Любовь Николая Гумилёва к путешествиям и античности находит отражение в стихах поэта, хотя заметно влияние и русского классицизма. Стихи Гумилёва легко читаются и имеют скрытый подтекст, а в некоторых произведениях есть место и дару прорицания, например, «В пустыне» заканчивается строками:
Пред смертью все, Терсит и Гектор,
Равно ничтожны и славны,
Я также выпью сладкий нектар
В полях лазоревой страны.
Только пить Николаю нектар смерти пришлось не в лазоревой стране, а в застенках НКВД.
В стихах Гумилёв часто обращается к мифическим героям, нередко он упоминает Геракла, Одиссея и Ахилла, не раз возвращает читателя в эпоху Рима к Марию и Манлию (стихотворение «Манлий»). Любовь к путешествиям позволяет Гумилёву со знанием дела описывать в стихотворениях дальние страны и таинство иноземной природы («Озеро Чад», «Суэцкий канал», «Египет» и другие). Оживают в строках поэта Фауст и Маргарита, Риголетто и Рублев, Каракалла и Павзаний.
Такой подбор тем и персонажей говорит о многогранности поэта, ширине спектра его интересов и умению перенести ощущения и мечты на лист бумаги.
Здесь вы найдёте лучшие, по мнению читателей, и избранные стихи Гумилёва. Проникновение в строки и междустрочия поможет понять сложную судьбу поэта и откроет мир глубокой поэзии талантливого автора. Начнём с "Заблудившегося трамвая ".
Стихотворение Гумилёва в исполнении Юлии Скирины.
Игры
Кого выводит на арену амфитеатра Гумилёв в лице колдуна, которому поклоняются дикие звери? Кто консул, радующий публику добротой и заливающий песок кровью уже третий день? Не ростки ли революции скрываются за маской колдуна, и не царский ли режим изображает консул в стихотворении «Игры»?
Кто же тогда мы, зрители? Те, кто видит, что надо что-то менять, но боится холода смерти по пути к победе? Или те, кому достаточно игр – зрелищ и хлеба. Другого мы не знаем или не хотим знать.
Консул добр: на арене кровавой
Третий день не кончаются игры,
И совсем обезумели тигры,
Дышут древнею злобой удавы.
А слоны, а медведи! Такими
Опьянелыми кровью бойцами,
Туром, бьющим повсюду рогами,
Любовались едва ли и в Риме.
И тогда лишь был отдан им пленный,
Весь израненный, вождь аламанов,
Заклинатель ветров и туманов
И убийца с глазами гиены.
Как хотели мы этого часа!
Ждали битвы, мы знали - он смелый.
Бейте, звери, горячее тело,
Рвите, звери, кровавое мясо!
Сын морского врача. В детстве жил в Царском Селе, с 1895 - в Петербурге, в 1900-03 - в Тифлисе, где в местной газете впервые было опубликовано стихотворение Гумилёва (1902). Учился в петербургской и тифлисской гимназиях.
Осенью 1903 семья Гумилёвых вернулась в Царское Село, где юноша завершил (1906) гимназическое образование. На литературные вкусы начинающего поэта, по-видимому, оказал влияние директор Царскосельской гимназии поэт И. Ф. Анненский ; повлияли также труды Ф. Ницше и стихи символистов.
«Путь конквистадоров»
В первых сборниках стихов - «Путь конквистадоров» (1905), «Романтические цветы» (1908; отмечен обращением к экзотической тематике) - нашло отражение чувство Гумилёва к Анне Горенко, будущей А. А. Ахматовой , с которой он познакомился в 1903 в Царском Селе (их брак, заключённый в 1910, спустя три года распался). Определяющим для поэзии Гумилёва стал образ одинокого завоевателя, противопоставляющего свой мир тусклой действительности.
Странствия
В 1906 Гумилёв уехал в Париж, где слушал лекции в Сорбонне, изучал французскую литературу, живопись, театр. Выпустил три номера литературно-художественного журнала «Сириус» (1907). В 1908 путешествовал по Египту (позднее ещё трижды ездил в Африку - в 1909, 1910, 1913, собирал народные песни, образцы изобразительного искусства, этнографические материалы).
«Письма о русской поэзии»
Некоторое время (1908-09) Гумилев обучался в Петербургском университете - на юридическом, затем на историко-филологическом факультете. Одновременно он знакомится с Вяч. И. Ивановым , печатается в газете «Речь», журналах «Весы», «Русская мысль» и др., издаёт сборник стихов «Жемчуга» (1910).
Гумилёв принимает участие в организации журнала «Аполлон» (1909), в котором вплоть до 1917 ведёт постоянную рубрику «Письма о русской поэзии» (отдельное издание - 1923), снискавшую ему репутацию проницательного критика: «его оценки всегда по существу; они выявляют в кратких формулах самую сущность поэта» (В. Я. Брюсов ).
Акмеизм
Желание освободиться от опеки Вячеслава Иванова и организационно отмежеваться от «теургического» символизма привело к созданию в 1911 «Цеха поэтов», в который вместе с Гумилёвым, руководившим им в качестве «синдика», вошли Ахматова , С. М. Городецкий , О. Э. Мандельштам , М. А. Зенкевич и другие поэты-акмеисты. Объявив новое направление - акмеизм - наследником символизма, закончившего «свой путь развития», Гумилёв призывал поэтов вернуться к «вещности» окружающего мира (статья «Наследие символизма и акмеизм», 1913). Первым акмеистическим произведением Гумилёва считается поэма «Блудный сын» , включённая в его сборник «Чужое небо» (1912). Критика отмечала виртуозное владение формой: по словам Брюсова , значение стихов Гумилёва «гораздо больше в том, как он говорит, нежели в том, что он говорит». Следующий сборник «Колчан» (1916), драматическая сказка «Дитя Аллаха» и драматическая поэма «Гондла» (обе 1917) свидетельствуют об усилении в творчестве Гумилёва повествовательного начала.
Война
Житейское поведение Гумилёва соотносилось с его поэзией: романтический пафос конквистадорства он транспонировал из стихов в жизнь, преодолевая собственные слабости, исповедуя личный культ победы. В начале Первой мировой войны Гумилёв поступил добровольцем в уланский полк; был награждён двумя Георгиевскими крестами. По воспоминаниям сослуживцев, его влекло к опасности. В 1916 Гумилёв добивается отправки в русский экспедиционный корпус на Салоникский фронт, но задерживается в Париже, где общается с М. Ф. Ларионовым и Н. С. Гончаровой, а также с французскими поэтами (в том числе с Г. Аполлинером).
Возвращение в Россию. Гибель
В 1918 Гумилёв вернулся в Россию. Был привлечён М. Горьким к работе в издательстве «Всемирная литература», читал лекции в институтах, преподавал в литературных студиях. Занимался переводами (эпос о Гильгамеше, английская и французская поэзия). Издал несколько сборников стихов, в том числе лучшую свою книгу «Огненный столп» (1921; посвящена его второй жене - А. Н. Энгельгардт).
Осенью 1920 Гумилёв неопределённо обещает участникам так называемого «таганцевского заговора» своё содействие в случае антиправительственного выступления и номинально вовлекается в конспиративную деятельность. 3 августа 1921 он был арестован Петроградской Чрезвычайной Комиссией, 24 августа приговорён к расстрелу.
«Мужественный романтизм»
Гумилёв ввёл в русскую поэзию «элемент мужественного романтизма» (Д. Святополк-Мирский), создал собственную традицию, опирающуюся на принцип аскетически строгого отбора поэтических средств, сочетание напряжённого лиризма и патетики с лёгкой иронией. «Эпиграмматичность строгой словесной формулы» (В. М. Жирмунский), выверенная композиция в его последних сборниках стали вместилищем концентрированного духовного опыта всего постсимволистского поколения.
Р. Д. Тименчик
Николай Гумилев родился 15 апреля в Кронштадте в семье корабельного врача. Свое первое четверостишие он написал в возрасте шести лет, а уже в шестнадцать лет было опубликовано его первое стихотворение «Я в лес бежал из городов…» в «Тифлисском листке».
Серьезное влияние на Гумилева оказали философия Ф. Ницше и стихи символистов, которые изменили представление юного поэта на мир и его движущие силы. Под впечатлением от новых знаний он пишет первый сборник – «Путь конквистадоров», где уже показывает свой собственный узнаваемый стиль.
Уже в Париже выходит второй сборник стихов Гумилева под названием «Романтические стихи», посвященный возлюбленной Анне Горенко. Книга открывает период зрелого творчества Гумилева и собирает первые повалы поэту, в том числе и от своего учителя Валерия Брюсова.
Следующим переломным моментом в творчестве Гумилева становится создание «Цеха поэтов» и собственной эстетической программы, акмеизма. Поэма «Блудный сын» закрепляет за поэтом репутацию «мастера» и одного из самых значительных современных авторов. Далее последует множество талантливых произведений и бесстрашных поступков, которые навсегда впишут имя Гумилева в историю русской литературы.
Жираф (1907)
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.
Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Еще не раз вы вспомните меня
И весь мой мир волнующий и странный,
Нелепый мир из песен и огня,
Но меж других единый необманный.
Он мог стать вашим тоже и не стал,
Его вам было мало или много,
Должно быть, плохо я стихи писал
И вас неправедно просил у Бога.
Но каждый раз вы склонитесь без сил
И скажете: "Я вспоминать не смею.
Ведь мир иной меня обворожил
Простой и грубой прелестью своею".
Мне снилось: мы умерли оба... (1907)
Мне снилось: мы умерли оба,
Лежим с успокоенным взглядом,
Два белые, белые гроба
Поставлены радом.
Когда мы сказали: "Довольно"?
Давно ли, и что это значит?
Что сердце не плачет.
Бессильные чувства так странны,
Застывшие мысли так ясны,
И губы твои не желанны,
Хоть вечно прекрасны.
Свершилось: мы умерли оба,
Лежим с успокоенным взглядом,
Два белые, белые гроба
Поставлены радом.
Вечер (1908)
Еще один ненужный день,
Великолепный и ненужный!
Приди, ласкающая тень,
И душу смутную одень
Своею ризою жемчужной.
И ты пришла... Ты гонишь прочь
Зловещих птиц - мои печали.
О, повелительница ночь,
Никто не в силах превозмочь
Победный шаг твоих сандалий!
От звезд слетает тишина,
Блестит луна - твое запястье,
И мне опять во сне дана
Обетованная страна -
Давно оплаканное счастье.
Нежно-небывалая отрада (1917)
Лишь одно бы принял я не споря -
Тихий, тихий золотой покой
Да двенадцать тысяч футов моря
Над моей пробитой головой.
Шестое чувство (1920)
Прекрасно в нас влюбленное вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.
Мне снилось (1907)
Когда мы сказали: «Довольно»?
Давно ли, и что это значит?
Но странно, что сердцу не больно,
Что сердце не плачет.
Много есть людей, что, полюбив… (1917)
Как ты любишь, девушка, ответь,
По каким тоскуешь ты истомам?
Неужель ты можешь не гореть
Тайным пламенем, тебе знакомым?
Волшебная скрипка (1907)
Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам,
Вечно должен биться, виться обезумевший смычок,
И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном,
И когда пылает запад, и когда горит восток.
Современность (1911)
Я закрыл «Илиаду» и сел у окна.
На губах трепетало последнее слово.
Что-то ярко светило - фонарь иль луна,
И медлительно двигалась тень часового.
Сонет (1918)
Порою в небе смутном и беззвездном
Растет туман... но я смеюсь, и жду,
И верю, как всегда, в мою звезду,
Я, конквистадор в панцире железном.
Дон Жуан (1910)
Моя мечта надменна и проста:
Схватить весло, поставить ногу в стремя
И обмануть медлительное время,
Всегда лобзая новые уста.
Камень (1908)
Взгляни, как злобно смотрит камень,
В нем щели странно глубоки,
Под мхом мерцает скрытый пламень;
Не думай, то не светляки!
