12 июля 1943 года советские войска отбили атаку немецко-фашистских войск. В широком поле, возле деревни Прохоровка, встретились две огромные танковые армии, общая численность танков превышала 1 200 единиц. Бой длился с утра до вечера, и советские войска одержали хоть трудную, но уверенную победу.
Так обычно описывается это сражение в советских учебниках, оттуда описание перекочевало и во многие российские учебники. Что самое интересное, в самом описании нет ни слова неправды. А что еще интереснее, если брать не отдельные слова, смысл, то мы не найдем и слова правды. Да, советские войска победили, да, битва была в поле, да, число танков превышало 1 200 единиц, да, все это так, но… Курская дуга представляла собой участок фронта, выгнутый в сторона фашистских войск, по сути плацдарм советской армии. А теперь давайте разберемся, что же такое плацдарм с точки зрения военной науки. Враг может атаковать с 3 сторон, защищать плацдарм всегда очень сложно, часто вообще невозможно. То есть статически, стратегически, сторона, обладающая плацдармом находится в невыгодном положении. Но динамически, тактически, она обладает большим преимуществом. Оно заключается в том, что и атаковать с плацдарма можно несколько точек обороны противника, некоторые даже с тыла. Кроме того, противник должен перестроить свои порядки, чтобы захватить плацдарм, так как игнорировать его нельзя.
Итак, мы пришли к правильному и логичному выводу: сторона, обладающая плацдармом, должна или атаковать, или заминировать плацдарм и уходить. Советские войска не сделали ни того, ни другого. Они решили защищать Курскую дугу, и, измотав наступающие войска немцев, мощным контрударом разбить вражеские армии, освободив от оккупации большую территорию. План атаки вермахта, в общих чертах, советским войскам был известен: партизаны перехватили и передали его советскому руководству.
Советская оборона представляла собой три линии окопов, бункеров и ДЗОТов (долговременных замаскированных огневых точек). Наступать немцы должны были с юга и с севера. Однако 4 июля, за день до наступления, из Берлина последовал приказ: немедленно две панзер дивизии (танковые дивизии) отправить в Италию, где войска Муссолини терпели поражение за поражением от местных отрядов итальянского Сопротивления. С северного направления атаки была отозвана легкая танковая дивизия, усиленная ремонтной бригадой (до Италии путь долог, а через 3-4 дня к атакующим войскам должна была подойти ремонтная бригада с другого фронта) и танковая дивизия (в основном PZ-IV) c южного направления атаки. В ночь на 5 число советские войска провели артобстрел немецких позиций. Стреляли в основном по кустам, потери фашистских войск были минимальны, но германские офицеры поняли, что советские войска знают о предстоящем наступлении. Принимая во внимание это, а так же отправку двух панзер дивизий в Италию, многие склонялись отложить наступление. Однако рано утром поступил приказ: наступление начинать по заранее одобренному (известному советским войскам) плану.
Немцы собрали на Курской дуге чуть больше тысячи танков (PZ-III, PZ-IV, PZ-V «пантера» и PZ-VI «тигр»). PZ-I и PZ-II, которые сами немцы называли «картонными коробками», в расчет можно не брать. Бывали такие случаи, когда пуля из автомата, выпущенная в упор, пробивала лобовую броню этого танка, убивала танкиста, пробивала броню танка сзади и убивала бегущего за танком немецкого пехотинца. После отправки двух дивизий в Италию у немцев осталась примерно 1000 танков. Все «пантеры», числом 250 единиц, были собраны на северном направлении в отдельный танковый корпус. «Тигры», числом 150, стояли на южном направлении. Около 600 PZ-III и PZ-IV и 50 «Элефантов», или, как они по-другому назывались, «Фердинанады» были примерно в равном количестве сосредоточены на обоих направлениях наступления. Предполагалась, сначала пойдут в атаку средние танки северного корпуса. Через три часа атакуют южный корпус, так же силами средних танков PZ-III и PZ-IV. «Пантеры» в это время марш-броском обходят позиции советских войск и бьют им во фланг. И когда советское командование решит, что основное наступление идет с севера, а южное направление лишь отвлекающий маневр, на сцену выступят эсесовские панзер дивизии. Всего у Германии было 4 панзер-СС дивизии, три из них стояло на южном направлении Курской дуги.
В результате того, что две танковые дивизии ушли в Италию, наступление позже, чем планировалось и северный и южный корпуса ударили одновременно. Многие из «пантер», собранных под Курском, недавно сошли с конвейера и у них были определенные недоработки. Так как ремонтная бригада ушла, а танкисты в большинстве своем не ездили раньше на таких машинах, около 40 «пантер» по техническим причинам не смогли принять участие в бою. Легкие танки должны были идти перед корпусом «пантер», должен был разведать дорогу для главной ударной силы северного направления. Легкая танковая дивизия была так же направлена в Италию, не хватало сил для первоначального удара, не то что для разведки. В итоге «пантеры» наткнулись на минное поле, от 50 до 70 машин было выведено из строя. После того как из 250 машин осталось около 150, командование решило отказаться от плана обхода и атаки с фланга «пантерами», они были вынуждены атаковать советские позиции в лоб. В результате на северном направлении немцы не взяли даже первой линии обороны из трех. А что же было на южном?
Так как дивизия, состоящая из PZ-IV, была отправлена в Италию, панзер-СС дивизиям пришлось не ждать решающего момента, а наступать в открытую с самого первого дня операции. На южном направлении атака немецких войск была крайне удачна, две линии советской обороны были сломлены, хоть и с жестокими боями, хоть и с большими потерями, но были сломлены. Третья линия еще оборонялась. Если бы она пала, панзер дивизии буквально раскатали бы северные линии обороны, атаковав их с тылу. Войска соседних советских фронтов, в частности Степного, были заметно слабее, чем армии, оборонявшие Курскую дугу, кроме того, в случае успеха здесь немцы были готовы наступать по всему фронту, можно утверждать, что победа в Курском сражении поставило бы советские войска перед нелегкой задачей. Немцы могли бы наступать на Москву, Атаковать Сталинград или просто двигаться прямо к Воронежу и Саратову, дабы там перерезать Волгу и создать обороноспособную позицию в тылу советских войск.
10 июля немцы вышли к третьей линии обороны советских войск. Были сняты части, защищавшие третью линию северной обороны, и спешно брошены на юг. Немцы на юге первоначально атаковали в районе городке Обоянь, затем перенесли основной удар на участок советской обороны, проходящий через речку Псел. Именно здесь 12 июля две советские армии, 5-я танковая и 5-я общевойсковая гвардейская, атаковали три немецкие панзер-СС дивизии. Советская танковая армия, по штату, состояла из 4 дивизий. В каждой дивизии – 200 танков. В общевойсковой армии так же была танковая дивизия. Итого, с учетом сил обороняющих участок под Прохоровкой, СССР сосредоточил на этом участке фронта около 1200 танков. Именно поэтому во всех учебниках написано, что в сражении участвовало БОЛЕЕ 1200 единиц техники – 1200 со стороны Советского Союза плюс танки со стороны вермахта. Давайте разберемся, сколько же танков было у немцев.
Немецкая панзер дивизия по штату состоит из 10 рот, которые объединены в 3 батальона (по три роты) и отдельную роту. Первый батальон состоял из легких PZ-I и PZ-II и выполнял в основном разведывательные функции. Второй и третий батальон составляли основную ударную силу (PZ-III и PZ-IV). 10-я отдельная рота оснащалась «пантерами» и «тиграми». В каждой роте по штату было 10 единиц техники, итого на дивизию 120 танков. Панзер-СС дивизии состояли из 150 танков. По донесениям немецких офицеров, к 12 июля, на восьмой день наступления, в войсках оставалось от 30% до 50% личного состава и техники. Итого к моменту начала сражения под Прохоровкой корпус панзер-СС насчитывал около 180 танков. Это примерно в 6,5 раз меньше чем было советских танков.
Проходи Великая Танковая Битва в чистом поле, то и полностью укомплектованные панзер-СС дивизии не выстояли бы перед числом советских танков, но дело в том, что место сражения, проходившего между деревней Прохоровка и колхозом «Ударник», ограничивалось, с одной стороны, излучиной реки Псел, а с другой железнодорожной насыпью. Ширина поля была от 6 до 8 километров. Согласно военной науке, дистанция между наступающими танками должна составлять около 100 метров. При уменьшении в два раза эффективность наступления увеличивается в полтора раза, а потери – в три. Поле боя было не только узким, но и изрезанным оврагами и ручьями. Потому можно смело утверждать, что одновременно в бою принимало участие не более 150 единиц техники. Несмотря на огромное численное превосходство советских войск, сражение велось практически «один на один». Отличие заключалось в том, что резервы вермахта, в отличие от резервов Ставки, были сильно ограничены.
Со стороны Германии в бою участвовали только три панзер-СС дивизии (всего таких дивизий было 4): «Leibstandarte Adolf Hitler», «Das Reich» и «Totencopf» («Мертвая голова»). Сражение длилось с утра до вечера, советские войска потеряли около 900 танков, панзер-СС корпус около 150, в 6 раз меньше. Вечером 30 оставшихся немецких танков, видя безнадежность дальнейшего боя, отступили. 300 Советских танков не решились их преследовать.
Так закончилось Великое Танковое Сражение.
Сражение под Прохоровкой официальная советская историография назвала легендарным. На поле сражения разразилась баталия, которую признали величайшим в истории встречным танковым боем, не уточняя при этом, впрочем, количества участвовавшей в нем бронетехники.
Долгое время главным об этом эпизоде войны была книга И. Маркина «Курская битва», изданная в 1953 году. Затем, уже в семидесятые, была снята киноэпопея «Освобождение», одна из серий которой посвящалась Курской битве. И главной ее частью было Без преувеличения можно утверждать, что советские люди изучали историю войны по этим художественным произведениям. Первые десять лет о величайшем в мире танковом сражении вообще не было информации.
Легендарный - значит мифический. Эти слова - синонимы. Историки вынужденно обращаются к мифам тогда, когда недоступны другие источники. Сражение под Прохоровкой произошло не в ветхозаветные времена, а в 1943 году. Нежелание заслуженных военачальников рассказывать подробности о столь мало отдаленных во времени событиях свидетельствует о допущенных ими тактических, стратегических или других просчетах.
В начале лета 1943 года в районе города Курска линия фронта сформировалась так, что образовался дугообразный выступ вглубь немецкой обороны. Германский генштаб отреагировал на эту ситуацию достаточно стереотипно. Их задачей было отсечь, окружить, а впоследствии и разгромить советскую группировку, состоящую из Центрального и Воронежского фронтов. Согласно плану «Цитадель» немцы собирались нанести встречные удары по направлению от Орла и Белгорода.
Намерения противника были разгаданы. Советское командование приняло меры для недопущения прорыва обороны и готовило ответный удар, который должен был последовать после изматывания наступающих немецких войск. Обе противоборствующие стороны совершали перемещения бронетанковых сил для реализации своих планов.
Достоверно известно, что 10 июля второй СС под командованием группенфюрера Пауля Хауссера столкнулся с частями пятой танковой Павла Ротмистрова, готовящегося к наступлению. Возникшее противостояние длилось без малого неделю. Кульминация его пришлась на 12 июля.
Что в этой информации правда, а что вымысел?
По всей видимости, сражение под Прохоровкой стало неожиданностью, причем как для советского, так и для немецкого командования. Танки используются для наступления, их главная функция - поддержка пехоты и преодоление линий обороны. Количеством советская бронетехника превосходила противника, поэтому на первый взгляд немцам встречный бой был невыгоден. Однако неприятель умело воспользовался удачным рельефом местности, позволявшим вести огонь с дальних дистанций. Советские танки Т-34-75, обладавшие преимуществом в маневре, уступали "Тиграм" в башенном вооружении. К тому же каждой третьей в этом бою был легкий разведывательный Т-70.
Важен был и фактор внезапности, немцы раньше обнаружили противника, и первыми начали атаку. Их лучшая координация действий была обусловлена хорошо организованной радиосвязью.
В таких сложных условиях началось сражение под Прохоровкой. Потери были огромными, а их соотношение складывалось не в пользу советских войск.
По замыслу командующего Воронежского фронта Ватутина и члена военсовета Хрущева результатом контрудара должен был быть разгром немецкой группировки, пытавшейся осуществить прорыв. Этого не произошло, и операция была признана неудавшейся. Однако позже выяснилось, что польза от нее все же была, причем огромная. Вермахт понес катастрофические потери, немецкое командование утратило инициативу, а наступательный замысел был сорван, пусть и ценой большой крови. Тогда и появился задним числом выдуманный план сражения под Прохоровкой, а операцию объявили крупным военным успехом.
Итак, официальное описание этих событий под Курском опирается на три мифа:
Миф первый: заранее продуманная операция. Хотя это было не так. Битва произошла по причине недостаточной осведомленности о планах противника.
Миф второй: главной причиной потери танков сторонами стал встречный бой. Это тоже было не так. Большая часть бронетехники, как немецкой, так и советской, была поражена противотанковой артиллерией.
Миф третий: бой происходил непрерывно и на одном поле - Прохоровском. И это было не так. Битва состояла из многих отдельных боевых эпизодов, в период с 10 по 17 июля 1943 года.
Эти три мифа одни из самых болезненных в мифологии о войне. Существуют они давно, фактически со времен войны. В послевоенное время наши военачальники, а также партийные деятели перестарались на эти темы столь серьёзно и широкомасштабно, что не приведи господь! Правда, ни на йоту не приблизили к истине ни науку, ни общественное мнение. До сих пор, несмотря на то, что уже имеются прекрасные фундаментальные, основанные на 99 % на архивных документах труды по этим вопросам, все равно до конца все точки над «i» невозможно расставить. Эти мифы вызывают крайне острые споры по любому аспекту, особенно по вопросу потерь в танках. Собственно говоря, это-то - проблема потерь в этих боях - и является сутью мифов, споры вокруг которых доходят до осатанения и превращаются даже в судебные разбирательства. К примеру, до чрезвычайности «прославившегося» своими, как бы это помягче сказать, архинесносными «подсчетами» различных потерь Красной Армии и иными «околонаучными подвигами» небезызвестного шекспироведа от Истории Великой Отечественной войны Б. Соколова уже потянули в суд за клевету. Как раз по вопросу о потерях танков в ходе сражения под Прохоровкой. Так что можете себе представить накал страстей. И всё же, как говорится, взялся за гуж, то уж изволь не говорить, что не дюж. А единственный шанс доказать это - обратиться к солидным трудам наиболее серьёзных авторов. На сегодня таких авторов два - Лев Лопуховский и Валерий Замулин. Вот к их трудам - соответственно «Прохоровка. Без грифа секретности» (М., 2007), а также «Курский излом. Решающая битва Отечественной войны» (М., 2007) и «Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют» (М., 2007) - и обратимся. Как уже отмечалось выше, все эти мифы, не говоря уже об их «творцах», намертво зациклены на проблеме потерь. Ну что же, проблема потерь, так проблема потерь. На войне, к глубокому сожалению, без потерь не бывает.
«И. В. Сталин, когда узнал о наших потерях, - отмечал Главный маршал бронетанковых войск П. А. Ротмистров, который в 1943 г. командовал 5-й гвардейской танковой армией, - пришёл в ярость: ведь танковая армия по плану Ставки предназначалась для участия в контрнаступлении и была нацелена на Харьков. А тут - опять надо ее значительно пополнять. Верховный решил было снять меня с должности и чуть ли не отдать под суд. Это рассказал мне A. M. Василевский. Он же детально доложил И. В. Сталину обстановку и выводы о срыве всей летней немецкой наступательной операции. И. В. Сталин несколько успокоился и больше к этому вопросу не возвращался» . А теперь, как и полагается в истории России, всего два вопроса: 1. Чем так возмутился Сталин? 2. Почему Сталин затем успокоился и не отдал Ротмистрова под суд?!
1. Мало кому известно, что с результатами Курской битвы, особенно боевой деятельности Воронежского фронта, а также возглавлявшейся Ротмистровым 5-й гв. ТА и танкового сражения под Прохоровкой разбиралась специальная комиссия по председательством члена ГКО и Политбюро Маленкова. Итогом ее работы стали сотни страниц различных материалов, которые до сих пор хранятся в особо секретном Архиве Президента РФ и не рассекречиваются, потому как там содержится такой детальный анализ провальной тактики и стратегии, которую продемонстрировали наши генералы во время Курской битвы, особенно под Прохоровкой, что, очевидно, считается, что лучше этим документам еще полежать в архиве с полвека. Однако общий вывод той комиссии тем не менее известен: боевые действия 5-й гвардейской танковой армии под командованием П. А. Ротмистрова 12 июля 1943 г. под Прохоровкой охарактеризованы как «образец неудачно проведенной операции» . Не в бровь, а прямо в глаз!
Объективна ли такая оценка?! Не перегнула ли палку комиссия в своем партийном рвении?! Отнюдь. Только 12 июля 1943 г., то есть в основной день танкового сражения под Прохоровкой, который, собственно говоря, более всех и фигурирует в исторических исследованиях, по высокопрофессиональным расчетам Л. Лопуховского, безвозвратные потери сторон в бронетехнике в этот день соотносятся примерно как 6: 1 не в пользу 5-й гв. ТА под командованием Ротмистрова. Соотношение по безвозвратным потерям в ходе семидневного Прохоровского сражения составляет 5: 1 . Если сказать по-простому, то от этих цифр можно и обалдеть…
По данным же еще более беспрецедентно жестко опиравшегося только и исключительно на архивные данные уважаемого коллеги В. Замулина, из 642 единиц бронетехники 5-й гв. ТА Ротмистрова (всего в строю на указанный день в этой армии было 808 ед. бронетехники), принявших участие в боевых действиях под Прохоровкой 12 июля 1943 г. , 340 попали в графу потери. Из них 194 сгорели, 146 подбито. Потери - 53 % от принявших участие в сражении только за один день !
А теперь взгляните на составленную Л. Лопуховским преимущественно на основе архивных сведений таблицу «Потерь Воронежского фронта в живой силе, вооружении и боевой технике в период с 5 по 22.07.43 г. по различным данным» :
| Наименование | По докладу командующего фронтом | По докладу начальника штаба фронта | По данным Манштейна (с 5 по 23.7.43) | По данным Кривошеева («Гриф секретности снят») |
|---|---|---|---|---|
| Людей (убитыми, ранеными, пропавшими без вести) | 74 500 | 100 932, в т. ч. без вести пропавшими 24 880 | 85 тыс., в т. ч. пленными 34 тыс. | 73 892 |
| лошадей | 3110 | 2285 | - | - |
| танков (безвозвратно) | 1387 | 1571 (подбито - 834 | 1800 | За три фронта, танков и САУ 1614 |
| самоходных орудий | 33 | 57 | - | - |
| самолетов (сбито и подбито) | 387 | 387 (44 %) | 524 | За три фронта всего 459 |
| орудий всех калибров | 639 | 1713 | 1347 | За три фронта всего 3929 |
| миномётов всех калибров | 622 | 1896 | - | - |
| ст. пулеметов | 588 | 1795 (41 %) | - | стрелкового оружия за три фронта, всего (тыс.) 70,8 |
| ручных пулемётов | 2152 | 4780 (33 %) | - | - |
| ПТР | 911 | 3459 (27 %) | - | - |
| ппш | 12 434 | 36 898 (34 %) | - | - |
| винтовок | 27 800 | 42 132 (17 %) | - | - |
| автомашин | 145 | 178 | - | - |
Несмотря на более чем странный невообразимый разнобой даже между данными командующего фронтом и начальника его же штаба, цифры свидетельствуют о страшных потерях. Бои были чрезвычайно жестокие. Если, например, вывести среднеарифметическую величину по потерям танков исходя из данных командующего фронтом, начальника его штаба и Манштейна, то получится, что за указанный в названии таблицы период только на этом фронте советские войска потеряли в среднем 1586 танков!
Между прочим, еще до официальных докладов командующих, Сталин уже был в курсе огромных потерь в танках. 13 июля маршал Василевский докладывал Сталину о том, что он сам лично убедился в том, что 29-й танковый корпус 5-й гв. ТА Ротмистрова потерял «безвозвратными и временно вышедшими из строя до 60 % танков» . Кстати, любопытно, что Василевский был весьма близок к истине в этой оценке, хотя она и неточна. По данным уважаемого коллеги В. Замулина, из 215 имевшихся к 12 июля в этом корпусе танков в бою 12 июля приняли участие 199 танков, а потери составили 153 танка, из них сгорело 103, подбито - 50, общий процент потерь от принявших участие в сражении - 77 % .
Так что должно быть вполне понятно, что Сталину было от чего взвиться в негодовании на Ротмистрова. Естественно, что и основной вывод комиссии Маленкова на таком фоне тем более был обоснован. Впрочем, не только на таком фоне, а принципиально он был более чем обоснован. И вот здесь автор буквально физически вынужден повторить то, что уже писал при анализе мифа о том, кто лучший ас - германские или советские танкисты.
Главная причина происхождения указанного уважаемым коллегой Л. Лопуховским соотношения состоит в том, что танковые войска вермахта обладали значительно большей мощью противотанковой артиллерии, чего наши генералы ну никак не хотели видеть, замечать и тем более принимать во внимание. А потому в буквальном смысле слова перли на неподавленную или как минимум на недостаточно подавленную оборону противника, не столько даже насыщенную, сколько - для применения такого выражения есть все основания - перенасыщенную противотанковыми средствами. Более того. В случае необходимости во время боев немцы очень грамотно и быстро переходили к временной обороне, в которой эффективно использовали всю мощь как противотанковой артиллерии танковых частей, так и мощь собственно танковой артиллерии, действовавшей в таком случае как противотанковая. Даже во время жестоких танковых сражений на Курской дуге наши генералы почему-то не хотели воспринимать это обстоятельство. И только по факту огромных потерь в танковых частях они вынуждены были это признать. Дело в том, что после Курской битвы инженерные службы Красной Армии внимательно осмотрели все советские подбитые танки и замерили диаметр пробоин на них. Надо полагать, что они занялись этим с прямой подачи Сталина и комиссии Маленкова - уж больно тщательные результаты они получили. В итоге было установлено, что:
33,5 % пробоин оставлены 50-мм снарядом немецких противотанковых пушек (возможно, также и пушек танков T-III), 40,5 % пробоин оставлены 75-мм снарядом германских противотанковых пушек (возможно также и пушек танков T-IV и T-V) и 26 % пробоин оставлены 88-мм снарядом германских зениток, которые в вермахте успешно использовали как противотанковые орудия (возможно также, что и пушек танков T-VI) .
Ничего удивительного в этих цифрах нет. Уважаемый коллега Л. Лопуховский в одном из примечаний в своей замечательной книге указал, что:
«…максимальная толщина брони танка Т-34 выпуска 1942 года, основного типа танков 5-й гв. ТА, равнялась 65 мм. Все четыре основных образца 75-мм и 88-мм противотанковых и танковых орудий германской армии с длиной ствола 48, 50, 70 и 71 калибр на расстоянии 2 км противотанковым снарядом при угле встречи 60 градусов пробивали броневой лист от 63 до 148 мм»!
Учитывая жуткие потери в танках, деваться было некуда, и генералы признали сей факт. Причём, и в этом им не откажешь, сделали сие неприятное для себя дело вполне объективно. Принося свои извинения за вынужденное, но крайне необходимое повторное цитирование, прошу еще раз внимательно вчитаться в выдержку из письма от 20 августа 1943 г. самого Ротмистрова на имя маршала Жукова:
«…Когда же немцы своими танковыми частями переходят, хотя бы временно, к обороне, то этим самым они лишают нас наших маневренных преимуществ и, наоборот, начинают в полной мере применять прицельную дальность своих танковых пушек, находясь в то же время почти в полной недосягаемости от нашего прицельного танкового огня… Таким образом, при столкновении с перешедшими к обороне немецкими танковыми частями мы, как общее правило, несем огромные потери в танках и успеха не имеем» .
Всё точно - именно так все и было!
Но уж лучше бы он не писал такое. Мягко выражаясь, такое вообще не следовало доверять бумаге. По крайней мере, по соображениям собственного же авторитета. Особенно, когда сам же и становишься фактически отцом-основателем всего мифа. Ведь как ни крути, но именно Ротмистров раздул анализируемые мифы, особенно о танковом сражении под Прохоровкой (чуть ниже об этом будет сказано отдельно). Между тем рукописи-то, как известно, не только не горят, но и имеют неприятную для многих, но самой Историей запрограммированную способность к автономному «всплытию» на поверхность со всеми вытекающими отсюда последствиями для их авторов! Так оно произошло и в данном случае.
Ибо то, что написал Ротмистров, в сущности-то есть его добровольное письменное признание (на его счастье, не в Смерше) им того факта, что предыдущие два с лишним года ожесточенных боев с вермахтом, в том числе и с его танковыми частями, не стали серьезным уроком для нашего командования. В том числе и для него лично! Проще говоря, оно (включая и самого Ротмистрова) не извлекло никаких уроков, хотя по указанию Сталина и Ставки ВГК как ГРУ, так и аналитическое подразделение Генштаба непрерывно осуществляли глубокий анализ прошедших боев и сражений, постоянно вели обобщение опыта боев с германскими войсками и постоянно же направляли свои рекомендации в действующую армию. А эффект ноль целых фиг десятых! И всякий раз, как только немцы переходили хотя бы к временной обороне, они начинали попросту расстреливать с дальних позиций наших танки! А во время тех боев, за итоги которых Сталин едва не отдал Ротмистрова под суд, атаки на противника были просто самоубийственны только из-за того, что не предпринимались должные меры для максимального подавления перенасыщенной противотанковыми средствами обороны противника. Естественно, что немцы попросту с дальней дистанции - как на учении - расстреливали советские танки! Тем более что у них тогда появились еще и «тигры», «пантеры», а также «фердинанды».
2. Почему Сталин затем успокоился и не отдал Ротмистрова под суд?!
Обратимся к сугубо профессиональному мнению уважаемого коллеги Л. Лопуховского. И начнем с его глобальной оценки итогов битвы на Курской дуге, прежде всего ее первого, оборонительного, этапа. Именно в недрах этих итогов и сокрыты корни не только успокоения Сталина, но и справедливого признания Курской битвы как окончательно сломавшей хребет нацистскому зверю, символизировав тем самым окончательный коренной перелом в войне.
Итак, «почему все-таки, несмотря на все промахи и ошибки, нашим войскам удалось добиться конечного успеха в оборонительной операции? Прежде всего потому, что на высоте оказалось стратегическое руководство вооруженными силами и страной. Взвешенное и хорошо продуманное решение о переходе к преднамеренной обороне полностью себя оправдало. Нанеся потери противнику, выбив в значительной мере его танки и введя в сражение резервы, наши войска перешли в стратегическое контрнаступление, которое переросло в общее наступление на фронте до 2 тысяч километров» .
Принципиально полностью соглашаясь с этим абсолютно адекватным историческим реалиям выводом, не могу не обратить внимания на одно обстоятельство. Это взвешенное и хорошо продуманное решение о переходе к преднамеренной обороне опиралось на безукоризненную разведывательную информацию, которой в избытке обеспечили высшее руководство как советская внешняя, так и советская военная разведки, а также партизаны и зафронтовая разведка Смерша. Не упомянуть об их первоначальном вкладе в принятие такого решения - просто недопустимо. Потому что разведка в этом случае еще раз продемонстрировала высочайший класс, ибо добытой информацией был показан весь процесс генезиса немецкого стратегического замысла, связанного с Курской битвой, - от зарождения, детального формирования и конечного развития вплоть до постановки конкретных целей. Ведь были установлены данные не только о дате, силах и запланированных конкретных действиях германского командования, но и тесно связанные с ними дальнейшие планы верховного командования рейха. В частности, было установлено, что в случае успеха под Курском предусматривалось развернуть крупную наступательную операцию на юге в общем направлении на Купянск (операции «Пантера» и «Ястреб»), а также на других направлениях севернее Курского выступа. Более того. Было установлено, что германское командование планирует, в случае успеха, также и новое наступление на Ленинград. Короче говоря, в их планы входило разгромить более четверти дивизий Красной Армии и фактически осуществил разгром всего южного стратегического крыла советского фронта. Так что решение решением, однако не следует забывать, что ни Сталин, ни Ставка, ни Генеральный штаб не смогли бы принять такого решения, не обладай они столь эксклюзивной разведывательной информацией суперэкстра-класса.
Именно разведка обеспечила возможность не только принятия такого взвешенного и хорошо продуманного решения о преднамеренной обороне, но и, что еще более важно, организации самой этой преднамеренной обороны, которая ныне фигурирует во многих исследованиях едва ли не как эталон. К примеру, когда анализируют трагедию 22 июня 1941 г., очень часто упоминают, что «в идеале построение группировки советских войск у западных границ должно было быть таким, каким оно было через два года в битве на Курской дуге. Тогда создали глубоко эшелонированную оборону (восемь оборонительных полос на глубину 300 км), позволившую отразить наступление противника, обескровить его войска, а затем перейти в решительное стратегическое наступление. Но тогда, в 41-м, этого не получилось» . О трагедии 1941 г. мы достаточно поговорили еще во втором томе настоящего пятитомника. Так что речь пойдет только об обороне на Курской дуге.
На Курской дуге общая линия фронта составляла 550 км , следовательно, при избранной тогда глубине обороны в 300 км , фортификационному обустройству подверглась площадь в 165 тыс. кв. км ! На Курской дуге только стрелковых окопов и окопов для противотанковых ружей было отрыто 167 824! Одна только длина траншей и ходов сообщений на Курской дуге составила 8480 км . Командных и наблюдательных пунктов на Курской дуге было создано 10 644 . Убежищ и землянок соответственно - 35 010 и 385 110! Проволочных заграждений на Курской дуге было поставлено 1186 км . Противотанковых и противопехотных мин на Курской дуге было установлено 1 275 000 шт . Для осуществления работ на Курской дуге было привлечено до 300 тыс. чел. рабочих и колхозников. Не говоря уже о том, что и 1 млн. 336 тыс. человек в войсках не только подбадривали их одобрительными возгласами. Не говоря уже о том, что на Курской дуге заранее сосредоточены громадные силы Красной Армии. Все это обеспечила разведка - своей заблаговременно добытой эксклюзивной информацией суперэкстра-класса.
В результате по своему размаху и напряженности Курская оборонительная операция, первый этап Курской битвы, явилась одним из крупнейших сражений не только Великой Отечественной, но и в целом Второй мировой войны. В ходе оборонительных боев войска Центрального и Воронежского фронтов обескровили, а затем и остановили наступление ударных группировок вермахта. Более того. Создали благоприятные условия для перехода в контрнаступление на орловском и белгородско-курском направлениях. Полный крах потерпел не только гитлеровский план по разгрому советских войск в Курском выступе - безоговорочное крушение потерпел вообще весь план летней кампании вермахта. Как вспоминал в послевоенное время генерал армии СМ. Штеменко, формулируя отдельные положения поздравительного приказа войскам, победившим противника в Курской битве, Сталин специально продиктовал следующую вставку: «Тем самым разоблачена легенда о том, что немцы летом в наступлении всегда одерживают успех, а советские войска вынуждены будто бы находиться в отступлении». И далее Сталин пояснил: «Надо об этом сказать. Фашисты во главе с Геббельсом после зимнего поражения под Москвой все время носятся с этой легендой» . И правильно, что сказали. Потому как, во-первых, что выяснилось впоследствии, уже 19 июля 1943 г. в дневнике боевых действий командования ОКВ появилось вынужденное признание: «Из-за сильного наступления противника дальнейшее проведение „Цитадели“ (кодовое название операции вермахта на Курской дуге. - А.М.) не представляется возможным» . И Гитлер вынужден был остановить операцию «Цитадель». Во-вторых, уже в послевоенное время тот же Манштейн - главный противник наших войск в Курской битве - признал, что «в Курской битве, где войска наступали с отчаянной решимостью победить или умереть… погибли лучшие части германской армии» . После Курской битвы стратегическая инициатива на советско-германском фронте навсегда перешла в руки советского командования, а гитлеровцы вынуждены были перейти к оборонительной стратегии и тактике.
Так вот, именно глобальный победоносный итог Курской битвы и успокоил Сталина, резко ослабив накал его возмущения действиями Ротмистрова, который, к слову сказать, менее чем за год умудрился дважды вызвать гнев Верховного. Первый раз еще во время Сталинградской битвы, где его действия также разбирала комиссия Маленкова. Впрочем, это выходит за рамки нашего исследования.
А уж когда 5 августа были освобождены Орёл и Белгород, то изрядно повеселевший Сталин и вовсе впал в исключительно благодушное настроение и занялся разработкой системы салютов в честь побед советских войск на фронтах Великой Отечественной войны. В тот же день прозвучал первый из 363 салютов в годы войны .
Однако именно этот же победоносный глобальный итог Курской битвы и породил шанс для наших генералов так отлакировать ход этой ожесточенной битвы, в которой обе стороны несли жестокие потери, что в итоге то ли сознательно, то ли бессознательно, но умудрились-таки зачать основные контуры анализируемых мифов. Как отмечает Л. Лопуховский:
«…в послевоенное время, особенно с выходром книги П. А. Ротмистрова „Танковое сражение под Прохоровкой“ в 1960 году, поток славословий в адрес танковой армии и ее командования усилился (начало этому было положено еще 25 и 29 июля 1943 г. со статьями в газете „Красная звезда“ . - А.М. ) и продолжал нарастать с каждым юбилеем Курской битвы. Фонды Центрального архива Министерства обороны были закрыты. И Павел Алексеевич, опираясь на свой авторитет главного маршала бронетанковых войск и помощника министра обороны (1964–1968), сформировал точку зрения на события 12 июля под Прохоровкой, которую в условиях недостатка информации и жестких требований военной цензуры не так-то просто было критиковать. При этом он постарался забыть и о разбирательстве комиссии Маленкова, и о своей более трезвой и адекватной оценке событий в письме на имя Г. К. Жукова, написанном 20 августа 1943 года. Так создавались мифы и легенды» .
Кстати говоря, Л. Лопуховский приводит очень любопытное разоблачение мифа насчёт танкового сражения под Прохоровкой:
«Здесь нельзя не привести мнение об этом человека, отдавшего много сил и изучению Прохоровского сражения. Подполковник в отставке В. Н. Лебедев, научный сотрудник Белгородского краеведческого музея, пишет: „…к 12 июля 1943 г. под Прохоровкой 5-я гвардейская танковая армия уничтожила за три дня 150 танков противника, а не 400, как это провозглашал командарм 5-й гв. ТА. Да и эти бои назывались в то время контрударом, а затем начали называться встречным танковым сражением. А ведь до 12 июля каждый день сражений был свирепее Прохоровки. Как можно отодвигать на?задворки? события, происходившие на обояньском направлении севернее Белгорода, где был сорван план прорыва фашистов на южном фланге дуги? Ведь бойцы и командиры 6-й гвардейской армии генерала Чистякова и 1-й танковой армии генерала Катукова совместно с другими родами войск в жесточайших боях, неся огромные потери и проявляя невиданный героизм, заслонили фашистам дорогу к Курску! Печать, радио и телевидение свели успех советских войск к успеху 5-й гв. танковой армии“» .
Ну и, наконец, о пустопорожних утверждениях о некоей ошибке, сиречь о якобы имевшем место игнорировании необходимости нанесения упреждающего удара на Курской дуге, что помогло бы избежать огромных потерь. Вновь обращусь к сугубо профессиональному мнению уважаемого коллеги Лопуховского:
* * *«…В связи с большими потерями в оборонительной операции иногда высказывается мысль, что лучше было, используя наше превосходство в силах, упредить противника в переходе в стратегическое наступление и что переход к преднамеренной обороне - ошибка. Проще всего давать оценки сейчас, когда известны последствия того или иного решения.
Сторонникам упреждающих ударов можно только посоветовать еще раз всесторонне проанализировать обстановку, сложившуюся весной 1943 года в районе Курского выступа. Нельзя забывать, что Курский выступ образовался не только в результате наступления советских войск, но и в результате неудач Центрального фронта и поражения войск Воронежского. Советское военное и политическое руководство должно было считаться с возможностями противника вести успешные крупномасштабные операции. Немцы всего через три недели после сокрушительного разгрома под Сталинградом смогли перейти в контрнаступление в Донбассе и на харьковском направлении. Отбросив войска ЮЗФ и Левого крыла Воронежского фронтов на 150–200 км, они вновь захватили стратегическую инициативу, навязав свою волю советскому командованию.
Наши войска перешли к обороне не в связи с недостатком сил и средств, как это предусматривалось существовавшими теоретическими взглядами в отношении стратегической обороны, а именно преднамеренно, располагая превосходством над противником…
…Нельзя сводить дело только к количественному соотношению в силах и средствах. Да, фронты получили большое количество танков и самолётов, но они, как выяснилось, уступали в качестве немецким („алаверды“ генералам - а о чём они думали, ведь разведка-то, в том числе и военная, непрерывно сообщала, что немцы систематически модернизируют свое оружие и боевую технику, разрабатывают новые виды и т. д.? - А.М. ). Судя по докладам многочисленных комиссий, проверявших тактическую и специальную подготовку личного состава и материальной части соединений к боевым действиям, не все в этом отношении было благополучно. Все это приходилось учитывать Ставке ВГК.
Сторонники нанесения упреждающего удара обычно ограничиваются общими рассуждениями о преимуществе наступления перед обороной. Действительно, только наступлением можно добиться окончательного разгрома противника. Но надо было хорошо взвесить, что мог дать переход в наступление в данных конкретных условиях. И прежде всего дать ответы на вопросы - когда, где и какими силами наступать? В апреле войска Воронежского фронта еще не успели оправиться после поражения. В мае? Но к этому сроку еще не успели накопить запасы материальных средств из-за той же распутицы. Не были созданы и стратегические резервы. А Манштейн уже был готов к наступлению. Он, как и другие немецкие генералы, свое поражение впоследствии объяснял тем, что Гитлер вопреки их предложениям перенес наступление с мая на июль.
Если в июне, то где? На каком стратегическом направлении или сразу на двух? Хватит ли сил? На прорыв тактической зоны, возможно, и хватит. Хотя известна цепкость немецких войск в обороне. После 17 июля наши войска, обладая огромным перевесом в силах, испытали на себе силу сопротивления изрядно потрепанных войск противника в обороне. А подвижность и ударная мощь танковых дивизий, уже готовых к наступлению? Чем закончилось бы столкновение с ними в оперативной глубине, можно судить по событиям под Богодуховым и Ахтыркой. 18 августа противник нанес контрудар по 27-й армии, отбросив ее на 24 км, и вновь захватил Ахтырку. 24 августа в дневнике штаба ОКХ появилась запись: „В районе южнее Ахтырки были уничтожены остатки окруженной группировки противника. При этом захвачены 299 танков и 188 орудий, а также 1800 пленных“» .
Небольшой комментарий А. Б. Мартиросяна. В своей новой книге «Сражения на военно-историческом фронте» генерал армии М. А. Гареев со ссылкой на немецкого историка В. Адама указывает, что «семнадцать немецких танковых дивизий, усиленных 60-тонными танками „Тигр“ и 70-тонными самоходно-артиллерийскими установками „Фердинанд“, повели наступление на участке фронта в 70 километров. Значит, одна танковая дивизия приходилась на четыре километра фронта! Еще нигде вермахт не сосредотачивал на ограниченном пространстве столько наступательной мощи» .
Обратите особое внимание на этот факт. Дело в том, что по уставу танковых войск вермахта в прорыв им полагалось идти на вдвое или в два с половиной раза большей ширине фронта. Если исходить из средней укомплектованности танковой дивизии вермахта перед началом столь важной, по мнению гитлеровского командования, операции в 172 танка, то выходит по 43 танка на километр фронта наступления. А тут ведь еще и усиленные танки. Ну и что случилось бы с нашими войсками, если они сдуру поперли бы на такую силищу? А ведь не забывайте, что танковая дивизия вермахта была сильна не только и даже не столь именно танками, сколько исключительно грамотным и искусным применением противотанковой и зенитной артиллерии, причем последняя в обороне выбивала танки ничуть не хуже сугубо противотанковой.
Если всё это учесть, то выходит, что сторонники упреждающего удара то ли сознательно, то ли бессознательно, что скорее всего, страстно пытаются ретроспективно навязать Красной Армии жуткий погром, наподобие тех, что были в июне 1941 г.?! А зачем?! Чего ради столь сладострастно желать разгрома собственных войск, тем более в ретроспективе?! Ну не пора ли угомониться?! Хотя бы потому, что История не терпит сослагательного наклонения…
* * *В связи с этим стоит вернуться к соображениям Ватутина о подготовке наступательной операции, высказанным им в докладе Верховному Главнокомандующему 21 июня 1943 года - за две недели до начала операции «Цитадель»:
«По всем имеющимся данным, противник совершенствует оборону у видимо, подготавливает вторую оборонительную полосу и доукомплектовывает до штата свои пехотные и танковые дивизии. Намерения противника не выявлены. Предполагаю, что противник в настоящее время выжидает и сам боится нашего наступления».
В конце доклада Ватутин излагает потребности фронта в материальных средствах в интересах проведения наступательной операции (весьма внушительные цифры) и просит:
«…дать дополнительно фронту: две общевойсковые армии, две танковые армии, два отдельных танковых корпуса, семь танковых полков прорыва, два арткорпуса, три самоходных артполка 152-мм, две зенитные дивизии, 1000 самолётов, из них 600 истребителей и 400 штурмовиков и бомбардировщиков, 1500 автомашин, 300 „студебеккеров“ и 300 „виллисов“» .
По замыслу Ватутина в операции должен был участвовать Юго-Западный фронт, который тоже надо было усиливать. На подготовку операции он отводил 15 суток. Она должна была привести к окружению и разгрому 30 вражеских дивизий, в том числе 10 танковых. Но где взять столько сил и средств? Остаться совсем без стратегических ресурсов? На это Ставка пойти не могла.
Предлагаемый Ватутиным вариант упреждения противника в переходе в наступление с нанесением главного удара в обход района Сумы, Миргород, Полтава (имея на фланге мощную группировку войск Манштейна, уже готовую к наступлению) был бы только на руку врагу. На эти грабли мы уже наступали в мае 1942 года в районе Барвенсковского выступа.
Весь опыт войны говорит, что сочетание наступления и обороны - объективная закономерность военного искусства, не считаться с которой нельзя. По нашему мнению, ошибка состояла не в том, что перешли к преднамеренной обороне, а в том, что не сумели использовать в полной мере ёё премущества.
Такова вкратце более чем нелёгкая Подлинная Правда о Курской битве и танковом сражении под Прохоровкой. Однако ни при каких обстоятельствах она не сможет умалить исторически беспрецедентное величие подвига наших солдат и офицеров, которые, несмотря на понесенные потери, сумели-таки сломать хребет нацистскому зверю. И хотя бы ради элементарного уважения к памяти сотворивших этот подвиг, мифотворцам пора заткнуться, а имеющийся негатив в истории не только этой битвы, но и вообще в истории войны разбирать спокойно и в профессиональных кругах военных историков, не устраивая в СМИ пиар-шоу с «сенсационными разоблачениями сталинизма». Ведь живёте же, отнюдь не господа, только благодаря подвигу наших предков, в том числе и сражавшихся и победивших на Курской дуге!
Примечания:
РГВА. Ф. 4. Оп. 11. Д. 74. Л. 200–201.
Симонов К. М. Собрание сочинений: В 10 томах, М., 1981, т. 5, с. 48–49.
Примечание И. Пыхалова и А. Дюкова: Русский Архив: Великая Отечественная. Т. 13 (2–2): Приказы народного комиссара обороны СССР, 22 июня 1941 г. - 1942 г. М., ТЕРРА, 19917, с. 156.
Лопуховский Л. Прохоровка. Без грифа секретности. М., 2007, с. 11, стр. 11.
Лопуховский А. Прохоровка. Без грифа секретности. М., 2007, с. 540–541. РГАСПИ. Ф. 83. Оп. 1. Д. 16. Л. 61–65. Замулин В. Н. Прохоровское сражение. Очерк к книге «ПРОХОРОВКА - взгляд через десятилетия. Книга памяти погибших в Прохоровском сражении в 1943 году». М., 2002, с. 320.
Замулин В. Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют. М., 2007, с. 770–771, таблица № 8. Не могу не обратить внимание читателей на то обстоятельство, что в прямом смысле каждая цифра, каждая строка в этой таблице имеют строго документальное подтверждение архивными данными. Просто фантастическое подтверждение буквально всего.
Меллентин Ф. Бронированный кулак вермахта. М., 1999, с. 202.
Едва ли кто-либо из современников знает, что система тех салютов была разработана действительно лично Сталиным. Причем несмотря на то, что она сильно отличалась от сложившихся международных правил в силу своей исключительной стройности, понятности и логичности она без всяких оговорок была признана во всем мире. Маршалы и генералы Победы об этом знали, но ни один из них даже намеком не обмолвился об этом в своих мемуарах! Все упоминают только факт принятия Сталиным решения о проведении салютов. Странный «обет молчания»…
Лопуховский А. Прохоровка. Без грифа секретности. М., 2007, с. 567.
Там же, с. 566, а также: Самсонов A. M. Знать и помнить. Смотреть правде в глаза. Письмо В. Н. Лебедева. М., 1989, с. 170.
Лопуховский Л. Прохоровка. Без грифа секретности. М., 2007, с. 562.
Гареев М. А. Сражения на военно-историческом фронте. М., 2008, с. 322. Гареев ссылается на: Адам Вильгельм. Трудное решение, М., 1967, с. 398.
Лопуховский Л. Прохоровка. Без грифа секретности. М., 2007, с. 562, а так же ЦАМОРФ.Ф. 16. Оп. 1720. Д. 14, Л. 7–22.
Лопуховский А. Прохоровка. Без грифа секретности. М., 2007, с. 560–563.
12 июля 1943 года произошло одно из центральных событий Великой Отечественной войны - танковая битва в районе станции Прохоровка. Когда Сталин узнал о потерях советских войск в этом сражении, он пришел в ярость. «Верховный решил снять меня с должности и чуть ли не отдать под суд», - вспоминал главный маршал бронетанковых войск П. А. Ротмистров. Только вмешательство начальника Генерального штаба Василевского спасло командарма от трибунала. Что же так рассердило генералиссимуса?
Подготовка к танковому сражению: потери на марше 5 июля 1943 года согласно плану «Цитадель», немецкие войска перешли в наступление в направлении Курска и Белгорода. В зоне действия Воронежского фронта противнику удалось продвинуться на 35 километров. Советские войска несли большие потери: с 5-го по 8 июля были подбиты 527 танков, 372 из них сгорели.
Исчерпав оборонительный потенциал, командующий Воронежским фронтом генерал армии Н. Ф. Ватутин 6 июля обратился в Ставку Верховного Главнокомандования (ВГК) с просьбой усилить фронт. Было принято решение перебросить в район боев 5-ю гвардейскую танковую армию под командованием П. А. Ротмистрова.
Предстояло передислоцировать целую танковую армию на расстояние 350 километров всего за 3 дня. Несмотря на настоятельный совет Сталина, Ротмистров решил не пользоваться железной дорогой, а перевезти боевые машины своим ходом. Преимуществом этого решения было то, что танки с ходу могли включиться в бой. Так впоследствии и произошло. Существенным недостатком были выработка моторесурса и неизбежные поломки в дороге.
Растянувшиеся на многие километры танковые колонны практически не подвергались атакам с воздуха. Возможно, в этом помогла слаженная работа советской авиации.
Однако не боевые потери были внушительны. В ходе передислокации вышли из строя более 30% танков и самоходных артиллерийских установок (САУ). К 12 июля удалось восстановить лишь половину сломанной техники. 101 боевая машина по различным причинам отстала. Один танк подорвался на мине. Кроме того, на марше погиб один офицер 25-й танковой бригады и получили увечься два мотоциклиста.
Однако в целом передислокация 40 тысяч человек и около тысячи танков, САУ и другой техники была проведена успешно, и к моменту контрнаступления под Прохоровкой 5-я гвардейская танковая армия была полностью боеспособна.
Ресурсы перед боем
Встречное танковое сражение на поле под Прохоровкой считается переломным моментом в Курской оборонительной операции. Однако в Ставке ВГК этот контрудар был воспринято как провал. И дело не только в том, что поставленные боевые задачи не были выполнены, но и в громадном количестве разбитой, сожженной боевой техники и человеческих потерь.
Перед началом битвы в 5-й гвардейской танковой армии П. А. Ротмистрова числились 909 танков, из них - 28 тяжелых Mk. IV Churchill Мk.IV, 563 средних танка Т-34 и 318 легких танков Т-70. Однако после марша на ходу остались только 699 танков и 21 самоходная установка.
Им противостоял 2-й танковый корпус СС, в распоряжении которого имелись 294 танков и самоходных штурмовых орудий, из них в боеготовом состоянии были только 273 боевые машины, включая 22 Т-VIE "Тигр".
Таким образом под Прохоровкой столкнулись 232 тяжелых и средних танка вермахта и 699 легких и средних танков Красной армии - всего 931 боевая машина.
Потери в сражении под Прохоровкой
Н. С. Хрущёв в своих мемуарах описывает ситуацию, когда они вместе с Георгием Жуковым и командующим 5-й танковой армией Ротмистровым проезжали в окрестностях Прохоровки. «На полях виднелось много подбитых танков и противника, и наших. Проявилось несовпадение в оценке потерь: Ротмистров говорит, что видит больше подбитых немецких танков, я же углядел больше наших. И то, и другое, впрочем, естественно. С обеих сторон были ощутимые потери», - отмечал Хрущев.
Подсчет результатов показал, что со стороны советской армии потерь было значительно больше. При невозможности маневрировать на поле, забитом бронетехникой, легкие танки не смогли использовать свое преимущество в скорости и один за другим гибли под дальнобойными снарядами артиллерии и тяжелых боевых машин противника.
Донесения командиров танковых подразделений свидетельствуют о больших потерях личного состава и техники.
29-й танковый корпус потерял 1033 человек убитыми и пропавшими без вести, 958 человек - ранеными. Из 199 танков, участвовавших в атаке, сгорели или были подбиты 153 танка. Из 20 самоходных артиллерийских установок на ходу осталась одна: 16 уничтожены, 3 отправлены в ремонт.
18-й танковый корпус потерял 127 человек убитыми, 144 человека - пропавшими без вести, 200 человек - ранеными. Из 149 танков, участвовавших в атаке, сгорели или были подбиты 84.
2-й гвардейский танковый корпус потерял 162 человека убитыми и пропавшими без вести, 371 человека - ранеными. Из 94 танков, участвовавших в атаке, сгорели или были подбиты 54.
2-й танковый корпус из 51 танка, принявшего участие в контрударе, безвозвратно потерял 22, то есть 43% .
Таким образом, суммируя донесения командиров корпусов, 5-я гвардейская танковая армия Ротмистрова лишилась 313 боевых машин, 19 САУ и, как минимум, 1466 человека убитыми и пропавшими без вести.
Официальные данные вермахта несколько отличаются от вышеприведенных. Так, по результатам отчетов немецких штабов в плен были захвачены 968 человек; подбиты и уничтожены 249 советских танков.
Расхождение в цифрах относится к тем боевым машинам, которые смогли своим ходом покинуть поле сражения, а уже потом окончательно утратить боеспособность.
Сами же гитлеровцы больших потерь не понесли, лишившись не более 100 единиц техники, из которых большая часть была восстановлена. Уже на следующий день, судя по донесениям командиров дивизий «Адольф Гитлер», «Мертвая голова» и «Рейх», к бою была готова 251 единица техники - танки и самоходные штурмовые орудия.
Уязвимость советских танков, столь наглядно выявленная в битве под Прохоровкой, позволила сделать соответствующие выводы и дала толчок к переориентированию военной науки и промышленности в направлении разработки тяжелых танков с пушкой, стреляющей на дальние расстояния.
12 июля 1943 года в районе Прохоровки произошло самое крупное встречное танковое сражение Второй мировой войны. Событие, которое вошло во все учебники истории Второй мировой войны под названием Прохоровское сражение, развивалось на южном фасе Курской дуги с 10 по 16 июля 1943 года под Прохоровкой. Именно, 10 июля, после неудачи в своем продвижении на Обоянь, немцы направили главный удар на железнодорожную станцию Прохоровка.
Наступление велось 2-м танковым корпусом СС (командующий Хауссер), в который входили дивизии «Мертвая голова», «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Рейх». Они за несколько дней прорвали две линии укреплений советских войск и вышли к третьей — в 10 км юго-западнее станции Прохоровка. После ожесточенного боя немцы заняли совхоз Комсомольсий и северный берег реки Псел. 11 июля противник продвинулся к окраине Прохоровки, прорвав оборону 2-го танкового корпуса и 183-й стрелковой дивизии. Направленные в район прорыва советские дивизии смогли остановить немцев. Атаки 2-го танкового корпуса СС с целью выхода на линию Прохоровка-Карташовка результата не достигли.
Советское командование приняло решение нанести утром 12 июля мощный контрудар и уничтожить вклинившиеся в оборону войска противника. Для этой операции предполагалось привлечь 5-ю, 6-ю, 7-ю гвардейские армии, а также 5-ю гвардейскую и 1-ю танковую армии. Однако из-за осложнившейся обстановки в контрударе могли участвовать только 5-я гвардейская танковая (командующий П.А.Ротмистров) и 5-я гвардейская (командующий А.С.Жадов) армии. В состав 5-й гвардейской танковой армии входили 18-й танковый корпус, 29-й танковый корпус, 5-й гвардейский механизированный корпус. Армия была усилена 2-м гвардейским Тацинским танковым корпусом и 2-м танковым корпусом.
Ранним утром 12 июля несколько десятков немецких танков пошли на прорыв на мелеховском направлении. Немцы сумели занять села Рындинку, Выползовку и Ржавец. Советская штурмовая авиация атаковала танки дивизии «Адольф Гитлер». Ударная группировка немецких войск вела свое наступление на нескольких участках фронта.
В 8 часов 30 минут 12 июля соединения 5-й гвардейской общевойсковой и 5-й гвардейской танковой армий после 15-минутной артиллеристской подготовки нанесли контрудар. Танки дивизии «Адольф Гитлер» попали под плотный огонь советских орудий. Бронированные лавины двинулись навстречу друг другу. В боях с обеих сторон одновременно участвовало около 1200 танков и самоходных орудий. Крупнейшее в истории встречное танковое сражение развернулось на поле под Прохоровкой между железной дорогой и излучиной реки Псел. В атаку пошли 170-я и 181-я танковые бригады 18-го танкового корпуса, 25-я, 31-я и 32-я танковые бригады 29-го танкового корпуса при поддержке подразделений 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизии и 42-й гвардейской дивизии.
В излучине реки Псел части 95-й гвардейской стрелковой дивизии вели тяжелый бой с дивизией СС «Мертвая голова». На левом фланге 5-й гвардейской танковой армии перешел в наступление 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус, а также 183-я стрелковая дивизия 69-й армии. С воздуха по противнику наносила удары авиация 2-й и части 17-й воздушной армий, а также авиация дальнего действия. Вот как описывает эти события командующий 2-й воздушной армией маршал авиации С.А.Красовский: «Утром 12 июля наши бомбардировщики и штурмовики сбросили тысячи противотанковых бомб на боевые порядки танковых войск противника… Бомбардировочными эшелонированными действиями поддерживали наземные части, нанося удары по скоплению танков противника в районе Грязное, с-з Октябрьский, Мал. Маячки, Покровка, Яковлево…».
На поле под Прохоровкой завязались настоящие танковые дуэли. Это было противостояние не только тактики, мастерства экипажей, но и самих танков.
В немецких частях вели бой средние танки Т- IV модификаций G и H (толщина брони корпуса — 80 мм, башни — 50мм) и тяжелые танки T -VIE «Тигр» (толщина брони корпуса 100 мм, башни — 110 мм). Оба этих танка имели мощные длинноствольные пушки (калибра 75 мм и 88 мм), которые пробивали практически любое место бронезащиты советских танков (за исключением тяжелого танка ИС-2 на расстоянии свыше 500 метров). Принимавшие участие в сражении советские танки Т-34 имели преимущество над всеми немецкими танками в скорости и проходимости, однако толщина брони у них уступала «Тигру», да и пушки на них были менее мощными, чем на немецких среднем и тяжелом танках.
Наши танки вклинивались в боевые порядки немецких войск, старались получить преимущество за счет скорости и маневренности, расстреливать противника с близкого расстояния в бортовую броню. Очень скоро боевые порядки смешались. Плотный бой на коротких дистанциях лишал немцев преимуществ мощных пушек. Было тесно от массы бронированных машин, которые не могли развернуться и совершить маневр. Они сталкивались, взрывался их боезапас, взлетали на десятки метров сорванные взрывом танковые башни. От дыма и копоти было плохо видно происходящее, над полем битвы летали десятки бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей. Советская авиация доминировала в воздухе.
Командующий 5-й гвардейской танковой армией П.А.Ротмистров так вспоминал события под Прохоровкой: «До позднего вечера на поле боя стоял несмолкаемый гул моторов, лязг гусениц, рвались снаряды. Горели сотни танков и самоходных орудий. Тучи пыли и дыма заволокли небо…».
В середине дня наиболее интенсивные и упорные бои шли на северных скатах высоты 226,6 и вдоль железной дороги. Здесь бойцы 95-й гвардейской стрелковой дивизии отражали попытки дивизии СС «Мертвая голова» прорвать оборону в северном направлении. 2-й гвардейский танковый корпус вытеснил немцев западнее железной дороги и начал стремительное наступление на хутора Калинин и Тетеревино. Во второй половине дня передовые части дивизии СС «Райх» смогли продвинуться вперед, заняв станцию Беленихино и хутор Сторожевой. В конце дня дивизия «Мертвая голова», получив подкрепление с мощной авиационной и артиллеристской поддержкой, прорвала оборону 95-й и 52-й стрелковых дивизий и вышла к хуторам Веселый и Полежаев. Вражеские танки попытались прорваться к дороге Прохоровка-Карташовка, однако героическими усилиями бойцов 95-й гвардейской стрелковой дивизии врага удалось остановить. Взвод под командованием старшего лейтенанта П.Шпетного уничтожил 7 вражеских танков. Получивший тяжелое ранение командир взвода с гранатами бросился под танк. П.Шпетному посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. «Прорыв немецких танков в этот район создавал опасное положение на флангах 5-й гвардейской танковой армии и 33-го гвардейского стрелкового корпуса», — писал в своих воспоминаниях А.С.Жадов.
Боевые действия 12 июля привели к огромным потерям в дивизиях «Адольф Гитлер» и «Мертвая голова», что сильно ослабило их боевые возможности.
В своей книге «Воспоминания и размышления» маршал Г.К. Жуков пишет: «В течение 12 июля на Воронежском фронте шла величайшая битва танкистов, артиллеристов, стрелков и летчиков, особенно ожесточенная на прохоровском направлении, где наиболее успешно действовала 5-я гвардейская танковая армия под командованием генерала П.А. Ротмистрова».
В последующие три дня ожесточенные бои проходили южнее Прохоровки. На этом участке 3-й танковый корпус армейской группы «Кемпф» пытался прорвать оборону 69-й армии в районе междуречья Северского и Липового Донца. Однако, советские войска сдержали натиск немцев.
16 июля немцы прекратили атакующие действия и стали отходить в сторону Белгорода.
Войска Воронежского и резервного Степного фронтов стали преследовать немецкие части.
Немецкий план «Цитадель» потерпел неудачу. Танковые силы вермахта были сильно потрепаны и уже не смогли восстановить былую мощь. Начался период отступления немецких войск.
За все послевоенное время не было проведено исследования, в котором бы четко и ясно были установлены хронологические рамки, изложен ход сражения, полно и объективно оценен масштаб, точное количество применявшейся бронетехники, и ее потери с обеих сторон.
Говорят, моторное масло гуще, чем кровь (особенно, если это масло ООО «Континент»). И того, и другого было пролито в этой битве немало…
В издаваемой до последнего времени литературе, эти вопросы освещаются, как правило, без анализа и ссылок на боевые документы участвовавших в сражении соединений. В лучшем случае, авторы приводят в подтверждение своей точки зрения мнения участников этого события без их критического осмысления. Немалую лепту в путаницу с цифрами и фактами внесло большое число статей, как правило, публиковавшихся к праздничным датам. Некоторые журналисты не обременяли себя заботой серьезно и кропотливо разобраться с этими вопросами.
Таким образом, с течением времени история сражения обросла большим числом неточностей и мифов, превратившись в легенду. Но как бы там не было, это не умаляет великий подвиг бойцов Красной армии!
