл покупал детские кроватки и журналы по вопросам воспитания. (Например, во время поездки в швейцарский город Монтре он купил огромное количество таких журналов.)
Также важно отметить, что Дебби вызывали в суд (или то, что им называли) в 2005г., и пускай она до этого и позже предпринимала попытки касательно получения опекунства над выношенными ею детьми, но на суде она встала на защиту Майкла.

Почему Майкл не давал совсем видеться Дебби с детьми? Он говорил следующее по телефону журналисту Тараборелли: ”Иногда они ей нужны, а иногда нет. А я не позволю портить жизнь моим детям, то впуская ее в их жизнь, то опять изгоняя.”
Майкл был недоволен, что Дебби нарушает их договор, хотя она подписала отказ от родительских прав и также получила за это солидное вознаграждение (миллионы долларов.)
На суде Дебби сказала, что они с Майклом никогда не вели совместного хозяйства и что она не жила в Неверлэнде. Что она пыталась увидеть детей первый год, но потом поняла, что это бесполезно и что она уже много лет не видела Майкла и что он не разговаривает с ней. Тем не менее, она добавила, что мистер Джексон знает, что никто не может заставить ее говорить, что она не хочет. И сказала, что Майкл был отличным отцом и никогда не обидел бы ребенка.

Дети у Майкла конечно замечательные. Самое главное, что Майкл очень любил своих детей, был действительно хорошим отцом. Далеко не каждая знаменитость так заботиться о своих детях. Мало того что человек целеноправленно завел их можно сказать “для себя”, так и действительно занимался их воспитанием, проводил с ними время, не скидывая все на плечи няни. Это лишний раз доказывает огромную любовь Майкла к детям вообще.
Очень хотелось бы, что бы все хорошо в жизни сложилось у его детей; и что они сами к этому немало усилий приложат в будущем. Главное чтобы пока они подрастали, набирались жизненного опыта, рядом с ними были хорошие люди. А кто может быть лучше матери самого Майкла, и Дайна Росс тоже конечно может многому их научить в жизни.
© Мария Сергина «Майкл Джексон: время легенды.»/ Maria Sergina «Michael Jackson: The time of legend.» Все права защищены. Использование всей книги или ее фрагментов невозможно без письменного разрешения автора.

E-mail:[email protected]

В 1996 году Дебби забеременела, и 14 ноября того же года Джексон и Роу поженились в Сиднее, Австралия. Для них обоих это был второй брак. В 1988 году Роу развелась с Ричардом Эдельманом, а у Джексона в 1996 году завершился бракоразводный процесс с Лизой Марией Пресли.

Уже 8 октября 1999 года пара развелась. При этом все права на опеку над детьми получил Джексон, а Роу досталась выплата в размере 8 млн. долларов и дом в Беверли Хиллз.

В 2001 году Роу обратилась к частному адвокату по вопросу своих родительских прав, но в 2004 году суд отклонил её запрос. Согласно данным Еврейского телеграфного агентства, Роу, по происхождению еврейка, официально выступила с заявлением, касательно детей, поскольку переживала по поводу нянь и родственников Джексона, которые могли привить детям исламские традиции. В судебных документах 2005 года значится «Будучи еврейкой, Дебора боится, что дети могут получить неправильное воспитание и обращение со стороны Майкла». Как писал журнал «Пипл» в 2005 году о деле Джексона, Роу заявила перед судом, что её общение с детьми строго ограничено: видеться с детьми ей разрешалось всего на протяжении восьми часов каждые 45 дней.

После смерти Джексона 25 июня 2009 года, некоторые представители СМИ из компании «TMZ» заявили, что Роу всё это время являлась не биологической, а суррогатной матерью детей Джексона. Однако это заявление было опровергнуто адвокатом Роу – Мартой Алмли.

Лучшие дня

Ниже я выкладывала интервью Дебби Роу. Интервью очень хорошее, мне бы хотелось, чтобы люди, не знающие английский, тоже его прочитали, поэтому я сделала перевод. Извиняюсь за опечатки, перевод не вычитан.

В прессе были репортажи, что Майкл злоупотреблял лекарствами и что его семья предпринимала неудачные попытки вмешаться. Вы видели, чтобы он злоупотреблял лекарствами, когда вы были женаты?

Нет. Нет-нет-нет. Если бы такая проблемы была, детей бы там не было. Я, возможно, кажусь вам эдакой нерадивой матерью, но нет. Нет.

Вы были Дебби Роу, обычной Дебби, а потом вдруг оказались в центре внимания прессы, когда вышли замуж. С этого момента внимание к вам не утихает. Скажите, каково это, когда каждый день приходится сталкиваться со всем этим?

В последние пару лет стало полегче. Но поначалу было так, что даже трудно описать словами. На самом деле, я даже не ожидала такого, я не думала, что это настолько важно для всех.

- Расскажите, как к вам относились.

Поначалу меня постоянно преследовали. И умом ты понимаешь, что все, что им нужно, это фотография. Но это вторжение в личную жизнь. И умом ты понимаешь, что фотоаппарат не причинит тебе вреда, потому что это всего лишь фотография. Но это моя фотография. И если бы я хотела распространить свою фотографию, я бы сама это сделала. Я бы сказала, вот она беременная я, фотографируйте. Но для меня беременность – это нечто очень личное и интимное. И это касается только меня и Майкла. Это не между мной и всем миром. Майкл на сцене – это Майкл на сцене. И для всего мира это их Майкл. Но это не мой Майкл, это не человек, за которого я вышла замуж и которому родила детей. Они не видят того Майкла, которого вижу я. И мне жаль их, жаль, что они не видят его таким, потому что он такой чудесный.... *плачет* Простите... На самом деле, он очень прекрасный, любящий, заботливый человек. И в прессе его показывают не таким, какой он на самом деле. И меня это ужасно бесит. Нет другого человека, который был бы лучшим отцом, чем он. И меня выводят из себя все те, кто говорит, что он плохой родитель. Никто никогда не читал о том, как растить и воспитывать детей, больше, чем он, никто не совершенствовал искусство быть родителем лучше, чем он. Быть родителем – это искусство. Звание родителя надо заработать. Только потому что ты делаешь ребенка или производишь его на свет, - это не делает тебя автоматически матерью или отцом. Это звание надо заслужить. Мои дети не называют меня мамой, потому что я сама этого не хочу. Они – дети Майкла. Я не говорю, что они не мои дети, но я родила их, потому что я хотела, чтобы он стал отцом. Я считаю, что есть такие люди, которые должны быть родителями. И он один из таких людей. У нас нетрадиционная семья. И если это кого-то беспокоит, очень жаль, что они так узко смотрят на вещи. Мы семья. Майкл и я всегда будем связаны с детьми. Я всегда буду поддерживать его, я всегда буду поддерживать детей. И люди говорят вещи, типа, "не могу поверить, что она бросила своих детей". Бросила? Я бросила своих детей? Я не бросала своих детей. Мои дети находятся со своим отцом – там, где они должны находиться. Говорю вам, он самый прекрасный отец. Такой заботливый. Прежде чем ребенку что-то понадобится, он уже предугадывает это. И... это не для меня.

- Вы хотели иметь детей до того, как познакомились с Майклом?

- То есть это не то, что вы бы хотели сделать для себя?

Нет. Нет. Эти дети – плод любви. Я помню этот разговор. Я сказала "позволь мне сделать это для тебя". Он сказал "ты сделаешь это ради меня?" И я сказала "да, я хочу, пожалуйста, позволь мне это сделать." И он сказал "почему?" "потому что я люблю тебя". Какая еще причина может быть?

Как вы думаете, почему эта ситуация привлекает такое внимание? Почему оно не утихает, почему оно настолько пристальное?

Почему такое внимание ко мне? Даже не представляю. Не представляю. Может быть, потому что это не их дело. И люди любят посплетничать.

- Майкл предупреждал вас о таком внимании со стороны прессы?

- Что он сказал вам?

Он сказал "ты себе не представляешь, на что они способны". И я сказала "да ладно, Майкл, брось. Это же ребенок, кому какое дело. У нас с тобой будет ребенок. Брось.. Что в этом такого странного? У нас всего лишь будет ребенок. Это чудесно, и здорово, и прекрасно". Но как же я ошибалась! Как выяснилось, это совсем не так.

- И как об этом писали?

Помню, поначалу, когда никто не знал, этобыл наш маленький секрет. Но постепенно я становилась все больше и больше. И в какой-то момент я узнала, что моя беременная фотография оценивается в полмиллиона долларов. Почему так? Они что, никто не видели беременную женщину? Я что, должна выглядеть по-другому, потому что я беременна ребенком Майкла? Беременность – это беременность. Так что все это было очень большим стрессом. И было настолько плохо, что я взяла неделю отпуска на работе, и уехала на ранчо, и попыталась успокоиться. А потом позвонил Майкл и сказал "приезжай в Австралию". И я приехала.

Ходили слухи, что у вас дома был целый алтарь, посвященный Майклу, что вы были большой его фанаткой, прежде чем познакомились с ним. Это правда?

- *Смеется* Должна признаться, что когда я была маленькой девочкой, у меня на стене висела его фотография рядом с фотографиями Бобби Шермана, Джека Уайлда и Донни Осмонда. Что же касается моей квартиры, у меня была очень красивая фотография, которую потом напечатали на обложке одного из журналов, когда ее украли из моей квартиры и использовали без моего разрешения. Она стояла у меня камине. Еще на камине стояли свечи. У меня на камине были свечи, была фотография нас с Майклом, фотография одной из моих собак, фотография моих племянников. Что вы называете алтарем?... Нет. Нет, никакого алтаря не было.

- Никакого алтаря?

Никакого алтаря, уж извините.

А что вы обычно делали? Вы часто ездили на ранчо? Он начал флиртовать с вами? Это был обычный роман, когда мальчик знакомится с девочкой, который постепенно развивался?

Что вы имеете в виду, говоря о флирте?

- Ну, не знаю... Пытался вас поцеловать или еще что...

Это, видите ли... Вот этого не надо... О таких вещах я не рассказываю. Об этом мы говорить не будем. Я думаю, у нас с ним очень много общего в характере, в том что касается флирта и шутливого поведения и всего такого. Но не думаю, что могу вам сказать в подробностях, когда все началось.

- Вы занимались сексом?

Товарищи, почему вам так интересно, занимались ли... Я вам вот что скажу, когда вон так дверь закрывается, то то, что происходит дальше, касается только меня. Вас это не касается. И с вашей стороны очень неприлично задавать такие вопросы. Так что мой ответ вам – это очень неприличный вопрос.

- Хорошо. Хорошо.

Так что... *качает головой* Этой темы мы касаться не будем.\

- Хорошо.

Спасибо.

Еще были сообщения, что вам заплатили за то, чтобы вы родили ему детей. Что вас использовали, словно донора спермы, если бы вы были мужчиной. Это правда?

Серьезно? Думаю, что ни у кого бы денег не хватило, чтобы позволить себе мои услуги. Нет. Нет, это неправда.

- Почему вы поженились?

Чтобы попытаться избежать всех этих косых взглядов, которые преследуют, когда появляются дети вне брака. Детям и так в жизни будет нелегко, так что им не нужен был еще и этот ярлык. На их отца и так уже навесили столько ярлыков. Поэтому мы попытались предотвратить это. Я думаю, что брак необходим, когда есть дети. На мой взгляд, это необязательно, если детей нет. Я считаю, что это необязательно – кому-то нужна эта бумажка, а кому-то нет.

- Когда вы узнали, что у вас будет Принс?

Ох уж эти даты... Думаю, я начала мучить своего врача, когда у меня было два дня задержки. И я говорила ему "надо сделать анализ!" На самом деле, сначала у меня был выкидыш. До того, как у нас родился Принс. И я была просто убита этим. Я была раздавлена. Я думала "боже мой, я не смогу иметь детей, это ужасно, и мне уже 38 лет, и я не могу в это поверить, я так хочу этого, и все рушится". Но это случилось, ничего не поделаешь.... И кто был со мной и поддерживал меня все это время? Майкл.

- А потом вы попробовали еще раз?

- То есть Принс, определенно, был желанным ребенком?

Конечно. Абсолютно. Оба наших ребенка были желанными. Если бы это было не так, их бы просто не было.

Как Майкл сделал предложение? И какая была свадьба? Он опустился на колено и вручил вам кольцо? Как все это произошло?

Когда я была в Неверленде и рыдала без остановки, он сказал "приезжай в Австралию". И я сказала *хлюпает носом* "хорошо".

- Почему вы плакали?

Потому что меня постоянно преследовали люди, и я думала, что моя жизнь кончена. И я не знала, чего ожидать и почему все это происходит. Я просто не понимала всего этого. Мы до этого обсуждали брак, но не приходили к какому-либо решению на этот счет.

- Он подарил вам кольцо?

Да. Я не принесла его, потому что это нечто личное. Уверена, что где-то вы можете найти фотографию кольца. Я храню его дома, в особом месте.. Это не алтарь. Просто особое место. *смеются* И мы поженились. И пробыли в Австралии, по-моему, неделю. Он был там в турне. Потом мы вернулись. И он приставил ко мне нянек и телохранителей, чтобы я могла ходить на работу и всякое такое. Но ситуация все накалялась. И он сказал "здесь небезопасно, я не хочу, чтобы ты тут жила". И мы упаковали все мои вещи, и я поехала пожить у очень хороших друзей.

- А как насчет медового месяца?

Он же работал! О чем вы думаете вообще?!

- То есть у вас не было никакого медового месяца?

Снова здорово. Что это вообще такое – медовый месяц?

- Ну, когда ходишь по пляжу....

Мы были в Австралии. Это очень красивая страна.

- Вы поженились очень быстро? Вас поженил священник?

Мировой судья. С нами там были друзья. Церемония прошла очень быстро. Я была очень уставшая, я только прилетела. А он только что дал концерт. И после концерта он всегда очень взбудораженный. И я прошептала "я очень хочу спать, я еще в том часовом поясе".

- У вас была первая брачная ночь?

Не было, потому что я была очень уставшая. А он только закончил концерт. А я просто валилась с ног. Мы были в одном номере, и я открыла дверь и сказала "мне нужно пойти в другое крыло здания, мне очень надо отдохнуть, я беременная". И он рассмеялся, потому что в его номере после концертов всегда куча народу. И я ушла в другую часть здания, где был номер его ассистента, и там отдохнула.

- Значит, это был ненастоящий брак? Вы не делили одну постель?

На мой взгляд, это очень неприличный вопрос. То, что происходит за закрытыми дверями между мной и моим мужем, касается только нас с ним. Не знаю, как еще я могу это до вас донести. Понимаете? Это касается только меня и Майкла. Если у нас бывают гости (представляю, что пресса напишет, что у нас была оргия), если у нас бывают гости, то да, тогда давайте говорить об этом – мы сидим все вместе и смотрим телевизор.

Когда ты кого-то любишь, то самое лучшее, на мой взгляд, происходит, когда ты просыпаешься среди ночи и просто смотришь на него. И видишь красоту и это спокойствие. И умиротворение. То, какой этот человек на самом деле. Ведь днем бывает постоянный стресс. А так я могу смотреть на него часами, потому что это покой.

- Расскажите про роды. Каково это было – давать жизнь своему первенцу?

Это очень неоднозначно. Это трудная работа. Опять же, вы должны понимать... Вы спрашиваете – я отвечаю. И вы должны понимать, что я пошла на это не для того, чтобы становиться матерью. Женщины, которые хотят стать матерью, с нетерпением ждут этого момента. И мы были взволнованы. Майкл, определенно, был более взволнован, чем я. Он так разволновался, когда у нас начались схватки. И он был со мной, у нас были фильмы, музыка. Все продолжалось 23 часа. И у меня очень живописная речь. И каждый раз, когда я открывала рот, чтобы что-то сказать, Майкл прерывал меня всякими безобидными словами.

- Ему не нравится, когда ругаются?

Он считал, что это ни к чему. Что можно обойтись и другими словами. Но он все время был там со мной. Держал меня за руку. Гладил меня по голове. По-моему, один раз меня вырвало, и мне было так неудобно. А он сказал "перестань, все хорошо, все это прекрасно и чудесно". А я сказала "я сейчас умру". "Нет, ты не умрешь, все прекрасно". Потом мы посмотрели друг на друга и решили, что вся эта техника дыхания – кто-то на этом очень сильно разбогател. А мне лучше дайте эпидуралку. А потом родился Майкл. Бам, и появился. И он говорил "о боже, это так прекрасно". У меня медицинское образование, и я знаю, что никаким образом это не может быть прекрасно – кровь и всякое такое. Простите, я не такая. И я говорю "Майкл, все это не может быть таким уж прекрасным". А у него были слезы на глазах. И родился его сын. И у него было такое выражение лица... *плачет* Я никогда не видела его таким счастливым. И именно благодаря этому все это стало таким чудесным для меня. Когда я увидела выражение его лица. И он перерезал пуповину. И ребенка забрали, а потом они с ребенком ушли. И он постоянно подходил ко мне и спрашивал "ты хорошо себя чувствуешь?" "да, я в порядке, я в порядке". И самое хорошее в Ceasers (больница) – это то, что они всегда все держат в секретности, как вам известно. Я не помню всю эту хореографию, как мы уезжали из больницы. Каким-то образом мы все выбрались. А до Майкла было не достучаться, потому что он был со своим сыном. "Как все себя чувствуют? – У них все хорошо". Знаете, как обычно говорят "мать и ребенок чувствуют себя хорошо". Так вот, отец и ребенок чувствовали себя хорошо. И это было прекрасно.

- У вас были какие-нибудь сомнения по поводу того, стоит ли позволять своему ребенку расти на ранчо с Майклом?

Нет. С чего бы у меня были такие сомнения? Я говорю без сарказма. Но действительно, с чего бы? Там словно рай. Вы бывали на ранчо?

- Нет.

Это место настолько близко к раю, насколько вообще можно к раю приблизиться. Где еще, кроме рая, тебя окружат постоянной заботой и любовью, будут следить, чтобы все было в порядке, чтобы там было тихо и спокойно, чтобы если тебе что-то было нужно, это моментально выполнялось.

- Вам хотелось жить там семьей, с ними? Ведь вы там не жили. Вам хотелось быть частью всего этого? Быть мамой?

Я вам уже объяснила свой взгляд на материнство. По-моему, объяснила. Так что, возможно, я повторюсь, но я действительно так считаю – звание родителя надо заслужить. Мы семья. Мы нетрадиционная семья. Про Оззи Озборна все думают, боже, ну и чудная семейка. Но он, возможно, один из самых любящих отцов. И он, и Майкл. Для них обоих семья – это самое важное. И людям трудно в это поверить. И я не понимаю почему. Только из-за того, что вы не живете вместе и не едите одну и ту же еду, сидя за одним столом в одно и то же время, вы не семья? Мы нетрадиционная семья. У большинства людей в мире нетрадиционные семьи и не такие семьи, которые они бы назвали идеалом. Есть люди с традиционными семьям, что ж, славно. Все это очень сложно. Я очень высоко ценю и уважаю родителей. На мой взгляд, это самое сложное, что только бывает в жизни. Если бы я была вынуждена это делать, то да. Но у меня есть выбор. И я выбираю, чтобы мои дети росли со своим отцом. Если бы вы увидели выражение его лица и выражения их лиц... Я бы никогда не изменила своего решения. Я бы ничего не сделала по-другому. На мой взгляд, так и должно быть, и это правильно.

- Вы решили завести Пэрис сразу после рождения Принса. Вы были готовы пройти через это снова?

Да, нам сказали, что надо подождать. Есть такой "выжидательный период". Но Пэрис получила имя в честь города, в котором она была зачата. Мы обсуждали, как ее назвать. И я сказала "давай назовем ее Майкл". "мы не можем назвать ее Майкл, потому что она девочка". "но мне нравится Майкл, Майкл будет здорово". И он сказал "нет" И я сказала "ну ладно, Пэрис-Майкл" И я сказала "И еще я хочу, чтобы у нее было имя твоей матери". Поэтому Пэрис-Майкл Кэтрин. И мы называли ее маленькой принцессой.

- А Принса назвали в честь дедушки Майкла?

- Вы были рады, что у вас будет девочка? Когда узнали, что ждете девочку?

Я была рада, что я опять жду ребенка. На самом деле, это довольно здорово!

- Когда у вас есть и мальчик, и девочка?

Нет, быть беременной! *смеется* Да, мальчик и девочка – каждого по одному сейчас. Ну дальше может родиться еще 11 мальчиков. Я была бы рада иметь еще детей. Но ситуация становилась все хуже.

- С появлением каждого ребенка внимания становилось все больше?

Да. Все больше и больше. И я сказала "я очень сильно тебя люблю, но я просто не могу"... И нет, причина была не в детях. Причина была в прессе. Каждый раз, когда что-то происходило, об этом тут же сообщали в новостях. Для меня это было ужасно. Потому что либо этого вообще не происходило, либо было преподнесено совсем не так, как было на самом деле. И это было слишком тяжело. И я просто... Я не могу сказать, что я хотела уйти. Но я хотела отойти в сторону. Я хотела остаться в тени.

- По поводу рождения Пэрис. Было проще, чем когда рождался Принс?

Я думаю, он был так потрясен, когда родился Принс. Потрясен всем происходившим. И когда рождалась Пэрис, он уже был в состоянии все это воспринять. И он сказал "боже, она такая красивая". Когда она появилась, он дотронулся до ее головы. И он мог лучше все прочувствовать, потому что было меньше врачей. Не было такого "боже, это ребенок Майкла, мы должны все делать правильно". Было больше похоже на обычные роды. И он сказал "о боже, как это прекрасно". Я никогда не забуду эти его слова и то, как он их произнес.

- Пресса пустилась во все тяжкие, когда родилась Пэрис.

Серьезно?

Да. Писали, что Майкл забрал Пэрис из комнаты, прежде чем ее успели вымыть. Практически выкрал ее и сбежал с ней.

Как можно выкрасть собственного ребенка? Он не оставил никакой записки с требованием выкупа. Так что я очень сомневаюсь, что он ее выкрал.

- Сбежал с ней и оставил вас в больнице. Это правда?

Я не могла идти. Эпидуральная анестезия действует от талии и ниже, и ноги не шевелятся. Так что тут ничего не поделаешь. Конечно, он забрал ребенка.

- То есть вам не хотелось побыть с дочерью после ее рождения?

Это их время. Понимаете? Время, когда возникают узы. Во время обеих беременностей для меня было очень важным, чтобы дети Майкла знали его голос, знали что-то о нем. И он записал кассеты. Я не знаю, что было на этих кассетах. Я считаю, что это касалось только его и его детей. И по вечером, прежде чем ложиться спать, я брала такие большие наушники, надевала их на живот, и я читала примерно полчаса или 45 минут, пока играла кассета Майкла. Когда кассета заканчивалась, я убирала наушники на тумбочку рядом с кроватью и ложилась спать. И они узнали его голос, как только его услышали. Первые мгновения, первые дни после рождения – они самые важные. Многие люди этого не понимают, но это время, когда между ребенком и родителем возникает связь. Все обычно хотят прийти и посмотреть на ребенка. "Ой, дайте посмотреть на вашего малыша". Я считаю, что это недопустимое вторжение в период, который очень важен для ребенка и родителя.

Я знаю, что Майкл хотел еще детей, потому что теперь у него есть третий ребенок, его огорчило, что вы не хотели больше детей? Он хотел иметь еще детей с вами?

Если он и был огорчен, он был достаточно внимателен, чтобы не оказывать на меня это давление. Он понял. Он ни разу не сказал "я тебя предупреждал". Спасибо тебе за это, милый. Для нас обоих это был очень эмоциональный момент, потому что это в некотором смысле изменило нашу дружбу. У меня было ощущение, что я предаю своего друга. Но он не давил на меня. Он понял. И он знал, что если я буду ему нужна, я всегда буду рядом, надо только позвонить.

- Вы хотели вернуться к обычной жизни, которая у вас была до того, как все это произошло?

Да. Я думала, что это возможно.

- Вам хотелось начать встречаться с другими мужчинами?

Нет. Его очень трудно превзойти. Когда кто-то так о тебе заботится – даже если это на дружеском уровне – это очень трудно превзойти. Очень трудно. И я по-прежнему его люблю. У меня нет никакого желания кого-то искать. Его никто никогда не заменит.

- Как часто вы сейчас видитесь с детьми и с Майклом?

У меня на это есть прямой ответ. Я с ними не вижусь. Потому что есть я скажу, что вижусь, начнутся вопросы "как часто, что вы делаете". Это очередное вторжение. Так что лучше я скажу, что не вижусь с ними.

- Не видитесь с ними?

Потому что я не хочу вопросов, которые вторгались бы в мою жизнь. Извините. Я понимаю, что вы можете спрашивать меня, о чем хотите, но я должна провести грань в том, что касается некоторых вещей. Потому что это мое дело. И моя семья. И в таких вопросах я большая эгоистка.

- Могу я тогда спросить, являетесь ли вы частью их жизни?

Об этом надо спросить у них. Опять же, это разговор о моей семье. Очевидно, что какое-то влияние у меня есть, поскольку они по-прежнему закрывают лица. Это была моя просьба, не его. Майкл очень гордится своими детьми. Это я в ужасе. Это я видела все эти послания, что кто-то хочет украсть его детей. Но этого не будет. Мы сделаем все возможное, чтобы этого не произошло. Нет ничего более ужасного, чем смотреть на лист бумаги, на котором написано "я их заберу". И я сказала "знаете что, я носила шарф, ничего страшного, притворитесь, как будто у вас каждый день Хэллоуин". Я думаю, что Майкл научит их, как со всем этим справляться. И я уверена, что наступит момент, когда он спросит детей "вы хотите носить шарфы?" Меня, конечно, тут же кондратий хватит, но он не будет заставлять детей делать что-то, что они не хотят. Он не такой родитель. Вовсе нет. И я не понимаю, почему все придают этому такое значение. Разве это какое-то модное заявление? Шарфы по цвету не подходят к одежде? Мы решим этот вопрос. Кто-то что-то сказал по поводу того, что он кормил младенца, накрыв его одеялом. А как это отличается от того, когда мать, когда кормит ребенка грудью, накрывает младенца одеялом? Никакой разницы в этом нет. Это что, травмирует ребенка? Я о таком ничего не читала – что накрывая лицо ребенка во время кормления, ты наносишь ему травму.

- Какими, вы думаете, вырастут ваши дети?

Счастливыми.

Думаете, они смогут приспособиться к миру, ведь они ведут такой необычный образ жизни? Не из-за Майкла, а из-за охраны, окружающей их, пристального внимания к ним. Вас это не беспокоит?

Повторюсь, я думаю, что когда наступит момент, когда они смогут понять, что происходит... Они знают своего отца. Они знают, почему они здесь, как они пришли в этот мир. У него нетрадиционная жизнь, так как же можно ожидать от него, что у него будет традиционная семья? У нас своя семья, и для нас такое положение вещей подходит. Меня возмущают люди, которые считают по-другому.

- Есть ли что-то, по чему вы скучаете после развода?

Майкл очень-очень хорошо обо мне заботился. У нас был нетрадиционный брак. Я скучаю по той близости, что была между нами, в том смысле, что мы были очень тесно связаны друг с другом. Ну, вы знаете, как бывает, когда у вас есть дети. Если бы не пресса и все это, я бы была за ним замужем всю жизнь, до тех пор пока я бы ему не надоела.

- То есть брак распался с вашей подачи?

Да. И он не распался, я не люблю это слово "распался", ведь многие думают "развод – это финальная точка". У нас было "пожалуйста, я больше не могу, пожалуйста, мне это нужно".
У них есть прекрасная няня. Она отличная девушка. Так что в их жизни есть женщина. Если посмотреть вокруг, в мире есть много женщин, которых называют матерями, но совершенно не заслуженно. И все те, кто ругает меня за то, что я отказалась от этой роли, возможно, должны посмотреть на тех, кто взял на себя эту роль и не справляется. А Майкл прекрасно справляется с обеими ролями. Эти дети ни в чем не нуждаются. Любить больше, чем любят их, просто невозможно. Просто невозможно.

- На протяжении своей карьеры Майкл окружал себя маленькими мальчиками, дружил с ними.

Да, мальчики всегда дружат с мальчиками.

- Вы когда-нибудь советовали ему не делать этого из-за того, как это может выглядеть со стороны?

Я ему не мать. Я лично не видела в этом ничего предрассудительного. А как бы люди расценили это, если бы на месте Майкла была я или вы? Это неправильно, этого делать нельзя? Я не понимаю, с чего вдруг люди решили, что это нечно предрассудительное? Потому что у них возникают идеи, которые абсолютно неверны. И точка.

- Вы нормально относитесь к тому, что он постоянно находится с вашими детьми, несмотря на все эти слухи?

Он их отец. И он не педофил.

- Вы не думаете, что он может что-то с ними сделать?

Абсолютно нет. Ни со своими детьми, ни с чьими-то чужими детьми. Единственное, что он может сделать, это помочь им, если им будет нужна его помощь. Если он может сделать что-то, чтобы улучшись жизнь ребенка, чтобы им не было так больно, чтобы жизнь не была такая невыносимая, пусть даже всего лишь на мгновение, он сделает это. Но он никогда не причинит ребенку вреда. И я устала все это слышать. Потому что наступает момент, когда ты больше не можешь выносить всю эту ложь. И для меня этот момент наступил. И именно поэтому я даю это интервью. Я устала от вранья и всего этого дерьма.